Хозяйка бегом собирается на работу. Бегом накормила кошку. Бегом что-то ищет. И по пути чуть-чуть виновато говорит:
— Я сегодня поздно вернусь. Совсем поздно. Ты же знаешь, день рождения… Не сердись. Хорошо?
«Хорошо, — подумала кошка. — Даже очень хорошо. Будет время познакомиться с кукушкой».
Весело мурлыкая, она проводила хозяйку.
Вернулась хозяйка действительно поздно. И сразу заметила, что кошка ее не встречает. Удивилась, вбежала в комнату.
Вот она, кошка. Нельзя сказать, что грустная, или обиженная, или расстроенная. Нет, спокойная, подошла к хозяйке, мурлыкнула. Только серьезно как-то. Без лишних обычных эмоций. И посмотрела на хозяйку чуть внимательней, чем всегда. А хозяйка решила, что кошка крепко спала и сейчас никак не может проснуться.
— Ладно, — сказала она, — спи дальше. Завтра все расскажу.
Кошка пошла спать в свое кресло. Только она не спала. Лежала в темноте и думала. Скорее пыталась привыкнуть к тому, что узнала, а вернее, поняла, почувствовала в этот день. Трудный день. Кошка поверила, что кукушка действительно «деревянная птичка». Не настоящая. Не живая. Игрушка.
Каждые полчаса, как и положено, кукушка выглядывала, куковала, кивала. Кошка в ответ тоже кивала и вежливо, приветливо мяукала. Но кукушка пряталась, не обращая на кошку никакого внимания. И кивала она только прямо, только в одну сторону, будто мимо, непонятно на кого глядя. Сядешь слева, сядешь справа, все в одну точку кивает, все прямо. Странно. Кошка на шторы забиралась, чтобы лучше видеть кукушку. Чтобы кукушка лучше ее, кошку, тоже видела. Кошка до хрипоты мяукала: она требовала кукушкиного внимания. Кукушка выглядывала минута в минуту, куковала на одной ноте, кивала в одну точку. Ни разу не ошиблась.
Кошка слезла со штор: устала висеть. Она перестала мяукать: совсем охрипла. Сидела тихо и смотрела на часы с кукушкой. Полчаса смотрела, еще полчаса. Еще и еще. Смотрела и думала. И поняла, наконец, что такое «деревянная птичка». Успокоилась. Расстроилась ли, нет, кто знает?
«Ну деревянная, ну, что поделаешь».
А когда зазвонил телефон, как обычно, нахально и бешено, кошка и ухом не повела.
«Это еще ничего не значит, что у тебя такой голос, — подумала она, — может быть, ты тоже вроде «деревянной игрушки».
И когда заурчали водопроводные трубы, она решила «Урчите, урчите. Мало ли кто урчать может».
И когда пришла хозяйка, веселая и ласковая, как обычно, кошка встретила ее уже не тем совсем взрослы: котенком или не той совсем молодой кошкой. Она стала просто взрослой кошкой, и больше всего на свете ей хотелось сейчас понять: ее хозяйка самая добрая, сама хорошая, ее хозяйка — она живая или вдруг тоже немножко игрушка?
ТРОПИНКА
Жила-была тропинка. Тоненькая петляющая ниточка. Весело, легко бежала тропинка. Сначала через луг зеленый, скользила среди травы густой, высокой, среди цветов. Потом ныряла в овражек темный. За оврагом начинался лес. С лесом тропинка дружила. Каждую елку, березу давным-давно знала. С каждым ежонком, зайчонком, лягушонком поболтать любила, да и с рыжей лисой и серым волком не ссорилась.
Но, честно говоря, волк, будь он не злой, а умный, понял бы, что тропинка нередко его обманывала. Как? Очень просто! Вот спешит-мчится по тропинке зайчонок — от волка спасается. Волк догоняет, зубами щелкает.
«Тропинка, тропинка, — просит зайчонок, — помоги мне, уведи волка».
«Хорошо, — отвечает тропинка, — спрячься, а я волка уведу, запутаю».
Спрячется зайчонок за старый пень, а тропинка в другую сторону кидается. Не останавливаясь, мчится волк по тропинке все дальше и дальше. А тропинка нарочно то в заросли крапивы кинется, то под поваленным деревом проскользнет и, наконец, приведет волка к лесному болоту. Только здесь, ткнувшись носом в болотную кочку, глупый волк трясет головой и понимает, что давным-давно потерял зайчонка. А хитрая тропинка оставляет волка у болота и бежит назад в свой веселый лес: там ждут ее дела.
Как-то раз бежит тропинка по светлому березовому лесу, встречает мышонка. Мышонок маленький, а глаза у него большие-большие, как у зайца. Оттого у мышонка глаза большие, что слез в них много. Обежала тропинка вокруг печального мышонка, остановила его.
— Что с тобой, — спрашивает, — почему плакать собрался?
Зажмурился мышонок, головкой замотал — полетели слезы во все стороны.
— Тише, тише, — сказала тропинка, — не брызгайся. Лучше объясни, что случилось. Может быть, ты потерялся?
— Потерялся, — кивнул мышонок.
— Это ничего, — сказала ниточка-тропинка, — я тебя обязательно домой приведу.
— Ты знаешь, где мой дом? — Мышонок осторожно ставит крохотную лапку на тропинку.
— Пока не знаю, но ты мне расскажешь.
— Да как же я тебе расскажу, если я сам не знаю. — Глаза мышонка стали снова, как у зайца. — Да как же я тебе расскажу, — и слезы снова закапали на тропинку.
— Перестань, пожалуйста, плакать, лучше скажи, ты мышонок лесной или полевой?
— Я… наверное, корневой…
Удивилась тропинка, что же это значит?
— Я живу в норке, возле корней большого дерева, поэтому я, наверное, корневой.
— Ну нет, — стала объяснять тропинка, — раз ты живешь у дерева, значит, ты живешь не в поле, а в лесу, значит, ты лесной мышонок. Теперь скажи, какое это дерево, и мы быстро найдем его.
— Это большое дерево, красивое, и еще оно очень доброе, потому что защищает мой дом от ветра и дождя!
— Видишь ли, — ответила тропинка, — все деревья красивые и добрые, а какое оно еще, твое дерево?
— Еще… — задумался мышонок. — Оно белое и немножко черное, а весной на нем много сережек.
— Так… Белый с черным ствол и красивые сережки бывают только у берез. Твое дерево зовут береза, но берез много. Подожди, я узнаю, какая из них твоя.
Быстро-быстро закружилась тропинка и узнала, что под березой с раздвоенной верхушкой мама-мышка давно ждет своего мышонка.
Проводила тропинка мышонка и дальше побежала — вдруг еще кому-нибудь помочь нужно будет.
Выбежала ниточка-тропинка из елового леса на солнечную поляну, налетела на что-то незнакомое из белых и красных перепонок. Тропинка, конечно, знала, что это босоножки. Сделала тропинка петельку вокруг босоножек и сразу поняла, что здесь без нее не обойтись.
— Здравствуйте, — сказала тропинка, — вы, наверное, нездешние, не заблудились ли?
— Нет, — сказала одна босоножка, — дело в том, уважаемая тропинка, что нас, наверное, бросили.
— Бросили, — в изумлении застыла тропинка, — не может быть! Кто оставил вас здесь?
— Наша хозяйка, девочка с желтыми бантиками.
— Может быть, ваша девочка решила побегать босиком, — предположила тропинка, — а потом забыла, где вас оставила? Подождите, сейчас я все узнаю. — И тропинка метнулась на соседнюю полянку. Там и играли девочки. Закружилась тропинка вокруг босых ножек той из них, чьи бантики желтого цвета.
— Смотрите, тропинка, — удивилась девочка. — А я и не видела ее раньше. Интересно, куда она ведет?
И девочка побежала по тропинке. А тропинка привела ее к босоножкам. Девочка очень обрадовалась, ведь она не собиралась их бросать. Просто забыла, где оставила.
— Теперь все в порядке, — решила тропинка, но в это время из леса донесся голос: «Ау-Ау! Я, кажется, заблудился!»
— Ох уж эти мне незадачливые грибники, — вздохнула тропинка и побежала на помощь грибнику.
…Так и живет тропинка вся в делах и заботах.
ЧЕМУ РАДОВАЛОСЬ СОЛНЦЕ
Шел по земле человек. Катилось по небу солнце. Шел человек по земле красивой, по траве зеленой. Думал человек. Катилось солнце по небу голубому, облакам кивало, человеку лучи золотые кидало. Радовалось солнце. О чем думал человек? Чему радовалось солнце? Человек думал ни о чем, просто думал. Потому, что был человеком. Солнце радовалось ничему. Просто радовалось. Потому, что было солнце.
Солнце радовалось и немного удивлялось. Тому удивлялось, что человек совершенно, ну абсолютно, ну нисколько не обращал на него, на солнце, внимания. А ведь оно такое яркое, большое, красивое.
Вот снова солнце бросило человеку несколько веселых искрящихся лучиков. А человек в лес свернул. Ну и что! Не такая уж это для солнца преграда. Разворошило солнце густую листву и протянуло человеку тонкие теплые лучи. То ли не почувствовал человек, то ли все-таки лес помешал. Солнце не обиделось. «Все кончается, и лес кончится, — решило солнце, — тогда человек меня увидит и, конечно, обрадуется». Лес и правда кончился. Человек вышел на широкий пляж. Песок был золотым, а море — очень синим. Солнце прицелилось и бросило несколько лучиков к ногам человека так, чтобы, ударившись о песчинки, искры лучей кинулись человеку в глаза. Теперь человек, наконец, заметил солнечные лучи. Он очнулся от своих человеческих мыслей, поднял голову и увидел солнце. Солнце приветливо кивнуло, а человек серьезно сказал:
— Если я не ошибаюсь, солнце сегодня чересчур навязчиво. Правда, возможно, я ошибаюсь. Нужно проверить.
Человек взял подзорную трубу, долго смотрел на солнце и сказал:
— Я прав, солнечная активность явно повышена.
«Точно, — закивало солнце, — я сегодня очень активно! И очень хочу с вами общаться! И просто дружить!»
А человек убрал трубу, надел шляпу с полями, темные зеркальные очки, в которых отражалось синее море, и гордо сказал:
— Теперь я могу не бояться солнца.
«Бояться?! Меня?! — ахнуло солнце. — Я не пугаю, я дружить хочу!»
Какие обидные слова! Какая несправедливость! Солнцу стало так горько, так горько… Совсем огорчилось-опечалилось солнце. Это заметила легкая белая туча. Она подлетела к солнцу и завела непринужденную беседу о том о сем. Специально. Что бы отвлечь солнце от грустных мыслей.
А человек тем временем подошел к морю. Синие волны выбросили к его ногам красивые золотистые камушки. Те, что называются янтарем. Эти чудесные камушки давным-давно жили в море. С тех самых пор, когда море захватило древний лес и превратило смолу деревьев в желтые прозрачные камушки