«Интересно, все аэтийцы столь остро реагируют на замечания об их стране?» — подумал Маркус, глядя на присаживающегося за почти опустевший стол капитана.
— Прошу меня простить за это… — Жан Тревиль де Болье был мрачен. От весёлости начала вечера не осталось и следа. Он сделал глоток из чьего-то бокала и продолжил. — Вечер был обречён на провал. Собрать таких различных меж собой людей и… не-людей было глупой затеей. Мне показалось, что вам будет, о чём поговорить и это скрасит путь, тем более что в порту всех напугали надвигающимся штормом… Экскюзье.
— Не берите в голову, капитан. Не ваша вина в том, что несочетаемое не сочетается, как бы смешно это не звучало. К тому же некоторые из гостей на поверку оказались не такими, какими хотели казаться.
— Вы обо мне? — Капитан удивлённо вскинул брови, но тут же опустил голову. — Да, я вспылил, прошу простить меня за это, Маркос… Просто воспоминания, как об этом мне рассказывал мой отец, ещё слишком свежи. Как медленно заживающая рана. Стоит её задеть и потечёт кровь. Будто я сам пережил всё это. Говорят, таковы все неральцы, хотя, уверяю вас, аккантийцы ничуть ни лучше. — Лёгкая улыбка появилась на лице Жана.
— Нет, капитан. В данном случае я имел в виду не вас… — Маркус поглядел в опустевший стакан. — Кстати, что подвигло вас отплыть, когда в порту только и разговоров было, что о надвигающейся буре?
— Нет никакой бури. Во всяком случае, для нас. На борту заклинатель погоды, он гарантировал нам чистое небо в ближайшие сутки, а потом ему придётся доплатить! — Капитан усмехнулся. — В ваших краях это не принято, но у нас редкий корабль отправится в путь без хотя бы захудалого заклинателя. И хотя поговаривают, что они сплошь шарлатаны и прохвосты, суеверный страх моряков перед стихией не даёт заклинателям остаться без работы. Сиргам — человек проверенный, один из лучших в своём деле. Нам повезло, что он оказал нам честь, взойдя на борт «Звезды». И он честно отрабатывает своё, надо признаться немаленькое жалованье — небо чистое на мили окрест. Доберёмся до земли завтра к полудню, а сейчас лучше отдохнуть, вам не кажется, Маркос? Вечер выдался непростой, ещё раз прошу простить меня за это недоразумение. Оревьи.
Капитан покинул зал. Маркус вылил остатки вина в бокал, осушил его залпом и вернулся в каюту. Сбросив мантию и зашвырнув сапоги в угол, он упал на кровать, чувствуя себя совершенно измотанным. Сон не заставил себя долго ждать и накрыл мага, едва он закрыл глаза.
Маркусу в очередной раз снился сон, в котором он, убегая от кого-то, прыгает в бездну и летит, чтобы проснуться на кровати в холодном поту. Но в этот раз у бездны было твёрдое и очень ощутимое дно. Проснувшись, маг обнаружил себя лежащим на полу. Масляная лампа, которую он забыл погасить перед сном, лежала рядом, объятая пламенем от вылившегося масла. Движением руки Маркус погасил огонь, и в комнате стало темно. Мгновение спустя маг услышал крики и топот ног. Выглянув из каюты, он обнаружил, что прочие пассажиры также крайне удивлены этим странным ударом и шумом суматохи.
— Маркус, вы не знаете, что случилось? — Маг разглядел лицо аэтийца, освещённое подрагивающим светом лампы, которую он держал в руке.
— Откуда мне знать? Корабль мог налететь на этот, как его, риф или шторм всё-таки настиг нас вопреки заверениям капитана… — Спросонья губы мага с трудом выговаривали слова. — Тиберий, дайте мне лампу, я иду на палубу.
Аэтиец с выражением полного непонимания на лице протянул Маркусу светильник, тут же небрежно выхваченный магом из рук. Обескураженный имперец тупо смотрел вслед направляющемуся быстрым шагом к лестнице магу, когда последовал ещё один толчок, от которого аэтиец едва устоял на ногах, Маркус чуть не выронил лампу, а эльфийка, удивлённо выпучившая и так немаленькие глаза повалилась на пол.
— Обморок. Оставайтесь с ней, мы выясним, в чём дело. — Сказал Тиберий гостям, догоняя мага. — Маркус, я иду с тобой!
Глава 6
Грязные сапоги сбивали ночную росу с трав и пугали сверчков, едва собравшихся огласить ночь пронзительным стрекотанием. Вместо этого единственным звуком, нарушавшим ночную тишину было сбивчивое дыхание пары беглецов. Отбежав на достаточное расстояние от деревни, они скрылись в придорожных зарослях, прислушавшись, нет ли за ними погони. Не услышав ничего, кроме собственного бьющегося сердца и частого дыхания эльфа, Таринор удовлетворённо вздохнул.
— Отец Дормий постарался на славу. Тушить им не перетушить. Разведём костёр неподалёку, переночуем, а завтра сможешь отправиться своей дорогой.
Раздобыв немного подсохшего хвороста, что было непросто ввиду недавнего дождя, наёмник разжёг огонь, как делал это уже тысячу раз. Эльф зачарованно смотрел на разгорающееся пламя. Неотрывно, не двигаясь, он ловил каждое колебание растущего огонька. Внезапно он отпрянул и схватился за лицо.
— Глаза… — Эльф тёр глазницы кулаками. — Больно смотреть.
— Говорят, на огонь можно смотреть бесконечно. — Усмехнулся Таринор, роясь в сумке. — Наверное, к эльфам это не относится.
— Я не эльф. Я — etheldiar. Драм Дирен — не эльфийское имя. — Неожиданно серьёзно и резко сказал он.
— А есть разница? — Так же беззаботно спросил наёмник и тут же поймал на себе изумлённый взгляд бледно голубых глаз.
— Ты… Ты на самом деле не знаешь? — Осторожно спросил Драм.
Таринор утвердительно кивнул.
— И… Многие, по-твоему, не заметят разницу, подобно тебе?
— Ну, селянам, определённо, больше интересен урожай свёклы, чем происхождение отдельно взятого эльфа.
— Etheldiar! — Перебил Драм.
— Хорошо, пускай этельдиар… В любом случае, разницы никто не заметит. Сам видел, за упыря тебя приняли намного охотнее.
— Значит, нам ничего не грозит.
— Выходит, что так… Погоди, что значит «нам»? Мы переждём ночь и ты отправишься своей дорогой.
Эльф удивлённо вскинул брови.
— Мне некуда идти, наёмник. — Вздохнул эльф, взглянув в ночное небо. — Иначе я не просидел бы в пещере. Я назвал своё имя, теперь назови своё, наёмник.
— Таринор меня зо… Даже и не думай! Слушай, мне плевать, куда ты отправишься. Я работаю один, лишний рот на прокорм мне не нужен, без попутчиков обойдусь. Тебе нужны деньги? Вот тебе десять серебряных, вот дорога, утром тебя здесь быть не должно.
— Таринор, если ты хочешь меня убить, можешь сделать это сейчас. — Эльф вынул из ножен один из своих клинков и протянул наёмнику. — Ты хороший воин. Мне будет приятнее умереть от твоей руки, чем быть забитым палками простолюдинов или сгинуть от голода и холода. Не мне рассказывать тебе, как обходятся с etheldiar на поверхности.
Лицо наёмника приобрело растерянное выражение.
— А мы с тобой похожи. Тебе ведь тоже некуда идти, Таринор. Ты тоже чужой для этих людей, я видел, как они смотрели на тебя.
— Убери меч. Я не собираюсь никого убивать. — Наёмник подбросил хворост в костёр. — Может быть я и чужой, но меня, по крайней мере, не поднимут на вилы, как только увидят. Тут ты прав. Но даже если ты отправишься со мной, прикончат нас обоих. Один из сотни разглядит в тебе тёмного эльфа, а во мне — предателя и агента подземелья. И тогда, — наёмник с громким хрустом переломил пучок хвороста, — нам конец.
— Я могу спрятаться под капюшоном, могу измазать лицо грязью, могу навести ilvith, чтобы скрыться…
— Что можешь навести? Это что за слово было?
— Ilvith, — Драм замялся. — Как это… иллюзию! Прочие не увидят моего настоящего лица.
— Спрячешь лицо? Как тот проход в пещере? Это может быть даже полезно… Слушай, я направляюсь в Дракенталь, пара дней пути отсюда. Пока что можешь идти со мной, а там посмотрим.
— Идёт. — Спокойным голосом ответил эльф и устремил взгляд в небо.
Разделив с попутчиком скромный наёмнический ужин, Таринор стал приготавливаться ко сну.
Ночь выдалась довольно душной, и наёмника одолевал полночный морок. Он ворочался в полудрёме, метаясь между сном и бодрствованием, не в силах перейти ни к одному из этих состояний. Нескончаемая песня сверчков сливалась с уханьем сов и шелестом листвы на ветру, превращаясь в некий гимн бессонницы. Постепенно ухо Таринора различило новый звук в этой ночной какофонии: треск костра. Но он мог поклясться, что надёжно потушил костёр так, чтобы не было даже дыма. Неужели Драм решил погреться у огня посреди ночи, думал наёмник. Осоловело подняв голову в сторону, где спал эльф, он увидел всю ту же лежащую фигуру, что и накануне.
— Он не выносит огня, ты же знаешь.
— Ах да, точно… — Голова Таринора вновь опустилась на землю. Но мгновение спустя глаза наёмника широко распахнулись. «Это ещё кто?!» — прорезала сознание мысль, мгновенно прогнав наклёвывавшийся было сон. Наёмник вскочил, на ощупь схватив меч, лежавший рядом.
— Держишь не той стороной. — С издёвкой проговорил тот же самый голос, и наёмник продрав глаза обнаружил, что, действительно, держит меч в ножнах за то место, где должно быть лезвие. Молниеносно обернувшись в сторону голоса, он увидел человеческую фигуру, сидевшую спиной к Таринору у ярко горевшего костра.
— Ты кто такой? И как нас отыскал? — Слипшимися губами промямлил наёмник, прикрыв рукой глаза от света. — Тебя послали из деревни? Драм! Проснись! Нас нашли!
— Успокойся. Я не имею никакого отношения к деревне и тому, что там произошло. Хотя идея побега достойная. Я почти жалею, что не я это провернул. Похвально, Таринор.
— Откуда тебе известно моё имя? — Наёмник медленно приблизился к человеку, сжимая в руках меч. На этот раз он держал его правильно и, несмотря на сонность, был готов защититься в любой момент.
— Я знаю многое, наёмник. — Ответил незнакомец, обернувшись. Дорожный плащ покрывал почти всё его тело, а на голове красовалась потрёпанная с виду широкополая шляпа с изодранными краями, из-под которой на плечи спадали русые волосы. Лицо его выдавало немолодого мужчину с длинным носом и глубокими морщинами в уголках глаз. Тонкие губы были вытянуты в улыбку, а цвет глаз было не различить из-за хитрого прищура. — Я всего лишь странник. Почти такой же, как и ты. И, полагаю, нет ничего зазорного в том, что один бродяга пригрел другого у костра, не так ли? — Незнакомец подбросил сухих веток в костёр. — Кстати, ваш хворост я не трогал, это было бы невежливо, ты не находишь?