В своей работе Геродот пишет, что на территории от Финикии до филистимлян (палестинцев. — Авторы) имеется много морских портов, которые находились под властью аравийского царства, отделенного от побережья безводной большой пустыней. Он отмечал также, что финикийские купцы два раза в год привозили в Египет вино в глиняных сосудах. Когда вино расходовалось, старосты общин собирали порожние сосуды и отправляли их в египетский город Мемфис. Там их наполняли водой и отправляли в сирийскую пустыню.
Во время путешествия Геродот посетил два полуострова. Один из них начинается, как он писал, у реки Фасис (р. Риони), а затем тянется вдоль Черного моря через Геллеспонт (Дарданеллы) и на юг к Финикии. Позднее этот полуостров был назван Малой Азией. Второй полуостров — аравийский. Он тянется до Красного моря, куда персидский царь Дарий I провел канал от реки Нил.
Исследуя историю еще одного острова в Средиземном море — острова Фера, — Геродот обнаружил, что раньше он назывался Каллистой, где жили потомки финикийцев. Первым сюда попал финикиец по имени Кадм. Очевидно, эта земля ему полюбилась, и он оставил здесь несколько своих соплеменников. На этом красивом острове жили восемь поколений потомков Кадма. Но при жизни восьмого поколения на остров высадились выходцы из Спарты под водительством некоего Лакедемона, намеревавшегося жить в дружбе с финикийцами. Так как остров принадлежал Элладе, то и Кадм со своими соплеменниками установили через лакедемонян связь с Элладой. Геродот сообщает, что финикийцы познакомили эллинов со своей письменностью. Интересна история трансформации этой письменности. Первоначально у кадмийцев начертания букв были те же, что и у остальных коренных финикийцев. Впоследствии с изменением языка у островитян постепенно изменилась и форма этих букв. А эллины же, переняв от финикийцев письменность, в свою очередь изменили немного форму букв и назвали эти письмена финикийскими. И это все происходило за многие тысячелетия до наших дней! Почему мы вспомнили о Геродоте и его «Истории»?
Дело в том, что в буржуазной литературе пропагандируется идея исключительности некоторых «избранных» рас, а таким народам, как азиатские, не дается право на обладание историческими корнями, своей культуры. Советский ученый С. Одуев — доктор философских наук, профессор, в статье «Ницшеанство и расизм», опубликованной в ежегоднике «Расы и народы» № 9 в 1979 году, писал, что «фашисты и неофашисты в наше время продолжают считать, что современная цивилизация, культура, государственность есть творчество нордической расы».
Именно народам нордической расы, вторят им буржуазные ученые, мы обязаны всем тем, что сейчас достигнуто в области науки, техники, технологии и культуры. «Буржуазная культурология, — пишет советский ученый, специалист по культуре А. Григорьянц, — произвольно делит весь мир на изолированные „расовые культуры“, отрицает единство мирового культурно-исторического процесса, приписывает отдельным „избранным“ нациям и расам „исключительность культурной роли“ в истории».
Мы обращаемся к истории Геродота, показавшего, что каждый народ своеобразен, имеет свои особенности, достижения, взлеты и торможения в развитии. Ученый отмечал, что все народы заслуживают внимания. Эта его позиция берет под защиту арабов от идеологической экспансии и агрессии извне и опровергает буржуазных идеологов, которые пытаются доказать, что арабы не имели своей древней истории, что они приобрели ее лишь со времени принятия ислама в VII веке н. э., со времени арабских походов.
Наследие прошлого, корни его можно найти, изучив сегодняшний день народов, населяющих Ливан. С апреля 1975 года гражданская война разобщает людей этой страны на враждующие лагеря по конфессиональному, религиозному признаку. А израильские агрессоры, вторгшиеся в пределы Ливана, сеют раздор между общинами, своей жестокостью попирают международное право, и не случайно в известных резолюциях ООН агрессия Израиля была осуждена, а войска международного сообщества, введенные сюда по решению ООН, призваны посредничать в распрях между общинами страны.
Основные группировки людей, составляющие население Ливана, — это лица мусульманского и христианского вероисповедания. Лидеры мусульманских общин придерживаются той точки зрения, что в VII веке нашей эры Ливан стал арабским и составляет часть арабского мира. И все историческое и культурное наследие рассматривается ими в духе преемственности по линии арабской.
Вместе с ливанцами-мусульманами различных исламских течений в Ливане проживают и христианские общины. Крупнейшей из них является маронитская. Ее руководство занимает диаметрально противоположную позицию относительно исторического и культурного наследия своей общины и страны. Эту позицию мы обозначим второй.
Лидеры маронитов, в свою очередь, утверждают, что только их община является наследницей древнейшего финикийского исторического и культурного прошлого, что именно они, носители финикийского духа, традиций и обычаев, имеют право представлять весь Ливан.
Отсюда главная их задача, как считают вожди этой общины, — это борьба против мусульман, которые якобы стремятся ассимилировать и уничтожить маронитскую общину.
Борьба эта развернулась за много десятилетий до начала гражданской войны в Ливане, еще в 20-е годы. Маронитская община издавна воспитывалась в духе отрицания арабского характера Ливана и проповеди вражды к арабскому миру, представляла себя как часть европейского и финикийского наследия на Арабском Востоке. При этом мотивируется эта прямая связь маронитов с древними финикийцами внешним обликом людей, их характером, будто бы передаваемыми из поколения в поколение, финикийской культурой, чертами в искусстве, предприимчивостью и т. д.
Все это прикрывалось финикийской символикой, а также атрибутикой христианской религии. Мы, утверждают лидеры маронитов, давно сложившийся народ и заслуживаем того, чтобы быть самостоятельным и иметь свое государство.
Это государство мыслится ими или как кантон в рамках Ливанской Республики (по примеру Швейцарской федерации), или как самостоятельное, независимое государство, выделившееся из состава Ливана.
Таковы главные направления действия лидеров маронитской общины в области опасной увязки далекого прошлого ливанского народа с целью оправдания военных акций сегодня.
Эта попытка перекинуть мост через тысячелетия для оправдания современного поведения в Ливане широко используется буржуазной пропагандой для углубления кризиса и расширения ливанского конфликта. Традиционной политикой Древнего Рима «разделяй и властвуй» империалисты и в первую очередь правители Израиля пытаются осуществить свои амбициозные цели раздела Ливана. Например, буржуазный историк Дж. Кристофер в книге «Ливан — вчера и сегодня» явно противопоставляет ливанцев, живущих в долинных районах, жителям горных ливанцев. Он пишет, что существует особый истинно ливанский физический тип человека. Это крепкого телосложения горец с оливковым или смуглым цветом лица, черноволосый, с твердыми чертами лица, большим носом. Такие люди считаются будто бы настоящими ливанцами. Иными словами, настоящие ливанцы — это горцы, то есть они аборигены страны. А остальные, проживающие в городах и вдоль побережья, — это пришельцы извне, поселившиеся на родине ливанцев.
В связи со сложившейся теперешней обстановкой в Ливане, в которой марониты играют не последнюю роль, будет интересно познакомиться более подробно с этой этноконфессиональной общиной, то есть общиной, которая имеет все черты народа — язык, общую территорию, общий рынок и культуру в сочетании с наличием общей религии.
История маронитов восходит ко времени некоего монаха-аскета Мар-Марона, жившего в конце IV — начале V века.
В переводе со средневекового ассирийского языка, на котором говорил народ Сирии до завоевания ее арабами в VII веке, имя «Марон» означает «наш господин». Позднее к нему было добавлено слово «мар» — «святой».
Приверженцы Мар-Марона обитали в основном в северной части Сирии — между городом Халебом (Алеппо) и северной грядой гор этой страны.
Господствующей религией в Сирии того периода было христианство, ставшее государственной религией Византии и всячески насаждавшееся ею. Византийские императоры относились к местным жителям несправедливо, устраивали гонения на их культуру, обычаи, традиции, внедряли повсеместно греческий язык. Поэтому на византийцев смотрели в этой стране как на оккупантов, унижавших и обиравших местное население.
Выступления народных масс против Византии принимали нередко формы раскольнических движений, и одно из таких движений возглавлял монах Мар-Марон. Спасаясь от преследования, он и его сторонники вынуждены были укрыться в горах Ливана, где и нашли убежище среди автохтонного — местного населения страны.
Постепенно, в результате слияния маронитов и местных жителей, образовалась этноконфессиональная общность с единой культурой и языком. К этому времени местные жители Ливана уже давно перешли в повседневном общении друг с другом на западный диалект сирийского языка, который и начал вытеснять финикийский задолго до наступления новой эры.
Монах Мар-Марон считался основателем и руководителем этой общины, но не патриархом. А первый патриарх маронитов был избран позже, лишь в VII веке н. э. Его тоже звали Мар-Марон Юханнан. В годы его патриаршества (685–707 гг.) на территории Ливана, где селились первые группы маронитов, шли кровопролитные византийско-арабские войны. Деревни, церкви, школы, монастыри разрушались, а материальные ценности грабились или уничтожались. Так, в 694 году византийские войска разграбили одну из первых обителей маронитов — монастырь Мар-Марона на реке Оронт — и убили 500 человек. Арабская армия докончила разгром монастыря, и его обитателям ничего не оставалось, как перебраться в недоступные горы Ливана.
Отношения маронитов с арабами-мусульманами не всегда складывались просто. Но в целом до прихода крестоносцев и оформления союза (унии) с Римом, то есть до XI века н. э., они были довольно мирными. Многие из маронитов стали спускаться с гор и селиться в городах, служить в арабских войсках, на торговом флоте, работать в административных учреждениях Арабского халифата.