Ну вот, дело идет к концу… Мой старый друг Василий Котов прислал радиограмму из знойных экваториальных широт океана: «Завтра будем островах, предстоят обширные работы возле коралловых рифов». Василий уже второй год «морячит» на научном судне, бороздит бывший зампред облисполкома сияющие просторы морей и океанов… Хорошо, что я ему не отдал ту прекрасную раковину, которую мы с ним нашли на рифе у кубинского побережья!.. А вот вырезка из газеты с сообщением, что наконец-то почти всем воинам Красной Армии, погибшим в конце войны на территории Восточной Пруссии, поставлены памятники. Правда, не золотые, не мраморные и гранитные, а бетонные, но все же… И в бывшем лагере под Прейсиш-Эйлау, где умирали русские, поляки и бельгийцы, недавно воздвигнут вполне приличный монумент. Спасибо за это отставному военному моряку, возглавляющему наше Общество охраны памятников истории и культуры, много сил он положил на это, столько, сколько вряд ли смог бы отдать этому делу другой, сугубо гражданский человек. А симпатичный милицейский полковник уволился с поста директора музея, почувствовав, что все же не туда, куда надо, направила его партия…
Домик лесничего Вобзера ремонтируется, думаю, скоро там вновь будет открыт музей Иммануила Канта. Рассматриваются проекты восстановления собора, так хочется надеяться, что настанет день, и в его гулких стенах вновь зазвучат голоса и тяжкие, торжественные вздохи органа…
Эсэсовским кинжалом, полученным от мрачного, громадного, в длинном плаще капрала возле форта «Луиза», я вскрываю письма. Они приходят как-то странно, волнообразно, то нет неделями ни одного, то вдруг сразу несколько. «Простите, что беспокою Вас, но случайно в Вашем поиске не натолкнулись ли Вы на какие-либо сообщения о чучеле лошади „Квагга“? Такие лошади еще в прошлом веке обитали в Африке, но были все уничтожены, и единственное в мире чучело хранилось на биологическом факультете Кенигсбергского университета. Франц Шнайдер, мой адрес…» «Мне было десять лет, когда наш папа умер в Кенигсберге страшной голодной осенью сорок пятого года, и мы закопали его в маленьком скверике на Цитхенштрассе. Утром мы увидели, что могила разрыта и трупа нашего отца нет. Я вкладываю в конверт пять марок. Пожалуйста, поставьте в кирхе Юдиттен свечу в память нашего дорогого отца…
Луиза Доммелькайн. Кельн».
«После длительных и серьезных размышлений считаю необходимым сообщить Вам следующее. Я СО ВСЕЙ ОПРЕДЕЛЕННОСТЬЮ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ ЗАЯВЛЯЮ, ЧТО ЗНАЮ, ГДЕ НАХОДИТСЯ ЯНТАРНАЯ КОМНАТА (или значительная часть ее) И ИНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ РОССИЙСКИЕ СОКРОВИЩА. Это — ШВЕЙЦАРИЯ, г. ТИССЕН, частное владение. Точный адрес я смогу сообщить после нашей встречи и переговоров. Встреча может произойти в Западном или Восточном Берлине.
С уважением — ЖАК ШНАЙДЕР, г. Кельн».
«Сообщаю Вам, что у меня ИМЕЕТСЯ ИНФОРМАЦИЯ О МЕСТЕ НАХОЖДЕНИЯ Янтарной комнаты. Информация получена от сына последнего коменданта Кенигсберга, который был ОТВЕТСТВЕННЫМ ЗА ОТПРАВКУ ЯНТАРНОЙ КОМНАТЫ. Если Янтарная комната не найдена, то прошу сообщить мне.
Эстонская ССР, г. Тарту. А. А. Э.»…
Кажется, что этой истории, этой замечательной ТАЙНЕ ВЕКА не будет конца! Черный Рыцарь бродит… Габка, уютно покряхтывая, лижет своих симпатичных щенков, муж-внук Бандик, Эль Бандито Длуги по паспорту, сонно поглядывает на них и вроде бы улыбается. Итак?
Итак, какой же будет концовка этой несколько затянувшейся истории, тринадцатой главы, ее тринадцатой (на машинке) страницы текста? Что в этих двух письмах, одно из ФРГ, другое — от Овсянова? «Рабочая группа „Церкви Востока“ всемирной комиссии Немецкой епископальной конференции… Гроотештрассе, 52, Кельн. К сему прилагается письмо господина Георга Штайна, который, к сожалению, вскоре после этого его письма и моего визита к нему в больницу г. Штарнберга был найден в лесу мертвым. Я не знаю, самоубийство это или убийство. Вечная память ему.
С дружеским приветом магистр д-р Альбрехт Раух, Рагенсбург. 10.06. 1989 г».
И письмо Штайна, вот оно.
«Штарнберг, у озера. 7.07.1987 г. Глубокоуважаемый господин доктор Раух! Один из лечащих врачей звонил вам уже. Я сознательно несколько дольше пережидал, прежде чем дал о себе знать, так как до начала этой недели находился в шоковом состоянии, и лишь теперь могу снова ясно мыслить, размышлять и планировать. Что же случилось? С декабря 1986 года мне удалось совместно с экспертами ГДР изучить государственные архивы в Потсдаме и Мерзебурге по вопросу Янтарной комнаты.
До 10 апреля 1945 года „ЯК“ находилась в охотничьем замке „РАЙНГАРДСБРОНН“ под Готой, принадлежавшем герцогу Кобург-Готскому. В ночь с 10 на 11 апреля 1945 года обергруппенфюрер СС доктор КАММЛЕР приказал перевести данный объект в Граслебен-1, в соляную шахту, которая принадлежала Сольвейконцерну, где он был помещен под инвент. номером 16+17 в забое на глубине 430 метров, в разработке 3 + 4. При этой транспортировке были незаконно использованы грузовики Швейцарского Красного Креста (Женева), которые находились в распоряжении д-ра МУЗИ. 15.04.45 года Граслебен был занят 9-й армией США, которой командовал генерал Симпсон. Уже 10 мая 1945 года части 9-й армии США вывезли экспонаты Янтарной комнаты через Висбаден — Антверпен в Штаты. 6 апреля 1987 года гессенское министерство культуры в Висбадене сообщило, что все акты, касающиеся этого дела, НЕДОСТУПНЫ ДЛЯ ОЗНАКОМЛЕНИЯ, по поручению Дуайта Эйзенхауэра и по категорическому указанию Пентагона они хранятся в архивах военного департамента.
В дальнейшем было установлено, что с 1957 года существует соглашение между администрацией США и ФРГ, подписанное со стороны немцев д-ром ХАБИЛЕМ А. ГЛОБКЕ и графом СПУКТИ (убитым в 1962 году в Гватемала-Сити), о том, что депоненты 16+17 наряду с другими культурными ценностями должны быть задержаны и сохранены как залог мирных переговоров по окончании второй мировой войны.
12.04.87 года я информировал об этой ситуации агентство Дойче Пресс-Агентур (ДПА). 14–15 апреля 1987 года Карин Тобен (ДПА, Люнебург) написала статью. 15.04.87 года в 17.55 об этом кратко сообщила телеграмма АРД — Гамбург: „Сенсационное развитие истории с Янтарной комнатой! Не в США ли она?“ В тот же вечер у меня состоялся долгий разговор с главным редактором „Радио-Гамбург“. На следующее утро, в Страстную пятницу, я договорился о пресс-конференции с гамбургской газетой „Абендбладет“, с „Вельт“, „Моргенпост“ и „Бильдцайтунг“. Во второй половине дня я поехал со своими сыновьями на обед в кругу их друзей в Гамбург и… пришел в себя утром в пасхальную субботу в отделении интенсивной терапии клиники университета Гамбург-Эппендорф с длинной продольной резаной раной на животе… Мне недвусмысленно заявили, что я сам нанес себе эту рану… Я же сам попал из отделения интенсивной терапии в психиатрическую клинику. Там я был до 16 июня 87 года, затем поехал к барону Фальц-Фейну в Вадуц. Там я объяснил ситуацию, точно описал все происшедшее, сдал один вариант своего письма на сохранение в банк, другой был отправлен в Москву, а третий хранится у „Ф. Ф.“ 27 июня я отправился в Линдав, а оттуда в Мюнхен. Вечером 28 июня я хотел встретиться в лесу у Шарнбергского озера с двумя бывшими фюрерами СС из штаба Каммлера. Я поехал туда, но они не появились. Утром 29 июня я пришел в себя в чаще леса с дырой в животе, в течение 6 часов пробирался сквозь кусты, вышел на дорогу и добрался сюда. Но теперь никто не верит ни одному моему слову! На следующей неделе меня выпустят, и я охотно побеседовал бы с вами в Регенсбурге. Мне сейчас нужны утешение и помощь. Позвоните мне, пожалуйста, сюда.
Ваш Георг Штайн».
Выходит, это последнее, предсмертное письмо?
Что же с ним произошло? Его пытались убить? Те, может быть, «фюреры» из штаба Каммлера, тяжело ранили его, а потом, вновь вызвав из клиники, посулив что-то, завлекли в развалины замка и добили?..
Господи, сколько тут скрывается страшных тайн… Что в конверте, полученном от Овсянова? Еще одна Тайна? Ломаю печать, вынимаю небольшой, крупно и четко исписанный листок.
«АКТ.
Гор. Кенигсберг, 12 июня 1945 г.
Составлен настоящий акт представителем политуправления фронта гвардии капитаном ЧЕРНЫШЕВЫМ и членом бригады Комитета по делам политпросветучреждений подполковником БРЮСОВЫМ в том, что: 1. Ими осмотрено было помещение на ул. ЛАНГЕ РАЙЕ, 4, где находилась КОЛЛЕКЦИЯ ОБРАЗЦОВ ЯНТАРЯ и Геологический музей. 2. ОБА СОБРАНИЯ СОХРАНИЛИСЬ В ДОСТАТОЧНО ХОРОШЕМ СОСТОЯНИИ. По-видимому, немцами была начата упаковка этих вещей, но прервана в самом начале. В подавляющем большинстве все образцы снабжены этикетками об их происхождении. 3. Надо считать желательными упаковку всех этих ценностей и перевозку их в безопасное место и охраняемое помещение. Собрание образцов янтаря ВСЕГО МИРА, как одно из лучших собраний такого рода, подлежит, несомненно, отправке в Москву. 4. Геологическая коллекция, прекрасно систематизированная и довольно обширная, несомненно, представляет большой интерес, но вопрос о ее эвакуации следует решать после запроса Москвы, так как без специалиста нельзя сказать, не является ли эта коллекция дублетной к имеющимся. 5. Упаковка обеих коллекций может быть произведена за 8-10 дней при десяти рабочих.
Подполковник БРЮСОВ».
Вот это да! Эта крупнейшая в мире коллекция янтаря, оказывается, не была вывезена из Кенигсберга, подполковник Брюсов видел ее, осматривал! И, может, действительно держал в своих руках тот кусок окаменелой, прозрачной смолы, из которого на него смотрела древняя ящерка… Образцы янтаря ВСЕГО мира, но где она, эта коллекция, 400–500 ящиков янтаря и минералов, ведь именно столько, надо полагать, могли бы собрать и упаковать за 8-10 дней десять рабочих? Все было здесь, в нашем городе, в июне сорок пятого. Как и шестьдесят ящиков «хорошего фарфора — китайского, берлинского, майсенского, деревянная скульптура XIII–XIV веков, мраморная скульптура Вильде, медали, картины и ценная бронза» — 60 ящиков сокровищ, собранных Брюсовым и его командой в Королевском замке. А мраморные фигуры из-под Даркемена, исчезнувшие в какой-то неведомой черной дыре, вместе с сопровождавшим их капитаном Цирулиным? Куда все подевалось? Расхищено, разграблено? Или, как и книги из библиотеки графа Валленрода, до сих пор лежит в нераспакованных ящиках на каком-то из складов?