Как цивилизованный человек, постучался, прежде, чем калитку распахнуть. Но она не услышала моего приближения.
— Людмила.
Она аж подпрыгнула, обернулась — глаза горят, но делает вид, что не рада.
— Что ты здесь забыл?
— Поздороваться пришел.
— Ну, поздоровался. Молодец.
Вот зараза!
Зубастенькая… Синяк на плече только бледнеть начал.
Я не привык перед женщинами извиняться, но трахатья хотелось так, что аж уши в трубочку сворачиваться начали.
Трахаться именно с ней, а не с кем-то еще. Поэтому я продолжил диалог, который мне давался нелегко:
— Мы не с того начали.
— Слышала уже, — отводит взгляд.
— Ты чего злая такая?
И неприступная, добавляю мысленно.
— Некогда мне, я баню хочу затопить.
Фуфло.
Это не баня, это древний, ветхий сарайчик с дырявой трубой, где последний раз парились, наверное, еще при царе.
— Давай ко мне. Затоплю тебе баньку, попаришься…
Фантазия сразу же нарисовала, как я парить буду. Ох, как бы ее отпарил хорошенько…
— Нет! — Людмила попятилась, не сводя с меня пристального взгляда. — У меня своя есть.
— Да ты хоть знаешь, как ее топить?
— Знаю, конечно. Не первый раз.
Мне кажется, сейчас она просто упрямилась.
Из вредности!
Но что мне было делать? Не тащить же к себе насильно средь белого дня.
Пришлось уйти.
Сначала даже показалось, что Людмила бросила свою затею.
Но потом, ближе к вечеру, смотрю — из ее бани дым валит — черный и густой.
Валит отовсюду, только не из трубы.
Черт, ну ясное дело…
Говорил же, эту баню сто лет никто не топил!
Дуреха чуть ли не спалила все к черту.
А если надышится этим угарным газом?
Вот же вредная упрямица…
Бегу туда, задержав дыхание.
Сразу — в баню.
Ныряю в клубы едкого дыма, с трудом разглядываю фигурку, мечущуюся беспорядочно.
Ясно, запаниковала.
Тащу ее на себя, крепко схватив.
Вываливаемся на свежий воздух, легкие горят.
В горле — ком.
Соседка, дуреха, вся в саже, кашляет, глаза слезятся.
— Ты чего, с ума сошла?! — ору. — Сказал же, эту баню лет сто никто не топил! Хоть бы у знающих людей спросила, как быть, если сама не умеешь!
— Сама справлюсь! — пытается отпихнуть меня. — Ой. Кажется, огонь не туда пошел, куда надо, — прошептала она, смотря мне куда-то за спину.
Я хватаю ее за талию, оттаскиваю подальше, сам лезу тушить начинающийся пожар.
Благо, шланг с водой неподалеку валялся, быстро все потушил.
Через десять минут все было в порядке.
Пожар потушен.
Раритетная баня цела, только чуть подкоптилась.
По-хорошему, снести надо эту старую баню и новую построить…
Да и вообще, тут работы — непочатый край.
Люда стоит рядом, перетаптывается с ноги на ногу, губы надула.
— Спасибо, — буркнула, смотря куда-то в сторону. — Но я бы сама…
— Да прекрати ты уже, — перебиваю. — Сама? Сама бы только угорела! Ты мне еще нужна… целая.
Она замерла.
— Это… намек?
— Не намек, а факт, — подхожу ближе. — Ты же знаешь…
Едва не сказал, мол, знаешь же, чего я хочу.
Но вовремя исправился: женщины же ушами любят.
— Ты мне очень понравилась.
Пах заныл от огня, который полыхнул в ее взгляде.
Заводная, недолюбленная, роскошная.
Хозяйственная, это важно.
Ох, кто же такое счастье потерял? Да не плевать ли, в целом?
Главное, что я ее из вида не выпущу.
— А я тебе уже сказала «нет».
— Не нравлюсь, что ли?
— Нет.
— Врешь.
— Почему?
— Потому что твои глаза говорят «да».
Она закусила губу.
Я подошел ближе, наклонился, обхватил ее затылок, притянув к себе.
— Архип… — шепчет она.
Сопротивляется, упершись ладонями в грудь.
Но слабо.
Ох, какая…
Губы как сочный, свежий мед с горчинкой из-за дыма, волосы под пальцами струятся.
Все ее изгибы тела просятся под ласку мужской руки.
Не удержался, тиснул за грудь, за попу…
Аж ладонь снимать не хотелось — до чего роскошный зад. Прижался теснее. Ноющим членом к ней.
— Архииип… — промычала со стоном.
— Молчи, — хрипло отзываюсь в ее губы. — Есть между нами искра притяжения, зачем ее гасить?
Пальцы нащупали затвердевший сосок через два слоя ткани.
Горячая штучка…
Отзывается стоном на мимолетную ласку, дрожит.
Целую ее глубже, она под меня аж прогибается вся.
Если бы не божий вечер, который был еще светел, я бы ее прямо здесь уложил, на тропинке, устланной резиной.
Разложил бы и вошел хорошенько.
Не отпустил бы.
Не посмотрел на фальшивые протесты.
Взял бы свое…
Но тут полно любопытных взглядов, а наши поцелуи и предварительные ласки — прямо уже, за гранью.
— Ко мне.
Не прошу.
Приказываю.
И она… позволяет себя увести.
Глава 12
Людмила
— Архип! Пусти!
Я запоздало начинаю возмущаться.
Но он не пускает.
По правде говоря, мне и не хочется.
Или хочется.
Ой, как сложно-то…
Со мной такое впервые!
Раньше не было у меня таких сумасшедших эмоций.
Мои чувства к Данилу были спокойные.
Брутальный сосед несет меня через двор, словно добычу.
Одной рукой придерживает меня под коленями, другой — под спину.
Я брыкаюсь, наверное, делая это на автомате, не иначе.
Однако Архип только смеется — низко, хрипло.Его смех приятно рокочет прямо у меня над ухом.
— Молчи, соседушка.
Дверь его дома распахивается с громким стуком.
Я впервые нахожусь в доме Лужниковых. Чувствуется добротность и качество во всем — деревянная мебель, приглушенные цвета, стильно все обставлено. Внутри много неразобранных коробок с вещами, некоторые подписаны. Видно, что Архип приехал… надолго?
Или навсегда?
В гостиной пахнет деревом, немного дымом — зажжен настоящий камин. В воздухе витают ароматы мужского парфюма и чего-то знакомого. В воздухе едва уловимо, но пахнет — им.
Архип не ставит меня на ноги — просто прижимает к стене и целует.
Напористо.
Голодно.
Без права на отказ.
Мне хотелось бы разозлиться, но как? Если мне это очень нравится и хочется продолжения.
Его язык во рту, его руки под юбкой платья сводят с ума.
— Ты… ты… — пытаюсь выдохнуть.
Однако Архим действует быстрее молнии. Он рывком закатывает юбку и дерзко дергает мои трусики вниз.
Я, будто ждала этого, или просто интуиция подсказала? Но сегодня на мне — красивое белье, более изящное, чем в первый раз.
— Ах, красивая. Вот это сюрприз! — присвистывает мужлан.
Он оценил?
Точно смотрит вниз.
Меня заливает жаром удовольствия от похвалы: с моими-то параметрами от каждого комплимента в краску и дрожь бросает.
Тем более, Архип произносит их так по-особенному.
В его словах и в голосе нет ни капли изысканной слащавости, но, тем не менее, его фразы раскаляют меня до предела, а сердце готово выскочить из груди.
— Ты… — ах, мне снова тяжело даже дышать.
— Я что? — дышит он мне в шею, приподнимая и усаживая на стол.
Деревянная поверхность холодная под голой кожей.
Его пальцы — горячие, влажные — опускаются на мои колени.
Сжав их, он скользит пальцами выше, на бедра, разводит их в стороны.
— Красивая, звездануться можно. Вот это подарочек… — сглатывает.
— Что?
— Красивая, — произносит глухо. — Там…
Он не сводит взгляда с моей промежности, будто припухшие губки и клитор, пульсирующий от напряжения — это самое красивое, что он видел за всю свою жизнь.
Его пальцы скользят выше, поглаживают меня нежно, но с ускорением.
— Не зажимайся, покажи себя.
— Говоришь так, будто я тебе по-настоящему нравлюсь, — все еще немного смущена.
— Нравишься? — переспрашивает. — Нет!
Ответ ледяными иголочками скользнул вдоль позвоночника.
Архип продолжил:
— Не нравишься, нет. Это другое. Просто с ума свела. Контрольный в голову. Сразу! Мозги вынесла. Только о тебе и думаю! — признается отрывисто.
Частит как из пулемета.
И я ему верю.
В ответ я аж льну к его руке, к длинным, сильным пальцам.
Вымаливаю ласку, стону имя:
— Архип…
— Хочешь больше? — спрашивает он и выдыхает мне в губы. — Почувствуй, как нравишься.
И я чувствую.
Сначала не поняла, что он хочет сделать.
Он просто рухнул на колени и оказался лицом напротив моих широко разведенных ног.
Мне и в голову не пришло, что он хочет поласкать меня языком между ножек.
Даже сама эта мысль показалась мне невероятной, немного постыдной и в то же время очень горячей.
Данил не баловал меня такими ласками, за все несколько лет в отношениях я в его исполнении ни одного кунилингуса не почувствовала, лишь читала о том, как приятны эти ласки.
И, тем более, от Архипа, этого мужественного брутала я подобного не ожидала.
Но потом…
ЕГо губы прошлись по нежному местечку, от ямочки под коленкой, до самого бедра.
Сначала — губы. Потом — язык.
Когда его губы мазнули по клитору, тело словно прошибло током насквозь.
Затем — еще и еще.
Ласки губами и языком. Он не скупился на прикосновения, дарил мне целый коктейль ощущений и эмоций.
Я забыла, как дышать.
Что такое дышать, когда между ножек так хорошо и сладко становится?
Будто я — тающее мороженое, которое он слизывает языком, не давая пропасть ни одной капельке.
Все быстрее и быстрее, настойчивее.
Его язык буром вонзился в сочную сердцевину, проникая глубже и глубже.
На меня нахлынул поток эмоций, ощущений.
Тело словно превращается в огромный огненный шар, который становится больше и больше, пока… не лопается оглушающим салютом из мириадов золотых звездочек.
Меня трясет от удовольствия, перед глазами пляшут солнечные зайчики.
Я, кажется, оглохла.
От громких стонов, даже голос немного сел.