— Уильям! — коротко сказал хозяин. — Запри ворота.
Конюх ухмыльнулся и пошел исполнять приказание.
— Что ж, прощайте, — поспешно произнес Роберт. — На этот раз мы не станем покупать у вас лошадей. Надеюсь, это послужит вам уроком.
Краем глаза он видел открытую калитку сбоку и, пока говорил, перемещался в ее сторону. Однако хозяин перехватил его па полпути.
— Не так резво, маленький негодник! — сказал он. — Уильям, зови полицию!
Уильям удалился. Дети сбились в кучку, словно перепуганные овцы, а хозяин в ожидании полиции ходил вокруг них и говорил. Среди прочего он сказал следующее:
— Что, голубчики, пришли искушать своими гинеями честного человека?
— Но это наши гинеи, — храбро возразил Сирил. — Ну конечно, мы знать ничего не знаем и ведать не ведаем! Да еще девочек в это дело втянули. Впрочем, девочек я отпущу, если вы пойдете в полицию, как паиньки.
— Без мальчиков мы никуда не пойдем, — героически возразила Джейн. — Это и наши деньги тоже, гадкий вы старикашка!
— Где же вы их взяли? — произнес хозяин, немного подобрев, чего мальчики никак не ожидали после того, как Джейн нехорошо его обозвала.
Джейн бросила на остальных отчаянный взгляд и промолчала.
— Язык проглотила? Это тебе не обзываться, А ну, отвечай! Где вы их взяли?
— В песчаном карьере, — сказала Джейн правду.
— Придумай что-нибудь получше.
— Но это правда! — возразила Джейн. — Там живет эльф, мохнатый такой, с ушами, как у летучей мыши, и с улиточьими глазами. Он исполняет одно желание в день.
— Совсем спятила, — тихо пробормотал хозяин. — А вам, мальчики, должно быть стыдно. Зачем было впутывать в свои скверные игры этого бедного ребенка?
— И вовсе она не сумасшедшая! — возмутилась Антея. — Все правда. Эльф существует. И в следующий раз, если получится, я обязательно попрошу что-нибудь и для вас. Вернее, попросила бы, если бы вы не обошлись с нами так плохо. Вот!
— Господи, спаси и помилуй! — усмехнулся хозяин. — И эта спятила!
Но тут вернулся мрачно ухмыляющийся Уильям, а следом за ним вошел полицейский, с которым хозяин о чем-то долго и горячо перешептывался.
— Вы правы, — согласился наконец полицейский. — В любом случае я задержу их по статье о незаконном владении и наведу справки. Потом передам дело в суд. Умалишенных девочек, наверное, поместят в сумасшедший дом, а мальчиков отправят в исправительное учреждение. А теперь, молодые люди, следуйте за мной! И нечего возмущаться. Вы, мистер Пизмарш, следите за девочками, а я возьму на себя мальчиков.
И они повели по улицам Рочестера четверых детей, которые от ужаса и потрясения были не в силах вымолвить ни слова. Слезы гнева и стыда застилали их взор, так что, свернув в очередной переулок, Роберт не сразу понял, что случилось, пока не услышал знакомый голос:
— Мастер Роберт! Что же это такое?
И другой столь же знакомый голос:
— К Панте! К Панте на ручки!
Как вы понимаете, они наткнулись на Марту с Малышом!
Марта держалась восхитительно. Она не поверила ни единому слову полицейского и мистера Пизмарша, даже тогда, когда они заставили Роберта вывернуть карманы и показать гинеи.
— Я ничего не вижу, — заявила она. — Вы оба просто свихнулись! Там нет никакого золота. Только ручки, ручки бедного мальчика, перепачканные, как у трубочиста. Лопни мои глаза!
Дети подумали, что это очень благородно с ее стороны, даже если не очень честно, пока не вспомнили про обещание эльфа, что слуги не будут замечать его волшебные дары. Потому-то Марта и не видела золота и, стало быть, говорила чистую правду, то есть все было честно и не требовало никакого благородства.
К тому времени, когда они добрались до полицейского участка, стало уже темнеть. Полицейский доложил все инспектору, который сидел за столом в большой пустой комнате. В дальнем конце ее было устроено нечто вроде решетчатого детского манежа, в котором содержали задержанных. Роберт так и не понял, что это — тюремная камера или скамья подсудимых.
— Предъявите монеты, — приказал инспектор.
— Выворачивайте карманы, — велел констебль.
В полном унынии Сирил засунул руки в карманы, задержал их там на мгновение и вдруг рассмеялся. Смех, правда, походил скорее на плач. В карманах было пусто. И пусто было в карманах у всех остальных. Потому что на закате, само собой разумеется, все золото эльфа исчезло.
— Выворачивай карманы и прекрати гоготать! — поторопил Сирила инспектор.
Один за другим Сирил вывернул карманы, все девять, что имелись в его куртке. Все они были пусты.
— Ну и что? — нахмурился инспектор.
— Не знаю, как эти маленькие попрошайки ухитрились все это проделать! — недоумевал констебль. — Я всю дорогу следил за тем, чтобы они не общались ни с кем из прохожих и не мешали уличному движению.
— Удивительное дело, — сказал инспектор и нахмурился.
— Если вы закончили запугивать ни в чем не повинных детей, — решительно заявила Марта, — я немедленно найму экипаж и мы отправимся в усадьбу их отца. А вы, молодой человек, еще услышите об этом деле! Я же говорила вам, что нет у них никакого золота, когда вы прикидывались, что видите его в невинных детских руках. Это надо же, среди бела дня так залить глаза, да еще на службе! А про этого, второго, и говорить нечего. Он содержит «Голову сарацина», и спиртное у него всегда под рукой.
— Уберите их отсюда, ради всего святого! — произнес инспектор сердито. А когда Марта с детьми покинула полицейский участок, он сказал констеблю и мистеру Пизмаршу: — А теперь поговорим. — Только прозвучало это в двадцать раз более сердито.
Марта как сказала, так и сделала. Она отвезла детей домой в отличном наемном экипаже, потому что рейсовый уже ушел, и, хотя она так благородно защищала их в полицейском участке, она как следует отчитала их за то, что они «отправились гулять в город одни и без спросу», так что никто и заикнуться не посмел о трактирщике, который с пони и коляской ожидал их в Рочестере. Таким образом, к концу дня, в течение которого дети владели несметными сокровищами, они отправились в постель, получив хороший нагоняй и разжившись всего-навсего двумя парами хлопчатобумажных перчаток, изрядно грязных внутри из-за плачевного состояния рук, кошельком из кожи под крокодила и двенадцатью сдобными булочками, от которых в желудке давным-давно ничего не осталось.
Больше всего дети беспокоились о том, что гинея, отданная хозяину пони, исчезла на закате вместе с остальными. Поэтому на следующий день они пошли в поселок, чтобы извиниться за то, что бросили его в Рочестере, и проверить, что сталось с гинеей. Трактирщик встретил их вполне радушно. Его гинея никуда не исчезла, он проделал в ней дырочку и повесил на цепочку от часов. Что же касается гинеи, которую взял кондитер, то дети не чувствовали ни малейшего желания выяснять, исчезла она или нет, что было, если разобраться, не очень-то честно, но, с другой стороны, вполне понятно. Однако некоторое время спустя Антея устыдилась и в тайне от остальных отправила письмо, куда вложила двенадцать пенсов, — «Мистеру Билю, кондитерская, Рочестер», а в письме написала: «За булочки». Но, честно говоря, я сильно надеюсь, что та гинея все-таки исчезла, потому что кондитер был далеко не самым честным человеком на свете, ведь, что ни говорите, в любой, даже самой респектабельной, кондитерской сдобные булочки продают по семь штук за шесть пенсов.
Глава третьяСамый желанный
Утром, после того как дети весь день были несметно богаты, однако не сумели разжиться чем-либо по- настоящему полезным или хотя бы приятным, не считая двух пар хлопчатобумажных перчаток, дюжины сдобных булочек, кошелька из кожи под крокодила и поездки в коляске, они проснулись, не питая радужных надежд, как это было предыдущим утром, когда они, только открыв глаза, сразу вспомнили о встрече с песочным эльфом, а точнее, с псэммидом, который обещал исполнять по одному их желанию в день. Эльф уже исполнил два их желания, дал им красоту и богатство, но это не принесло им счастья. И все-таки день, когда происходит нечто необыкновенное, пусть даже и не совсем приятное, куда интереснее дня, когда вовсе ничего не происходит, кроме завтрака, обеда и ужина, да и в тех нет ничего такого, особенно если подают холодную баранину или вчерашнюю говядину с овощами.
Перед завтраком ни о чем толком поговорить не удалось, потому что все проспали, и чтобы опоздать к завтраку не более чем на десять минут, каждому пришлось проявить чудеса героизма. Впрочем, за завтраком были предприняты кое-какие попытки беспристрастно обсудить очередное желание, однако попытки эти не имели успеха, потому что довольно трудно обсуждать что-либо и в то же самое время зорко следить за младшим братишкой, который ест с вами за одним столом. А Малыш нынче утром расшалился не на шутку. Сначала он пролез между перекладинами своего высокого детского стульчика, голова застряла, и он повис, багровея и задыхаясь. Потом ни с того ни с сего он схватил ложку и треснул ею Сирила по лбу, после чего расплакался, потому что ложку отобрали. Затем он сунул свою пухлую ручку в молочную тюрю и потребовал «печеня», которое полагалось только к чаю. Он пел песни, закидывал ноги на стол и просился гулять. Так что обсуждение за столом выглядело примерно так:
— Ну так что насчет эльфа… Смотри! Он сейчас перевернет молоко! Молоко отодвигали на безопасное расстояние.
— Ну так вот… Нет, Ягненочек! Ложка бяка, отдай Пантере!
— Золото наше исчезло… — снова пытался начать Сирил. — Он сейчас доберется до горчицы!
— А может, нам лучше попросить… Здравствуйте- пожалуйста! Добрался-таки!
Блеск стекла, всплеск розовых ручек и ножек — и аквариум с золотыми рыбками, который стоял посередине стола, опрокинулся набок, поток воды и золотых рыбок хлынул на колени Малышу и всем остальным.
Все переполошились не меньше, чем золотые рыбки. Только Ягненочек сохранял полное спокойствие. После того как лужу вытерли, а золотых рыбок, бьющихся на полу с открытым ртом, подобрали и снова поместили в воду, Марта унесла Ягненочка, чтобы переодеть во все сухое. Кое-кому из остальных тоже пришлось переодеться. Переднички и курточки, которым пришлось искупаться вместе с золотыми рыбками, вывесили на просушку.