А потом мы начали целоваться, как сумасшедшие. Жадно, горячо, лихорадочно. Я ощутила на своих ногах грубые мужские волосы. Когда он успел снять штаны?
Наши взгляды встретились.
Что это все за безумие?
Не знаю. Я не знаю.
«Господи, ты так прекрасна».
Я наслаждалась. Нет, я светилась от счастья.
Он провел рукой по моему телу, опустил палец в ямку пупка. Обвел его вокруг, еще раз. Мягкая плоть затрепетала под его рукой. Его пальцы скользили по коже между пупком и верхом трусиков, туда и сюда. Один палец проскользнул под резинку.
Я сжалась. Я не могла унять дрожь. Мое дыхание стало коротким и резким. Я придержала его руку своими.
Погоди. Постой.
Но он развел их в стороны, прижал к кровати и уткнулся лицом в мой живот.
Ох-х-х. Тепло. Жарко.
Я почувствовала на животе его. Ухватив зубами край трусиков, он потянул его вниз.
Господи.
С руками, прижатыми к бокам, и его весом на ногах я не могла шевельнуться. Все мои чувства сконцентрировались в зоне медленного сползания трусиков. Сквозь ткань я ощущала влагу его губ, тепло его дыхания, то, как он медленно обнажал всю мою пульсирующую, пылающую суть.
Внутри меня все нарастала дрожь.
Он отпустил мои руки и прижал пальцы к моему дрожащему животу, удерживая меня, прижимая, пока его губы нащупывали среди складок трепещущий бугорок.
– М-м-м-м-м, – отдалась во мне гудящая вибрация.
Его руки скользнули под мои бедра, и он поглотил меня. Целиком. Своим носом и ртом, языком и губами.
Я вцепилась ногтями в простыню. Ощущение оказалось совершенно ошеломительным, диким, мощным. Я начала вырываться, брыкаясь.
– Ш-ш-ш-ш… Ну еще немножко, – сказал он.
Как мне сказать ему? Надо ли говорить ему?
Трой, я не знаю, как это делать. Остановись, потому что это пугает меня. Лучше остановись, потому что, если этого не случится с Троем Хитгейтом, Богом Всего, Что Заставляет Женщин Извиваться, я буду знать, что я неполноценная. Дефективная. Убогая.
Я начала вырываться, стараясь освободиться, но он прижимал меня к постели, и я целиком оставалась в его власти. И вдруг внезапно ожили те моменты ужаса и беспомощности, и я вновь оказалась под Паша Моради.
Я начала вырываться изо всех сил. Тяжесть мгновенно поднялась с меня. Когда тьма рассеялась и я снова смогла дышать, то увидела, что он внимательно на меня смотрит.
– Я не сделаю тебе больно, – поднял он руки вверх.
Все еще дрожа, я кивнула. Мое тело покрылось холодным потом. Он гладил меня по голове, покачивал в руках. Я лежала у него на груди, прислушиваясь к стуку сердца. Как я могла перепутать это биение с тем, у монстра?
– Хочешь поговорить об этом? – он полушептал, полуцеловал мой лоб.
– Я просто… – Я сглотнула вставший в горле ком. – Мне надо идти. – Я начала натягивать трусы со всем изяществом, какое могла изобразить.
– Ты никуда не уйдешь, пока не объяснишь мне, что тут произошло. – И куда только делся нежный любовник. Вместо него был сплошной стальной лед.
– Я не могу.
– Не можешь? Чего ты не можешь, Шейда? Не можешь довериться мне? Не можешь выносить моих прикосновений? Чего, Шейда? – Он резко дернул меня к себе, и мы оказались лицом к лицу, на коленях среди постели.
– Я не могу использовать тебя!
Я не могла использовать его, чтобы он исцелил меня, сложил вместе все разбитые кусочки и сделал меня снова целой.
– Использовать меня? – он глубоко, гортанно рассмеялся. Его хватка смягчилась, он провел ладонью вверх-вниз по моей руке. – Я выгляжу как человек, которого можно использовать?
Хм… Нет. Он выглядел… Выглядел… Невозможно привлекательно. Как ему удалось за десять секунд привести меня из глубин бурлящего отчаяния к разлитому блаженству? И как я упустила вот это? Красные трусы? Серьезно? Кто носит такие нагло-вызывающие трусы, едва касающиеся бедер и не оставляющие пространства для воображения?
– Понравились?
Черт. Я на него пялилась.
Взяв мою руку, он положил ее себе на бедро. Я осторожно погладила ткань, ощущая под ней мышцы.
– А-а-ах. – Он закрыл глаза. – Мне нравится, как ты используешь меня.
Я убрала руку.
– Ты думаешь, я наивная дурочка.
– Ну да. Немного. – Он сел и вздохнул. – Это одна из вещей, которая так обезоруживающе соблазняет меня в тебе. – Он провел пальцем по моему лбу, по спинке носа, по губам. – И, чтобы ты знала, мне нравится, как ты извиваешься и дрожишь, какая ты горячая и мокрая. – Кончик его пальца скользнул мне в рот, погладил внутреннюю поверхность десен.
– Шейда, почему ты так сопротивлялась мне?
– Я… Я не люблю быть прижатой. – Ответила я, борясь с желанием начать сосать его палец.
– Кроме шуток? – он обвел пальцем шрам на моей губе. – Но гляди, я могу и без рук.
– Трой! – я отпихнула его.
– М-м-м? – начал он покусывать мне шею.
– Я…
– Ты?.. – Приподнявшись, он начал играть прядью моих волос.
– У меня никогда ни с кем не было оргазма. Вот. – Мне хотелось умереть от стыда.
– И что? – покусывание перешло к уху.
– Ты слышал, что я сказала? – Я неудачная. Неумеха.
– Слышал. И, как я подозреваю, у тебя был всего один сексуальный партнер?
Я не ответила.
– Скажи что-нибудь. Ты можешь кончить сама с собой?
Как может быть так тихо, если мне в лицо бросилось столько крови?
– Так что, Свекла? – В его глазах светился веселый интерес. – Я думаю, что можешь.
Я нырнула к нему под подбородок, спрятавшись в укрытии его груди.
– Я так и не услышал ответа, – сказал он. – Но это может подождать. Я знаю, что тебе было нелегко прийти сюда, и знаю, почему ты это сделала.
– Почему? – я водила пальцем по его груди.
– Потому же, почему и я. Потому что у тебя нет выбора. Ты не можешь есть. И спать. И думать о чем угодно другом, кроме этого.
Его губы приникли к моим в долгом, вынимающем душу поцелуе.
Да. Я пришла именно поэтому. И из-за этой его кривоватой улыбки. И его невыносимой уверенности. И того, как между нами пульсирует воздух.
Его руки обхватили меня, завернули в тепло его тела.
– Шейда, если уж мы собираемся этим заниматься, то ты должна знать вот что. Я не имею дело со стыдом, виной или сожалением. Ты должна расстаться с ними на пороге. Им не место в постели. Я собираюсь узнать о тебе все – все изгибы твоего тела, все грязные мысли о сексе, каждое темное, спрятанное пятно. Все. Так что, насколько я понимаю, у нас было отличное начало.
– Но ты не… Ты не знаешь…
Было глупо отрицать его дикое возбуждение, пульсирующее между нами.
– Ну и ты не знаешь, – рассмеялся он. – Я не всегда могу оставаться джентльменом в постели, но всегда считал, что дам надо пропускать вперед.
– Ну в таком случае тебя ждет огорчение. Не говоря уж о разочаровании.
– Ты шутишь? Да я счастливейший в мире мужчина.
– Как это?
– Да потому что я заставлю твои колени подгибаться, а пальцы сжиматься. Я буду первым, кто услышит, какие звуки ты издаешь, когда кончаешь. Будешь ли ты молить меня, Шейда? Или стонать? Или только тихо ахать? Но, что бы там ни было, Шейда, могу пообещать тебе одно. Я буду безумным и страстным. Потому что считаю, что умеренный секс не стоит того, чтобы им заниматься. – Он подтянул меня к себе и поцеловал в краешек рта.
– И теперь, когда мы все выяснили… – Он куснул меня за плечо. – В следующий раз тебе меня не остановить.
15. Битва на простыне
15 декабря 1995 года
– Яблочный крамбл, крем-брюле или торт «Красный бархат»? – Трой лениво водил пальцем по моей спине.
– «Красный бархат», – ответила я.
– Ты точно не хочешь нормальной еды?
Я кивнула.
– Один кофе и один торт «Красный бархат», – сказал он в телефон.
– А ты совсем ничего не хочешь? – спросила я, когда он повесил трубку. – Или это цена, которую ты платишь за кубики на животе?
– А ты знаешь, что анатомически эти кубики там не кончаются?
– Как это?
– Вот так. Тут у нас шесть рядов мышц ректус абдоминис[6], а потом идет часто незаметная мышца эректус хоминис[7], вот она.
– Трой!
– Да, детка. Зови, зови меня по имени. – И игриво шлепнул меня по заду.
Я рассмеялась. С ним было так легко.
– Поцелуй меня, – я запустила пальцы в его волосы.
Между нами постоянно теплилось пламя, легко вспыхивающее, как тлеющие угли, которые слегка пошевелили. Взгляд, поцелуй, касание – и я снова оживала для него.
– Запомни эту идею, мы к ней вернемся, – сказал он, когда раздался стук в дверь.
Мне никогда не надоедало смотреть, как он двигается, плавно и изящно, любоваться, как перекатываются гладкие мускулы под теплой ровной кожей. После нашей первой встречи он был осторожен. Иногда мы целые дни проводили в постели, просто держась за руки, болтая или наслаждаясь долгими периодами блаженного молчания.
– И как же ты собираешься есть, если так крепко держишь эту простыню обеими руками? – Он сел на кровать, скрестив ноги, и поставил передо мной поднос.
Я подтянула простыню на груди повыше.
– Как угодно, – пожал он плечами, откусывая кусок торта. – М-м-м-м. Он такой… – Трой поискал нужное слово. – Сочный. Не слишком сладкий. На удивление легкий. А эта глазурь… – Он снова откусил большой кусок. – М-м-м-м.
– Кофе? Сливки? Сахар? – спросил он, добавляя нужное и делая глоток.
– Ты это серьезно? – спросила я, глядя, как он пожирает все принесенное.
– А что? Ты тоже хочешь?
– Конечно, хочу!
– Тогда отпусти простыню.
– Нет!
– Шейда, у тебя прекрасная грудь. Потрясающая. Ты должна показывать ее. В сущности, я должен был бы есть этот торт с твоей груди. – И он потянулся ко мне.
– Осторожно! Тут горячий кофе!
– А еще тут одна невозможно горячая женщина. – Он начал подкрадываться ко мне на четвереньках. – Угадай, кто вызывает у меня больше интереса?