– Проклятые сорняки! – зло перебила тётя и с ненавистью посмотрела на поле. – Кроме красоты никакого прока. Отец лишь горсть в землю бросил, а за год эта пахучая дрянь расползлась по всему поместью!
– Зато теперь здесь хоть что-то растёт, – с опаской поглядывая на мать, кисло скривилась Терса. – Это же чудо! Разве ты не рада, что наше поместью больше не называют «Голым»?
– Рада?! – нервно хохотнула тётушка. – Теперь его зовут «Бесплодным»! Я умоляла отца привезти удобрение, которое спасёт нас от неурожая, а он потратил пятьсот золотых на семена растения, которое не даёт никакого урожая. Я даже не помню, как этот сорняк называется!
Сурово поджав губы, она приподняла подол и, стуча каблучками, поднялась на крыльцо.
– Лаванда, – наслаждаясь ароматом, прошептала я. – Моё любимое растение.
– Ты путаешь, – Терса отрицательно покачала головой. – Это иккензор! Слышала, в Мирталисе ни одна модница не выйдет из дома, не украсив платье маленьким ароматным букетиком из этих цветов. Но они очень дорогие, потому что привозят издалека. Потому дедушка, поверив, что цветы хорошо растут на голой земле, и купил семена. Хотел обогатиться, продавая модные букеты в Гилдиаре.
Она подняла взгляд на одно из окон, где был плотно задёрнуты шторы, и тяжело вздохнула:
– Вот только здесь не принято украшать себя живыми цветами. Дедушка вставлял букетик в петличку, пытаясь соответствовать столичной моде, но соседи его высмеивали! Даже если бы согласились, кто станет покупать цветы, которые можно сорвать бесплатно? Видишь, как разрослись иккензоры? План обогащение дедушки провалился, поэтому мама в ярости. Они не разговаривают уже несколько месяцев.
Слушая девушку, я придирчиво рассматривала цветы. Внешне они походили на лаванду, и пахли точно так же. Когда Терса замолчала, я тут же поинтересовалась:
– А если продавать цветы в Мирталис?
Она иронично фыркнула:
– Пока довезём, всё уже завянет!
– Везти в горшках, – немного подумав, предложила я. – По дороге поливать.
Девушка расхохоталась и махнула рукой в сторону, откуда мы пришли:
– Хочешь привезти в столицу кучу черепков и земли? Не смеши! В столицу иккензору привозят морем, и то слышала, что не всегда в хорошем состоянии.
– А если сделать деревянные горшки?..
– Мама и дедушка уже обсудили всё, что возможно, – нетерпеливо перебила Терса и снова посмотрела на дом. – Поверь! Пока не перестали разговаривать, весь дом слышал, как они ругались.
– А почему перестали? – вспомнив, как до аварии мы с сестрой часто спорили, я улыбнулась. – Исчерпали аргументы?
После происшествия мне этого очень не хватало, ведь Ангелина во всём соглашалась со мной, невзирая на собственное мнение. Из бесконечного чувства вины я научилась делать так же, тогда-то из наших отношений исчезла искренность. То, что тётя и её отец живо спорили, отстаивая свои позиции, казалось мне правильным.
– Однажды от нас сбежал слуга, – шёпотом поделилась кузина Эстэши. – Казалось, он ничего не украл, и мы забыли. Но через месяц дедушке пришло письмо от королевского инспектора. Не знаю, что в нём, но слуги шептались, что беглец что-то наговорил, когда его арестовали в столице при попытке продать иккензор. С того дня дедушка и мама не разговаривают.
– Барышня!
На крыльцо выскочила молоденькая девушка в простом платье и при виде меня остолбенела, приоткрыв рот.
– Не позорь меня, сделай книксен, как учила! – прошипела Терса и виновато посмотрела на меня. – Нам пришлось отпустить Голу, стало нечем ей платить. А это Ина, она из деревни и не обучена, поэтому работает у нас за еду.
Девушка вздрогнула и неуклюже присела, задев прислонённую к крыльцу метлу, и та двинула меня по лбу. Закрыться я не успела и вскрикнула:
– Ай!
– Эстэша, прости, – отчаянно покраснела Терса и погрозила Ине, которая, задрав юбку, уже шустро перепрыгивала через заросли фиолетовых цветов. Крикнула вслед беглянке: – Останешься без ужина!
Я же заметила конверт с печатью, который выронила испуганная служанка. Подняв, нахмурилась при виде двух слов, выведенных красивым витиеватым почерком. Буквы казались незнакомыми, но, тем не менее, я поняла.
Надпись гласила:
«Эстэше Лавлейс».
Глава 7
Внутри домик оказался не таким уютным, как казалось снаружи. Крохотная прихожая завалена смятой обувью, при этом пахло соответствующе. Мне было предложено выбрать домашние туфли, но на пухлую ножку Эстэши налезли лишь мужские. При этом тётя поджала губы, и глянула так, что я практически услышала:
«Для барышни из знатного рода неприлично иметь такой большой размер ноги!»
Но мне было всё равно, так как ступни сильно распухли от долгой ходьбы в неудобной обуви, и дедушкины растоптанные туфли оказались настоящим спасением. Ещё бы избавиться от жуткого корсета, из-за которого я уже не чувствовала боков, и можно жить.
Переобувшись, я прошла в небольшую гостиную, где половину комнаты занимал рояль, слой пыли на котором намекал, что в этом доме не музицируют. Рядом с роялем, как медвежата, приютились два продавленных коричневых кресла, потёртый вид которых пытались скрыть яркими вязаными накидками.
За креслами темнел камин, над которым висело старинное ружьё. А рядом скалилась морда зверя, отдалённо похожего на кабана. Я невольно поёжилась, отметив, что гулять здесь в одиночестве опасно.
– Присядь, дорогая Эстэша, – предложила тётя и сама устроилась в другом кресле. Бедняжка Терса опять осталась на ногах. – Придётся немного подождать, пока служанка приберётся в гостевых покоях. Прости, я и подумать не могла, что предстоит приютить тебя, поэтому не смогла как следует подготовиться…
– Матушка, – переступая с ноги на ногу, перебила её Терса, и тётя сурово глянула на дочь. А та болезненно поморщилась, отчего прыщи на лице девушки стали видны ещё отчётливее, но всё же сообщила: – Ина сбежала.
– Что?! – женщина подскочила и всплеснула руками: – Ах, мелкая дрянь!
Но осеклась и, покосившись на меня, переменилась в лице. Я прикусила губу, чтобы сдержать улыбку, заметив её смущение и панику. Госпожа явно злилась на себя за то, что повела себя не как замужняя дама из благородной семьи, и не знала, как выйти из ситуации. Заметив, что хозяйка «Бесплодного» поместья, приготовилась от конфуза упасть в обморок, я торопливо заверила:
– Я вполне способна прибраться сама, дорогая тётушка. Пожалуйста, позвольте сделать это! Ситуация уже сложная, не хочу стеснять вас ещё больше.
Женщина удивлённо переглянулась с дочерью, а потом несмело улыбнулась, на этот раз вполне искренне, – не только губами, но и глазами.
– Вижу, ты сильно изменилась, Эстэша!
Я насторожилась, паникуя, что меня уже раскусили, а тётя продолжила с видимым облегчением:
– Понимаю, что причина такой метаморфозы печальная, но, признаться, такой ты мне нравишься больше. Тогда, пожалуй…
Она откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, простонала:
– Пресветлая Сельвия, как же я устала!
Терса потянула меня за рукав:
– Идём, покажу комнату.
Я с трудом поднялась и, морщась от боли в натёртых бёдрах, последовала за ней. При этом осторожно осматривалась и старалась внешне не проявлять большого любопытства, ведь считалась, что я была в этом доме много раз.
– Давно ты не гостила у нас, – будто прочитав мои мысли, заговорила девушка. – Последний раз заявила, что никогда не будешь ночевать в этом свинарнике.
Я невольно вздрогнула, удивлённо глядя на свою провожатую. Похоже, Эстэша особой добротой и терпимостью не отличалась. Да, в этом доме было не прибрано, под потолком виднелась паутина, полы скрипели, и ощущался сквозняк, но в целом вполне терпимо.
По сравнению с крошечной студией, где ютились мы с Ангелиной, так вообще дворец! На первом этаже, кроме гостиной и прихожей, была ещё вполне просторная, но очень грязная кухня, а так же я заметила дверь под лестницей и предположила, что та ведёт в подвал.
– Поэтому матушка очень переживала, – поднимаясь по ступенькам, доверчиво продолжала Терса, – как ты отреагируешь на новость, что некоторое время придётся пожить у нас.
На втором этаже оказался очень узкий коридор, протиснуться в котором для меня оказалось не так просто. Подумалось, что, возможно, Эстэша перестала навещать родственников именно поэтому.
– К сожалению, в комнате, где ты раньше ночевала, – девушка показала на одну из четырёх дверей, – теперь живёт дедушка. Кстати, он оттуда почти не выходит, служанка носит еду наверх. А тебе придётся остановиться в папиной комнате.
Последнее предложение она произнесла скороговоркой и, оглянувшись, затаила дыхание, будто ждала, что я взорвусь негодованием. Я же пожала плечами и с улыбкой призналась:
– Рада, что у меня будет своя комната.
Внезапно глаза Терсы влажно заблестели.
– Ты действительно не против? – кусая губы, прошептала девушка. – Ни я, ни матушка не сможем жить там. Ты же понимаешь?
Казалось, она с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, и у меня дрогнуло сердце. Похоже, что отец Терсы либо умер, либо ушёл из семьи, и эта рана ещё болит. Понятия не имела, как бы отреагировала настоящая Эстэша, а я подалась вперёд и обняла девушку.
– Понимаю.
Терса не выдержала и всхлипнула, но тут же зажала ладонью рот и испуганно покосилась на дверь в комнату дедушки. Я отступила и весело добавила:
– На самом деле я готова даже на кладовку, лишь бы поскорее снять этот ужасный корсет. Он меня убивает!
Девушка несмело улыбнулась сквозь слёзы и радостно кивнула, а потом шустрой белкой побежала к самой дальней двери. Я же двигалась медленно и, ощущая себя слоном в посудной лавке, то цеплялась за что-то пышной юбкой, то сдвигала плечом старые, потемневшие от времени, картины, украшающие обшарпанные стены.
Комната, которую мне выделили, оказалась светлой и по-мужски аскетичной. Узкая кровать, шкаф, в котором не поместится даже одно платье Эстэши, и стол с табуретом, – вот и вся мебель. Везде лежал толстый слой пыли, но это дело поправимое. Для начала бы снять корсет!