— А тогда где заканчивается гибкость и начинается диктат государства? — Господин Путин делал бизнес жертвой его собственной нерешительности.
Президент России, видимо, имел в виду, что гибкость регулирования может очень долго не называться диктатом.
Тема свободы продолжала развиваться, причем в нужном господину Путину направлении. Один из российских бизнесменов, не поспешивший назваться, заявил, что офшоры являются естественным продолжением свободы бизнеса, и имеют право на жизнь, и играют позитивную роль в ней.
Владимир Путин поднял голову от бумаг, в которые было углубился.
— Нужен только солнечный свет, то есть прозрачность, луч дезинфекции в случае уклонения от налогов! — констатировал бизнесмен.
— Все лидеры государств, с которым я общался в последние дни, — заявил господин Путин, — за деофшоризацию, хотя и согласны с вами, что световой луч — это лекарство для экономики. Но все — за открытие конечного бенефициара. Мир идет в этом направлении. И другого не будет!
Владимир Путин прекратил наконец говорить от имени России и заговорил от имени всего мира.
Когда-то это должно было произойти.
Впрочем, одному западному бизнесмену он, потупившись, заявил: «Как вы знаете, все вопросы у нас в стране решаются консенсусом».
После этого у президента России неожиданно состоялся принципиальный разговор о свободе распространения информации в интернете с Виктором Вексельбергом, сопредседателем одной из групп по подготовке «бизнес-двадцатки» в Петербурге в сентябре 2016-го.
Причем вопрос на эту тему задал залу тоже Владимир Путин.
— Вам, наверное, интересно по этому поводу послушать иностранных коллег? — мягко переспросил Виктор Вексельберг, поглядев на председательствующего Александра Шохина, который и предложил Виктору Вексельбергу выговориться на эту тему.
— Ну, — перебил его господин Путин, — мне и ваше мнение интересно! Вы начните, они продолжат!
Виктору Вексельбергу пришлось начать. И то, что он сказал, оказалось достойным настоящего уважения.
— Открытость и общий доступ к информационным системам — это залог стабильности экономической и глобальной систем, — произнес Виктор Вексельберг. — С этим надо обращаться аккуратно.
— Но это же не полный ответ! — Владимир Путин был, судя по всему, предсказуемо взволнован. — А правообладатели?! А если в интернете публикуются инструкции по самоубийству или по изготовлению оружия массового поражения?! А если крадут права на художественные и анимационные фильмы?! Это же лишает других людей законного заработка!
Виктор Вексельберг мог просто согласиться. Никто бы его не осудил за это.
Но он сказал:
— Существует большая разница между регулированием прав собственности в интернете и жизнедеятельностью гражданского общества.
— Виктор! — перебил его Владимир Путин. — Эдисон изобрел электричество, и его родственники до сих пор получают за это деньги!.. Вы согласны?…
Хотя бы с этим Виктор Вексельберг не спорил.
Александр Пасечник разработал программу Smart Fox и представил ее Владимиру Путину на встрече президента с участниками проектов Фонда интернет-инициатив.
— Нашей локальной целью, — объяснил он, — является подготовка школьников к ЕГЭ.
— То есть вы решили легализовать свою деятельность? — уточнил президент.
Александр Пасечник благоразумно не стал парировать этот удар.
Генеральный директор Mail.ru Дмитрий Гришин говорил про открытую среду, в которой развивался российский интернет последние 15 лет, и что «в принципе любое регулирование, внутреннее, из-за того что мы выросли в этой открытой среде, вызывает некоторое отторжение. Есть такое, можно сказать, предубеждение, что любой контакт с властью, в общем, ни к чему хорошему не приведет».
Сказать это президенту было, без преувеличения, похвально.
— Правильно! — похвалил и президент.
— В принципе, если можно спрятаться, вдруг не заметят, лучше стараться это делать, — продолжил приободренный Дмитрий Гришин.
— А это неправильно, — поправил его господин Путин.
— Да, совершенно верно, — согласился Дмитрий Гришин.
— Во-первых, — пояснил президент, — от нас все равно никуда не спрячешься. А во-вторых, это просто недостойно представителей такого перспективного бизнеса, как ваш, прятаться от кого-то. Зачем? Надо вылезать из-под коряги и общаться! Как бы ни было неприятно, все равно нужно с обществом и государством общаться и искать общие решения…
Дискуссия закончилась триумфально: Дмитрий Гришин пригласил господина Путина в офис Mail.ru в Москве. Остальные участники так сориентироваться не смогли.
Эльдар Неверов, директор «Международного бюро отходов», только успел признаться, что его действительно интересуют отходы во всем их многообразии, и хотел было, видимо, перейти к упрощенке, но был остановлен искрометным замечанием президента:
— А в Европе этим видом бизнеса занимается только мафия!
Эльдар Неверов не смог скрыть своей обиды:
— Что вы! Я по образованию банкир!
Перечисляя поименно в алфавитном порядке бизнесменов, вкладывающих деньги в Фонд поддержки олимпийцев, Андрея Бокарева Владимир Путин почему-то назвал последним.
На самом деле, судя по всему, Владимир Путин сначала просто пропустил эту фамилию, но все-таки вспомнил. И как можно было забыть. В конце концов, именно этот человек подарил городу Сочи олимпийский ледовый стадион «Шайба», только построив его. С одной стороны, содержать стадион, конечно, было бы себе дороже, а с другой — все-таки стадион (да еще чуть ли не первым сдал).
Об этой истории, кстати, Владимир Путин тоже потом вспомнит: «Решил отдать! Я его спрашиваю: „Кому?!“ А он говорит: „Кому скажете, тому и отдам!“»
Хорошая, в общем, была история. Владимир Путин такие любит.
В Екатерининском зале Кремля крупнейшие бизнесмены страны ожидали президента. Я обратил внимание на вдруг чрезвычайно оживившегося Владимира Потанина.
— Смотрите, — громко сказал он. — Лисин сел.
Владимир Лисин и правда не выдержал и присел на краешек стула.
— Володя, беспокоимся теперь за тебя!.. — сказал ему Владимир Потанин и продолжил, обращаясь уже к Михаилу Прохорову: — Представляешь такой заголовок: «Владимир Лисин сел».
Тут уж ни у кого бы нервы не выдержали, и Владимир Лисин, конечно, встал.
Сделал он это вовремя: вошел президент.
Антон Мамаев, генеральный директор «Питер Траст», рассказал, как во исполнение поручения президента России его компания «пытается реализовать несколько проектов государственно-частного партнерства в социальной сфере в ряде регионов страны».
— В процессе данной работы мы столкнулись с рядом проблем… — пояснил Антон Мамаев.
— Что построили? — уточнил Владимир Путин, который помнил, видимо, свои же слова, сказанные в начале, о том, как хорошо, что здесь собрались люди, что-то уже построившие.
— На данный момент еще пока ничего, — констатировал Антон Мамаев.
— Успешный опыт, — кивнул господин Путин. — Они теперь, конечно, будут продолжать в том же духе.
Штабные мученияВоенное
Владимир Путин участвовал в работе выставки вооружений в Нижнем Тагиле и изучал новейший российский танк «Т-90АМ».
В танке неожиданно открылся люк, из него высунулся человек, с недоумением поглядевший прямо перед собой и вздрогнувший при виде сидящего прямо перед ним на стуле премьера. Человек этот, кажется, ожидал встретить тут кого угодно, но только не Владимира Путина.
Танкист пристально, словно через прорезь прицела, изучал премьера, который в это время внимательно слушал диктора, рассказавшего, кроме всего прочего, что «Уралвагонзавод» «обеспечивает качественную послепродажную подготовку». То есть после продажи танк для начала нуждается в хорошем ремонте.
Премьер подошел к танку. Танкист успел спрятаться, захлопнув нижний люк. Но это его не спасло. Владимир Путин забрался к нему через башню. Его не было минут пять.
Владимир Путин, вернувшись к людям из танка, не прокомментировал увиденное. Не было похоже, что новый танк произвел на него сильнейшее впечатление. Через минуту он осматривал другую технику и остановился возле гаубицы «М-392».
— Так я же ее знаю! — обрадовался он. — Мы с Дмитрием Анатольевичем в институте (на юрфаке Ленинградского госуниверситета. — А. К.) на таких стрелять учились!
Я удивился, услышав, чему на самом деле на юрфаке обучали будущих юристов.
— Именно на таких? — усомнился я.
— Нет, ну не на таких, — согласился премьер. — Те, «М-30» (образца 1938 года. — А. К.), сняли, конечно, с производства, это уже новые машины. А я очень хорошо помню командира взвода гаубичной артиллерии на сборах!..
Через пару минут премьер остановился возле еще одной установки. Ее разработчик доложил, что «Хризантему-С» разработали как противотанковый комплекс. На них был заказ и для ливийской армии.
— Поставили три штуки, — доложил разработчик.
— И где они сейчас? — негромко переспросил премьер.
— Пропали во время последних боевых действий в Ливии. Судьба их неизвестна, — признался разработчик.
— Да, ливийская заявка… — повторил премьер. — Больше не надо…
Полковник в отставке Виктор Баранец, бывший пресс-секретарь министра обороны господина Родионова, предупредил премьера, что будет говорить соленую правду.
— Соленая правда хороша с пивом, — мечтательно произнес премьер.
Но господин Баранец был настроен, казалось, бескомпромиссно. Он вспомнил, что до конца 2010 года премьер обещал решить проблему жилья для военнослужащих, но она до сих пор не решена. И господин Баранец поинтересовался, не хочет ли премьер изъясниться перед военнослужащими.