олешницу.
— Слышь, бродяга, — проскрипел за спиной чей-то голос, — Ты зачем моего приятеля обидел?
— Завянь, Колбасник, этот парень не вашего полёта клиент, наваляет и не вспотеет, — ответил вместо меня Евангелист, аккуратно наливая водку в стакан, — Но если всё же захочешь с ним схлестнуться, то валите оба на улицу, мне тут погром не нужен.
Он катнул по стойке в мою сторону хайбол [2] с водкой и спросил:
— Рау, ты же за испорченную мебель и битую посуду платить не собираешься?
— Не собираюсь, Ангел. Мои правила не поменялись, за всё платит проигравший.
— Вот об этом я и толкую — ты никогда не платишь. Слышал, Колбасник? У тебя денег хватит со мной расплатиться?
Я отпил маленький глоток из стакана, и расслабленно выдохнул. В голове всплыла давно забытая фраза — "Дом, родной дом". Которая тут же была задвинута в дальний уголок сознания предчувствием очередной разборки. Негромкое сопение за спиной подсказало, что обладатель скрипучего голоса никуда не делся, и мне пришлось разворачиваться в его сторону, медленно поднимая голову. Сначала в поле моего зрения попал огромный живот, затем тройной подбородок… а вот наконец и лицо. Бритая голова с обвислыми, как у бульдога щеками, губы-пельмени и широко растопыренные, переломанные уши.
— Ты, собственно, чего хотел-то? — я одним махом осушил стакан, поставил его на стойку, и начал медленно привставать, решив перед мордобоем немного покуражиться, — Не беси меня, мурло, а то ведь я загрущу. А я так загрущу, что всем вокруг станет грустно. И больно.
Мой плащ, слегка придержанный кончиками пальцев за отворот, распахнулся с левой стороны, явив толстяку рукоятку пистолета, торчащего из наплечной кобуры. Впрочем, незваный собеседник на него даже не взглянул. Он впился поросячьими глазками в моё лицо.
— Примите мои глубочайшие извинения, господин Рау, ошибочка вышла, не признал со спины. С приездом вас, — взбледнувший на морду боров опустил голову и попятился назад и вбок, тягуче проговаривая нелепые оправдания, — А тот дурачок и не друг мне вовсе, так… виделись пару раз.
Я плюхнулся обратно на табурет.
— Смотрите-ка, и понты бандитские куда-то сразу пропали. Вот и славненько. Проследи тогда, чтобы твой знакомый, когда закончит пузыри из носа выдувать, отдал хозяину денежку за порчу имущества, — снова взятый в руку хайбол, качнулся в сторону Ангела, — И запомни на будущее — я не господин, а капитан Диких котов.
Выпучив глаза, жирдяй замер и уставился на меня, как на неведому зверушку. Внимательно обследовав свой стакан и убедившись в его пустоте, я вздохнул и переместился поближе к Ангелу, показывая этим толстяку, что наша беседа окончена.
— Не стоит беспокоиться, господин капитан, сей момент заплачу за этого дебила, — пробормотал боров, суетливо засучивая правый рукав, и вытянув руку вперёд, бросился мимо меня к Евангелисту, переводить деньги посредством вшитого в запястье чипа.
"Хосподя… Тут что, до сих пор таким старьём пользуются?"
Кивнув самому себе, я растянул глупую улыбку до ушей, и катнул опустевшую посудину хозяину бара. Тот снова наполнил его на три пальца.
"Вот и на кой надо было сюда возвращаться? Отсталый, никому не нужный мир, с такими же, никому не нужными обывателями. Воспоминания о прошлом? Ну да, пока был молодым тут жить было весело. Пока не погибли все, кто был мне по-настоящему дорог. Валить надо отсюда побыстрее, зря я поддался ностальгии, ничего хорошего тут меня не ждёт. Разве что, только приличная водка."
За всё время существования бара Ангел так ни разу и не проговорился, откуда он достаёт настоящую "Столичную". Три последующих минуты я наслаждался вкусом настоящей, непалёной водки. Целых три минуты покоя и тишины. А потом из тёмного провала, ведущего в подсобку, появилась Райса. Вот тут-то тишина с покоем и закончились.
— Ра-а-ау!
Впрочем, водка тоже подошла к концу.
"Мда… Не задался мой приезд с самого начала. Райса, Райса… Ты всё такая же оглушительно громкая…"
***
"Твою же маму… Где это я?"
Причиняя невыносимую боль, рой мыслей бился изнутри о стенку черепа. Во рту было так сухо, что мне показалось вся слизистая там пошла глубокими трещинами, а привкус вызвал в мозгу образ чего-то давно протухшего. Глаза пока открывать не торопился, опасаясь увидеть какую-нибудь хрень. Понятия не имею, где сейчас находится моё отравленное алкоголем тело, и я не был уверен, что хочу это узнать.
— Рау, дай попить! — от резанувшего по моим ушам вопля Райсы, моя голова рефлекторно дёрнулась, но тут же рухнула обратно на подушку.
Я обхватил звенящую внутри башку руками и застонал:
— Да, ё-моё! Чтоб тебя, милая… Когда же ты научишься нормально говорить, — последняя фраза была риторической, поэтому я пробормотал её себе под нос.
Райса с рождения страдала от частичной глухоты, и привычка постоянно орать с годами только окрепла. Однажды наша прежняя компания сбросилась и купила ей на пятнадцатилетие дорогущий слуховой имплант. Все наши надежды на нормальное с ней общение рухнули в одночасье. Выйдя из дверей биомеханической мастерской, она проорала на всю улицу: "Ребя-я-ята! Вы бы видели, какой себе местный механик член забабахал!"
Дотянувшись до столика, я зацепил с него бутылку с чем-то прозрачным, и наученный горьким опытом, поднёс горлышко сначала к носу, а не ко рту.
"Вроде бы вода", — доверившись обонянию, я сделал долгожданный глоток.
— Ну дай попить!
От очередного крика Райсы бутылка выскользнула у меня из руки, замысловато кувыркнулась в воздухе, и мягко приземлилась точно на донышко.
"Гравибутылка. Надо же, цивилизация и сюда добралась."
Я медленно приподнялся и сел, обозревая помещение. Кроме кровати, на которой лежали мы с Райсой, в нём находились столик, кресло и книжный шкаф, до верху забитый книгами. Покосившись на жадно утоляющую жажду девушку, я встал и двинулся осматривать бумажные раритеты. По нынешним временам они стоили просто баснословных денег. Тем неожиданнее было увидеть их в, хоть и переделанной, но все же до боли знакомой подсобке бара.
Я распахнул дверцу и начал осторожно перебирать пальцами корешки книг. Буквы на них давно выцвели и были еле заметны, но мне удалось разобрать несколько названий — "Старш*я школа Га**о. Книга 537" и "Ан**альный наследник. Том 311".
— Это чьё богатство? — повернувшись, спросил Райсу, тыкнув пальцем в единственную хорошо сохранившуюся книгу — толстенный фолиант "Унесённый ветром".
Та оторвалась от бутылки, и внимательно посмотрев её на просвет, ловко закинула в стоящий в дальнем углу небольшой контейнер переработки.
— Всё моё! Я же тебе вчера говорила! — заметив мой недоумённый взгляд и догадавшись, что я ни хрена не помню вчерашний вечер, она пояснила, — После гибели родителей, наш… мой дом отобрали, и мне пришлось переехать к Ангелу…
От неожиданности я чуть не упал прямо возле шкафа — Райса сказала это почти шёпотом.
— Всё, что моего осталось, переехало вместе со мной. Ангел сказал, что подсобка полностью в моём распоряжении, с тех пор тут и живу.
— Эй, — мои глаза с недоверием сверлили лицо девушки, — А куда подевалась твоя… сирена?
— Ой, Рау, да её не стало сразу после вашего подарка. Сначала просто прикалывалась над вами. А потом, когда кредиторы понаехали, помогало их на расстоянии держать. Угадай, что можно взять у больной на голову дуры, кроме уже отобранного дома?
Она с интересом посмотрела на меня, немного наклонив голову к плечу.
— По глазам вижу, что ты уже догадался. Правильно, они захотели забрать ещё и моё тело. Которое тоже можно выгодно сдавать в аренду. Да не один раз. Но обломались, решив, что вечно орущая проститутка — это перебор, и в итоге от меня отстали.
Мои кулаки непроизвольно сжались.
"Интересно, о каких ещё событиях мне предстоит узнать?"
Райса встала, и подойдя к высокому зеркалу, оправила смятое платье.
— А что наши? — вырвалось у меня, но тут же понял, что сморозил несусветную глупость — не осталось наших, пять-шесть лет назад почти все полегли в разборках с соседней бандой файнов.
— Ангел был в курсе моих дел. Он вообще добрый, замуж меня звал. Но я отказалась, его бы тогда на бар развели в момент. Жена-должница не лучшая для него партия, а бар для него — это вся его жизнь.
Я подошёл к ней сзади и, слегка приобняв, положил ей подбородок на плечо. Она только тихо вздохнула. Ещё с минуту мы молча стояли, пялясь на свои отражения, а потом она прошептала:
— Самое поганое, Рау, что среди этих уродов был Магнус.
В голове ударил набат.
— Ну-ка поподробнее, подруга.
Райса помотала головой, затем резко развернулась, и уткнувшись в мою грудь, разревелась.
— Ну что ты, девочка. Не надо, все будет хорошо, — начал я успокаивать девушку, растерянно гладя рукой по её волосам.
Кому рассказать — не поверят. Тридцатилетний мужик, не раз видевший смерть и не раздумывая убивавший сам, до чёртиков боится женских слёз.
— Ничего уже хорошо не будет, — всхлипывая заявила Райса и тут же, чисто по-женски выдала, — Я тут никому не нужна, Рау.
Я осторожно приподнял её голову за подбородок и, заглянув в глубокие озёра её глаз, тихо спросил:
— Малышка, а ты об этом у всех спросила?
В ответ она благодарно улыбнулась и смахнув слезы, проорала мне прямо в лицо:
— А пошли, по пиву вдарим, а?!
Бар был закрыт, — всё же раннее утро, — и "вдарив" со мной пива, Райса пошла заниматься своими делами на кухню. Ангел с неё денег за жильё не брал, но от помощи по хозяйству не отказывался. В одиночестве я просидел недолго, в зал спустился Евангелист. Ещё от лестницы заметив стоящий передо мной пустой пивной бокал, он резко сменил траекторию, и зайдя за стойку, выудил оттуда непочатую бутылку "Столи".
— Захвати…
— Сам знаю, без сопливых, — ответил Ангел и, захватив с собой два пустых стакана и тарелку с орешками, направился ко мне.
— Ты чего это меня в комнату Райсы определил? Я чуть от стыда не сгорел, когда очнулся.