Припасть спешили
То в Бадмуте, то в тихих бухтах Фрума
У водной шири.
А как в лугах, обнявшись, мы плясали —
всё было мало,
покуда не задремлет в лунной шали
земля устало.
Нет, вспомнить ни себя, ни тех свиданий
они не в силах,
иначе бы огонь воспоминаний
преобразил их.
Перевод Марии Фаликман
Чарльз Косли (1917–2003)
Я терпеть не могу тетю Нору
И ее то ли вздох, то ли всхлип,
Поцелуй ее смачный, и взгляд ее мрачный,
И объятья, как клейкий полип.
Мне не нравится дядюшка Тоби,
Тот, что с трубкой в зубах и в пенсне.
Меня слушать достало в сотый раз все с начала,
Что он делал на прошлой войне.
Я не жалую тетушку Милли,
Ее брошки, сережки, табак,
И ружье для охоты, и армейские боты,
И ее невозможных собак.
Неприятен мне дядюшка Генри:
Он, гостей развлекая своих,
На ножах для салата исполняет кантату.
(Он, по-моему, тот еще псих.)
Что до Неллиных мерзких близняшек,
Слава Богу, их два, а не три!
Эти Гарри и Хетти — препротивные дети —
Могут только пускать пузыри.
Что до разных кузин и кузенов,
Им я тоже, признаться, не рад,
Как сойдутся в гостиной и пялятся чинно:
Ну ни дать и не взять зоосад!
Если кто-то со мной не согласен,
Пусть черкнет мне о том пару строк.
В том, что кровь не водица, я не прочь убедиться,
Но пока, к сожаленью, не смог.
Кабы родичей мы выбирали,
Как бы рады мы были родне!
И замечу в придачу на ушко: не иначе,
Наши чувства взаимны вполне.
Перевод Светланы Лихачевой