Илэнь — так звали девушку.
Она была красивой, глаз не отвести. Черноволосой и смуглолицей, с тонкой фигуркой и добрыми карими глазами.
— Я знаю о твоем предназначении, — сказала Илэнь.
— И ты хочешь встать на этот путь?
Девушка пожала плечами.
— Что мне остается…
Тобиас отыскал слугу и всех, кто стоял за убийством отца Илэнь. Привычно расправился с выродками и отправился в Зарраукан с тяжелым сердцем. Воин Равновесия устал от крови и хотел навсегда избавиться от маски, но он влюбился в свою сменщицу. Противоречивые чувства раздирали душу воина. Он понимал, что повторный шанс может не представиться вовсе. Служитель мог отказаться от сменщика или отодвинуть исполнение долга на неопределенный срок. Такое право у него было.
Если кого-то любишь по-настоящему, то не желаешь ему зла. И хочешь оградить от тяжелой доли.
— Идем? — спросила девушка, когда Тобиас поставил перед ней окровавленный мешок.
— Ты даже не станешь смотреть на их головы?
Илэнь грустно улыбнулась.
— Я тебе верю.
Они стояли на террасе дома, из окон которого открывался вид на залив. Ветер шевелил гриву черных волос Илэнь, слегка касался подола ее длинного шелкового платья.
Тобиас отвернулся и побрел к выходу.
— Разве я не должна заменить тебя? — крикнула ему в спину девушка. — Такова плата за Равновесие!
Тобиас остановился.
— Ты ничего мне не должна. Я отказываюсь от жертвы.
Послышались легкие шаги.
На плечо воина легла ладонь девушки, вынуждая развернуться, поговорить.
— Почему ты делаешь это?
Он не ответил.
5
Подобное случалось редко.
Вообще не случалось, если уж говорить откровенно. В культе Равновесия практиковались разные формы восстановления Справедливости. Не только смерти. У воров похищали украденное и возвращали жертвам. Мошенников вовлекали в сложные схемы, из которых те не могли выпутаться, и доводили до нищеты. К изменникам входили в доверие и предавали. Всем этим занимались служители низших рангов — те, кто не готов был носить серебряную маску и жить в бесконечном кошмаре.
Вселенную не переделаешь.
То, что взвалили на себя последователи безымянного бога… казалось благородным. И в этом, вероятно, был некий смысл. Но всё, что они могли исправить, было каплей в море человеческих страданий. Иногда Тобиасу казалось, что его бог наивен и даже глуп. И чем дальше воин продвигался по пути воздаяния, тем меньше был уверен в собственной непогрешимости.
И вот он отказался от сменщика.
Неслыханное дело.
Особенно для того, кто на протяжении ста сорока лет тянул непосильную для смертного ношу. И был одинок настолько, что это перестало быть проклятием и стало нормой. Конечно, Тобиасу не возбранялось общаться с людьми, заводить случайные связи и даже с кем-то дружить. Но друзья умирали, а открывать свою принадлежность к культу было нельзя. А еще в обязанности служителей входил постоянный контакт с патриархами, распределяющими задания. Голос патриарха проникал в сознание через маску, которую приходилось время от времени надевать. Этот голос повелевал взять меч и идти на войну со злом. Звучали имена и места, предыстории и детали, о которых следовало знать. На долгие путешествия выдавались средства, взятые из пожертвований.
Тобиас прошел через множество Дверей.
Он видел разные миры и всюду сталкивался с бедами и страданиями. Человеческая природа внушала ему отвращение. Повидав жизнь во всех ее проявлениях, Тобиас перестал чему-либо удивляться. Люди стали предсказуемыми, их мотивы чаще всего лежали в области наживы, плотских утех и насилия. С годами желание поселиться на Нирване и отыскать новое предназначение лишь нарастало.
А потом прозвучал зов.
Повторный.
6
Зарраукан почти не изменился. Те же саманные домики бедных кварталов и гранитные дворцы знати на холмах. Тот же залив и бескрайняя гладь Океана. Правда, девушка повзрослела, стала более женственной и привлекательной.
Минуло три года с тех пор, как они виделись в последний раз.
— Что случилось? — спросил Тобиас, переступая порог.
Илэнь несколько мгновений смотрела на него. Долго, не отрываясь. Словно хотела проникнуть за серебряную преграду и увидеть человека, добровольно отказавшегося ради нее от нормальной жизни.
— Хотела увидеть тебя.
— И не знала — как?
Она кивнула.
Ни с чем подобным воин Равновесия раньше не сталкивался. Его служение Богу Справедливости затянулось — это правда. Но хуже всего было то, что Тобиас запутался в себе. Утратил ориентиры, перестал верить в высшее предназначение бессмертных и неуязвимых палачей.
И он влюбился.
Чувство с годами только окрепло.
Казалось, Илэнь понимала, что происходит. Девушка взяла гостя за руку и отвела на знакомую террасу.
— Помнишь это место, Тобиас?
Конечно, он помнил. Говорят, в один горный поток не войдешь дважды, но у воина Равновесия получилось это сделать.
— Мне захотелось встретиться, — сказала Илэнь. — Что-то внутри меня… даже не знаю. Тянет к тебе, Тобиас.
Сердце заколотилось быстрее. Воин мечтал об этой встрече долгие годы. И не смел надеяться на благоприятный исход. Пусть им не суждено быть вместе — он навсегда останется молодым, а Илэнь постареет и умрет. Но сейчас… сейчас он счастлив.
— Я хочу увидеть твое лицо, — девушка робко улыбнулась. — Можешь снять маску?
Тобиас колебался.
— Это задание. Ты призвала меня.
Илэнь покачала головой:
— Всего лишь предлог.
Воин поднес руку к голове. Мысленно произнес отпирающее заклинание и прикоснулся пальцами к серебристой поверхности. Маска стала мягкой, приклеилась к пальцам и отпустила свою жертву. Тобиас скомкал блестящую субстанцию в шарик, который молниеносно затвердел.
Девушка не шелохнулась.
Тобиас ждал, что Илэнь приблизится к нему, попытается обнять, прикоснуться губами к его губам… Но мгновения растянулись в отчужденном молчании, а между ними выросла незримая стена.
— Я тоже люблю фокусы, — тихо произнесла Илэнь. И начала преображаться. Стала ниже ростом, раздалась в плечах, постарела, отрастила бороду. Волна изменений застигла Тобиаса Мирона врасплох. Безусловно, это была магия высшего порядка. Когда трансформация завершилась, перед бессмертным воином остался стоять крепко сбитый мужчина средних лет. И лицо этого мужчины казалось смутно знакомым. — Не узнаешь меня, Тобиас?
Воин покачал головой.
— Мы не встречались, — ухмыльнулся мужчина. — Но ты ухитрился вырезать почти всю мою семью несколько лет назад. Так вышло, что я жил в ту пору в Крондате. Поспешил назад, как только передали весть, но было уже поздно.
Тобиас, предчувствуя недоброе, начал подносить к лицу маску. И в этот момент его правую кисть пронзила боль.
Арбалетный болт.
Шарик выпал из пальцев и покатился по плитам террасы.
— Не спеши с этим, — хмыкнул бородач.
Второй болт пробил кольчугу и застрял в плече. Тобиас понял, что ему конец. Обе руки не способны держать меч.
Из-за дальних колонн выступили стрелки. Мрачного вида головорезы, нанятые бородачом. Положив арбалеты на пол, они двинулись к Мирону, извлекая охотничьи ножи из чехлов.
В руках бородача появился топор.
— Что с ней? — выдавил Тобиас.
В ответ — кривая ухмылка.
Что ж, наверное, в этом мире слишком много справедливости. И те, кто долго живут, должны умирать.
Бородач одним мощным ударом раскроил воину череп. Сплюнул себе под ноги. И, глядя на залив, произнес:
— Уравновешено.
май-июнь, 2020
Потоки
Я вам так скажу: для меня открытие Дверей стало счастливым билетом в мир живых. И не слушайте вы этих активистов, которые дни напролет рассуждают о правах человека, цифровом рабстве и прочей лабуде. Ничего эти ребята в жизни не смыслят. Их бы сюда запустить, в исправительные конструкты Департамента Юстиции. Взвыли бы и запросились обратно. Да кто ж пустит?
Ладно, начну по порядку.
Зовут меня Сергеем, и большую часть сознательной жизни я провел в виртуальной исправительной колонии. Думаю, такой финал вполне предсказуем, учитывая место моего рождения. Я с Алькатраса — землеподобной луны, вращающейся на орбите метанового чудовища в созвездии Андромеды. Мое солнце — это желто-белый карлик, расположенный в сорока четырех световых годах от Земли. На расстоянии в семьсот пятьдесят астрономических единиц от Ипсилона Андромеды притаился красный карлик, причем в обеих системах преобладают газовые гиганты. Если что и колонизировать, так это луны, решили наши предки. Взялись за Алькатрас, Акваторию и еще парочку никчемных ледышек, пригодных для терраформинга.
В начале экспансии всякое случалось. Взбунтуются колонисты, перебьют флотских надзирателей и провозгласят независимую республику. Пока до них доберется карательная экспедиция — века пройдут. Земные власти решили, что овчинка выделки не стоит и на время забыли про Алькатрас. А что происходит с мирами, оторванными от метрополии? Правильно — они дичают. Современные технологии быстро устаревают, начинается анархия, а потом — деспотия или еще что похлеще. У нас хотя бы атмосфера была в пределах нормы и сравнительно благоприятный климат. Так что сосредоточились на сельском хозяйстве. Поделили всю планету на зоны влияния, подконтрольные преступным синдикатам. Вольница растянулась на три столетия, а потом в систему прибыли крейсера Космофлота и навели относительный порядок.
Относительный — ключевое слово.
До метрополии, как и прежде, надо было лететь сто тридцать лет на трети световой, заперевшись в гибернаторах. Поэтому для флотских военных это был билет в один конец. Земляне планировали обустроить на Алькатрасе опорный пункт для освоения Дальнего Космоса. Флотские построили верфи и основали парочку крупных мегаполисов. Годы шли, земляне ассимилировались с местным населением. И вот — опять двадцать пять. Синдикаты, мафиозные кланы, продажные чиновники и прочие прелести техногенных задворок жалкой человеческой империи.