ВИТА. Только что на остановке стояли немолодые муж и жена.
Она. Паша?
Он. Мы тридцать лет женаты. Какой я тебе Паша? Я Дима.
Она. Идиот. Я сказала «наша». Маршрутка наша едет или нет?
Он. А я подумал, это ты идиотка.
Любовь — это определиться, кто из вас идиот, а кто Дима.
ИВАННА. Мой бывший прислал мне запрос в друзья. Четыре года ни слова от него. И вот запрос в друзья. На шестом месяце войны. Запрос в друзья. В фейсбуке. Запрос. В друзья. Бля! Когда началась война, он даже не спросил, где я, что я, жива ли я. Через полгода войны он вспомнил, что я существую. И постучался в друзья. Может лет через десять он такими темпами дойдет до того, чтобы с днем рождения поздравить. Если мы проживем еще десять лет.
Я за все это время, как началась война, не испытывала такой злости, как сейчас. На себя злюсь. Я с ним трахалась. Мы пили из одной чашки, спали в одной кровати. Как я могла тратить свою жизнь на парня, которому настолько плевать на меня?
На девятом месяце войны я приняла запрос в друзья.
КАТЯ. Сегодня мне так и не удалось попасть в магазин. Он не работал, потому что не было света. На работают аптеки. Зашла к родителям поесть. Когда выходила от них, в их лифте застряла женщина. Двое девушек снаружи говорили с ней. Я поняла, что женщине в лифте стало плохо. Девушки пытались вызвать ей скорую.
Потом я шла и светила себе телефоном. Так делали все, кто был на улице. Вообще это очень странно — видеть свой город абсолютно темным. В окнах иногда брезжит какая-то свечка. Когда я дошла до своей улицы, она светилась. Но прямо на моих глазах дома стали отключаться один за другим. Они словно в воду погружались. В доме меня встретила перепуганная консьержка. Она попросила хорошо закрыть дверь подъезда, потому что ей страшно. Как ты ее хорошо закроешь, если электронный замок не работает…
Потом мы с толпой соседей молча поднимались по лестнице на свои этажи и светили себе телефонами. Теперь я забилась под одеяло и пишу этот текст. Пришла к выводу, что жизнь я люблю меньше, чем блага цивилизации. Растерянные лица людей, крики той женщины в лифте заставляют задуматься: а зачем вообще это все?
ЮЛЯ. Вчера в маршрутке подслушала разговор двух немолодых пассажирок. Сначала они пытались выяснить, когда в 2023 году будет Пасха. Потом одна говорила очень долго о том, как ей страшно жить в Киеве. Что вот, мол, прилеты. Очень она боится, что ее убьет ракетой. Вторая пыталась ее успокоить и сказала: «Ты же верующий человек, ну в самом деле! Мы же знаем, что жизнь на этой грешной земле — не самое важное». Первая ответила: «Да-да, ты права».
СОНЯ. Нам дали свет впервые со среды. Отопления нет. Вода появилась, но холодная и еле идет. Интернета и телефонной связи не было совсем. За эти два дня я никуда не смогла дозвониться, ни разу. «Точки обогрева» не работают в нашем районе. Все эти двое суток мы не знали вообще ничего. Тут никто ничего не знает. Полная изоляция. Нужно купить хотя бы радио. Магазины в округе не работают. Нашла один в соседнем районе. Очереди на вход — очень много людей.
В квартире холодно. Сейчас сварю яйца, будет еда на сутки. Не знаю, что еще рассказать. Вообще ничего не знаю. Никаких событий у меня нет и быть не может. По сути, мы ведем доисторический образ жизни. Работать мы, конечно, совсем перестали. Работы больше нет.
Не думала, что когда-то скажу это, но если вы можете помочь, буду рада любым донатам. Карточка в первом комментарии.
Прощаюсь надолго.
ЮЛЯ. Про «пункты несокрушимости» на конкретном примере. Школу, где работает мама, оборудовали под такой пункт. Учителей обязали там дежурить. Зарплату им сократили на 30 %.
На данный момент в этом пункте есть электрочайник и стаканчики. Можно прийти попить кипятку. Чая у них нет, только кипяток. И то — если есть электричество. Без электричества пункт несокрушимости превращается в пункт бесполезности.
Еще там есть стопка спортивных матов, на которых можно полежать. Таких пыльных и вонючих, знаешь. И столик для пеленания младенцев. Собсна, все.
САША. Впервые за сто лет поменяла тариф. Выбрала самый дешевый, потому что в мобильном интернете практически не стало смысла, а поддерживать бизнес, который предоставляет бесполезную услугу, я не намерена.
Свет гаснет. Актрисы ходят, машут руками, хлопают в ладоши. Свет не появляется. Дальше по ходу действия изредка зажигается вполсилы.
АКТРИСА 1. Почему эта твоя умная электронная система больше не реагирует на нас?
АКТРИСА 2. Может, не видит больше в нас людей. Или мы умерли, и нам только кажется, что мы ходим и двигаемся.
КАТЯ. Что у нас: вышла на остановке, совсем рядом ТЭЦ. Все стало люто громыхать, птицы разлетелись, дворовые собаки заметались, две женщины рядом со мной упали на землю. Было слышно свист ракет, звуки ПВО и еще какой-то неведомой хрени, как если бы выпустили сразу несколько ракет с задержкой в секунду. Все гудело, земля тряслась. Потом ракеты стихли, а воздушная тревога — нет.
Я пришла к маме, легла. По улице все время несутся пожарные и скорые. Очень хочется тишины. И спать.
ЮЛЯ. Только что мне написали несколько добрых людей и предложили:
— приехать поесть котлет
— приехать принять душ
— приехать на Шулявку и пожить там, ведь у них пока что есть вода и свет
— приехать в село в Одесской области и пожить там, ведь у них пока что есть вода и свет
Пользуясь тем, что это мой телеграм канал, я хочу сказать спасибо всем, кто предлагает накормить и пригреть.
А вот вам фото хризантем. Я купила их в пятницу у какой-то совсем грустной бабушки возле перехода. Сегодня они раскрылись. В холоде цветы живут долго.
БОЖЕНА. Электричество дали. Не по графику, конечно. Выпал снег. Сходила в магазин. Посмотрела на стенды с новогодней хренью и поняла, что давно не видела ничего более неуместного. Если бы по торговым рядам ходил эксгибиционист, он бы и то больше вписывался в происходящее, чем этот блядский мэррикристмас.
ВИТА. Истерика по-украински. Шла мимо местной кофейни. На улице за крошечным столиком сидит знакомая бариста, курит и плачет.
Я. Что случилось?
Она. Приезжал хозяин и забрал у нас генератор.
Я. Плохо, конечно… Навсегда забрал?
Она. Нет, сказал, что через неделю привезет… Но это же целую неделю снова работать по три часа в сутки. Моя зарплата зависит от гребаного генератора!
Я. Мне очень жаль.
Она (вытирая слезы): Спасибо. Что-то я расклеилась. Этот генератор уже как что-то святое воспринимается.
Я. Генератор — это новый предмет культа, ага.
Она. Я бы и домой себе хотела генератор, но этот звук… Это невозможно. Соседи повесятся. Я повешусь.
Я. Ну да, жить под звук генератора хорошо, если ты абсолютно глухой.
Она. Лучше просто жить так, чтобы не знать, что такое генератор!
НЕВЕДОМЫЙ АВТОР, НАДПИСЬ НА АСФАЛЬТЕ: «Мы очень устали и ебали вот это все».
КАТЯ. Обойдя район, я нашла крохотный магазин, который продавал товары, несмотря на отсутствие света. Выбор невелик, но мне много не надо. На кассе грустная женщина записала в тетрадку мой кусочек сыра и пачку печенья в надежде, что в банкоматах появится электричество и я принесу деньги. Когда-нибудь.
Потом я шла домой. Вдали прогремело два взрыва. Мимо проходила женщина с собакой. Услышав первый взрыв, собака припала к земле. Женщина посмотрела на меня и сказала: «Собаки, наверное, умнее нас».
Дойдя до подъезда, я села на скамейку и сидела там, потому что телефон словил какой-то призрак связи. Рядом со мной сидели мои пожилые соседи: мужчина с 10 этажа и женщина с 13-го. Мы жаловались друг другу на жизнь и смеялись. Над подъездом зажглась лампочка, и мужчина сказал: «Все, дали свет».
ВИТА. Пришла домой и побежала к соседке проверить, что там у нее. Открывает дверь, жует. Я спрашиваю: «Слышали прилеты?» Она говорит: «Ну да, но я тут картошку доедаю. Сейчас доем и пойду посмотрю в окно».
ЮЛЯ. Сегодня я была на кладбище. Там спокойно и очень красиво. Я видела мальчика лет четырех, а с ним родителей. Все были на велосипедах. Скорее всего, они выбрали это место, чтобы учить ребенка ездить. Дорожек много, людей почти нет. Ехали они медленно, постоянно подбадривая малыша и радуясь его успехам.
В какой-то момент ребенок устал и остановился. Родители тоже остановились и стали смотреть на надгробия. Мужчина спросил женщину, заметила ли она, что почти все надписи — на русском языке.
ЛЕНА. Пошли слухи о том, что власть обязует население покупать светоотражатели, потому что светофоры не работают, фонари не светят и шансы героически погибнуть растут.
Я задумалась, не купить ли мне светоотражатель, а потом вспомнила один тикток. На этом видео женщина из Америки плачет и рассказывает о том, что не может исполнить желание своей маленькой дочери. А желание такое: кроссовки, которые светятся при ходьбе. Купить она их не может потому, что ее нервная система истощена жизнью в США. У нее страх, что когда в школу ее дочери придет очередной стрелок, именно светящиеся кроссовки укажут ему на девочку, и он направит на нее свою винтовку.
Вспомнив это видео, я подумала: что если придет день, когда кто-то решит напасть на меня в этих наших темных подворотнях? Я со страху забуду, что на мне светоотражатель. Нападающий настигнет меня и начнет наносить удары ножом. Захлебываясь кровью, я прошепчу: «Что меня выдало?». И он ответит: «Твоя тупость. Нахера ты купила светоотражатель?»
Ты заметила, что я пересказываю тикток? Я вспомнила, что в СССР интеллигенты в тюрьме выживали рядом с уголовниками, потому что «тискали романы». На тюремном языке это означает: пересказывали прочитанные книги. Если попаду в тюрьму, попытаюсь выезжать на пересказах видео из тиктока.
ЮЛЯ. Не заметила глубокую лужу, вступила в нее. Но этот позор никто не увидел, ибо тьма накрыла ненавидимый прокуратором город.