Кадры знакомого фильма ужасов снова всплыли в ее голове. Хохот шимпанзе, вода в легких, свисток Заразы, булькнувший и ушедший на дно… Жизнь кончена. А тут она еще умом повредилась. Самое время выяснить, что это за пузырь такой. Все равно терять ей нечего.
Кине снова положила ладонь на стеклянную поверхность, надавила. Рука прошла сквозь стекло. Кине стояла снаружи, а ее рука находилась внутри пузыря. И никакой боли. И никто не выскочил со словами «обманули дурака…».
Кине набралась храбрости и шагнула вперед. Ее тело прошло сквозь стекло. Она почувствовала восхитительный трепет. Словно прошла сквозь гигантскую медузу. Не то чтобы ей прежде случалось проходить сквозь медуз, но какие только мысли не придут в больную голову.
Кине сделала шаг по черной застывшей смоле – полу на дне пузыря. В пузыре оказалось уютно и тепло и было чем дышать. А она-то боялась!
Перед ней сидела безобразная кукла-мумия. Впрочем, не совсем сидела… Скорее полулежала. Привалившись к стеклянной стене, она все-таки возвышалась над Кине. Туловище напоминало набитый мешок, обмотанный пожелтевшим полотном. Обмотки удерживались тремя здоровенными булавками с круглыми головками. Одна была воткнута в голову, другая – в плечо, третья – в руку. Куски полотна были сшиты черными нитками так небрежно, что даже Кине сделала бы лучше. А швея из нее та еще, это и Аврора может подтвердить. Пожалуй, с шитьем у нее дела обстоят еще хуже, чем с вокалом.
Обмотки, которые обвивали туловище куклы, переходили на голову, большую и плотную, как подушка. На ней виднелись темные войлочные заплатки, обозначающие глазные впадины и треугольный провал носа. Подушка – череп? В одной из глазных впадин торчала черная пуговица. Между провалом носа и подбородком проходил зигзагообразный шов – зубы.
Криво вырезанное сердце из красного войлока было пришито к груди неряшливыми стежками – одни маленькие и частые, другие длинные и редкие. Катастрофа, а не рукоделие. Не исключено, что Кине посчастливилось встретить самую безобразную куклу на свете – претендентку на первое место по уродству. Шил ее пятилетний дошкольник, не иначе. И, судя по всему, в боксерских перчатках.
Мама запретила бы Кине прикасаться к мумии. На ней наверняка кишмя кишат бактерии. Но поскольку Кине лишилась рассудка и жизнь ее кончена, так чего уж тут… А вообще в пузыре было уютно. Миленькая такая берлога. Черный пол усыпан опилками, почти как в птичьей клетке. Ступать по этим темно-серым опилкам было мягко. Они напоминали золу. Если это и снежный шар, то какой-то странный. Кине привыкла, что в снежных шарах снег белый, домик красный, елочка зеленая. А тут серый снег и мумия с черепом. Может, шар старый и снег посерел от времени? Узнать бы, откуда он взялся. Неужели она угодила внутрь игрушки, которая старше Ингеборг с четвертого этажа?
Странная история. Кине почувствовала тревогу и выскочила из пузыря. Но комната по сравнению с ним показалась ей холодной, неприветливой и опасной.
И Кине сделала выбор. Подобрав брошенное одеяло, она вернулась в пузырь и расположилась на животе у мумии – лучшего матраса и не придумать.
Все это только снится. Ясное дело. Никто не спорит – с катушек она слетела, но сейчас она еще и видит сон.
Кине укрылась одеялом, подоткнула его со всех сторон, положила голову на войлочное сердце и уснула.
Небольшое землетрясение
Раздался стук. Кине открыла глаза и вздрогнула. Прямо перед ней нависала самая страшная рожа на свете – тряпичная голова-череп. Кривые стежки – зубы, пуговицы – глаза. Стоп… один глаз. На месте другого болтались обрывки ниток.
Кине не сразу сообразила, где она. Мысли ворочались с трудом, она не могла вспомнить, когда в последний раз спала так крепко.
Пузырь! Она же в пузыре. Стеклянный шар вырос, она вошла в него и уснула.
Кине ущипнула себя за щеку, чтобы убедиться, что не спит. Что все это наяву. Во всяком случае, затекшее тело ныло вполне явственно. Кине встала. Пальцы ног утонули в странном сером снегу. На ощупь он был как кукурузные хлопья. Она находилась в пузыре. Со всех сторон – прозрачное стекло. Кине нервно рассмеялась.
Пузырь был там же, где и раньше, и все такой же большой. Чертовщина какая-то! А что, если пузырь ее похитил, пока она спала? А вдруг он снова стал маленьким?
Нет, правда. Может, он съежился обратно?
Кине встала на цыпочки, подняла руку, но до верха не дотянулась. Или до потолка, можно и так сказать. А в пузыре бывает потолок?
Опять стук. На этот раз громче.
– Кине?
Проклятье! Папа! Она же вчера заперлась изнутри, когда проскользнула из ванной к себе, не поговорив с мамой. Ну все, ей конец! Что она вчера натворила? Столкнула Заразу в воду, прогуляла школу, и теперь в комнате у нее стеклянный пузырь, это вообще никакому рациональному объяснению не поддается. А мама и папа очень не любят всего, что не поддается рациональному объяснению…
– Кине, у тебя все в порядке? Одиннадцать часов. Кине?
– Уже встала! – крикнула Кине чересчур бодреньким голосом. Голоском «атас-спалилась-сейчас-влетит». Кине откашлялась, чтобы сгладить впечатление. Натянула одеяло до подбородка и подняла глаза на мумию. На ее страшный череп. Судя по всему, мумию ничего не волновало. Насколько мертвым лучше, чем живым.
– Кине, сколько раз мы тебе говорили не запираться на ночь! А если пожар?
Вообще-то читать нотации – не папин стиль. Он что, сердится? Может, звонили из школы? Или полиция уже на пороге и ее отправляют по этапу в Сибирь? На каком она сейчас свете?
Кине надавила на прозрачную стену, стена превратилась в желе и выпустила Кине. Она потрогала пузырь снаружи – гладкое, твердое стекло. Похоже, пузырь впускает или выпускает ее, только если она этого хочет. Зашибись! «Охотники за привидениями». Пятидесятый уровень. Супер!
Кине поискала вчерашний свитер, но вспомнила, что он валяется в ванной в куче грязной одежды. Она нашла другой, который лежал не слишком далеко от кровати. То есть в нем можно будет походить еще день или два. Она одевалась, мысли крутились в голове, но все без толку. Придумать удобоваримую версию происхождения пузыря она так и не смогла. Неудачный эксперимент с тремя бутылками моющего средства? Не то. Поделка Авроры из бэушных пластиковых пакетов? Не то в квадрате.
Оставалось только одно. Делать вид, что так и надо.
Кине повернула ключ и распахнула дверь настежь – на пороге стоял папа с кофейной чашкой в руке.
– Сорри, забыла вечером отпереть. Уже спускаюсь.
Папа отхлебнул кофе и посмотрел на нее поверх чашки.
– Хмм, – промычал он. Судя по его виду, из школы вряд ли звонили, да и вообще ничего такого не случилось. Он казался вполне умиротворенным. Это было несколько бестактно с учетом ее разбитой жизни. – Землетрясение. У берегов Японии. Сегодня ночью. Магнитудой четыре и две десятых, – сообщил он радостную новость. Работа наложила на папу свой отпечаток. Он перестал воспринимать землетрясения как трагедию. Они превратились для него в увлекательную тему для научных бесед. Он так помешался на своих землетрясениях, что оставался совершенно глух к страданиям жителей городов, которых трясло, как молочный шейк. Папа мог с улыбкой сидеть перед экраном телевизора и слушать о разрушениях. И только когда речь заходила о погибших и раненых, он спохватывался, сообразив, что ведет себя как придурок. Тогда лицо его становилось серьезным и он бормотал: «Ужасно, ужасно».
Кине пыталась сообразить: вчерашняя катастрофа в бассейне – это сколько выходит по шкале Рихтера?
– Четыре и две, говоришь? Есть репортажи? – спросила она, понимая, что папа помчится вниз проверять, есть ли видеозаписи землетрясения. Расчет оказался верным. Папа кивнул и улыбнулся так широко, что борода задралась. Он затопал вниз по лестнице, а Кине закрыла за ним дверь, привалилась к ней и выдохнула. Пока обошлось. Но надолго ли? На час? На два?
Рано или поздно ей придется объяснять происхождение пузыря. Можно ли как-то от него избавиться?
Правда, мысль эта ей совсем не нравилась. Словно она должна избавиться от чего-то своего, родного. Пожертвовать кроватью. Музыкой. Играми. Мангой.
Нет. Ей совсем не хотелось отказываться от пузыря. Он принадлежит ей. Она голыми руками вырыла его из холодной и твердой земли. А ничего, что он волшебный? И дело не в том, что она уже не ребенок, она и в детстве не верила в волшебство. Даже в Санту, в которого люди верят во всем мире хотя бы на каком-то этапе жизни. Но пузырь… Такого она еще никогда не видела.
Кине подошла к пузырю. В блестящей поверхности причудливо отражалась комната. Окно скособочилось, кровать выгнулась дугой, а вороха одежды то увеличивались, то сжимались, в зависимости от угла, под которым на них смотреть. Голова Кине казалась непомерно большой, а тело чем ниже, тем меньше, в самом низу оно заканчивалось крошечными ножками. На фоне мумии за стеклом она выглядела персонажем из комикса. Удивительно. Ее отражение в стекле наложилось на сидящую за ним тряпичную куклу и казалось ее скелетом. Что из этого взаправду: пузырь с мумией или комната вокруг? У Кине закружилась голова.
Она положила руки на пузырь и попробовала его толкнуть. Пузырь не двинулся с места. Она толкнула сильнее, и руки прошли сквозь стекло. Стало быть, сдвинуть пузырь с места она не может. Да и куда спрятать такой крупный предмет? У Кине даже нет подходящей простыни его накрыть. Придется изобрести что-то еще. Но позже. Сейчас надо идти завтракать, иначе мама с папой разорутся.
Но пойти на кухню не получалось. Пузырь как будто не отпускал ее. Притягивал к себе. Беззвучно звал. Обещал сладкий сон, покой и бесконечное блаженство… Кине снова вошла в пузырь, хотела убедиться, что это по-прежнему возможно. Потом вышла обратно. Большой разницы не чувствовалось – в пузыре она или в комнате. Воздух тот же. Звуки те же. Но было что-то еще… Странное чувство. Будто в пузыре она под защитой стеклянных, хотя и проницаемых стен. А за пределами пузыря – беззащитна. Мир снаружи катился к гибели со всеми его проеденными молью купальниками, учителями, Ярле, землетрясениями и бактериями.