А как его сделать? Нужно думать, мозгой шевелить. Отступать не хотелось.
Милову неожиданно приглянулась работа в кузнице. Во-первых, тепло. Во-вторых, интересно. Больше всего хотелось посмотреть, как мастер будет работать над кинжалом. Но булат еще не привезли. Вася уже знал, что Исмал-ок ждет караван из Персии. Индийскую сталь везли на Кавказ постоянно. Неведомыми тропами. Секретными путями, о которых никто не знал. Ни война, ни русская блокада не остановила этот поток. Но пока вутц еще не прибыл. Его ждали с нетерпением все кузнецы Северного Кавказа. Вот-вот откроются перевалы, и ценный груз прибудет по назначению.
— Мастер, а зачем вам соль? — спросил Вася, путаясь в словах. Пока шапсугский диалект ему давался с трудом.
— Сейчас покажу! — с доброй усмешкой ответил Эдыг.
Он бросил почти готовый нож на угли, чтобы довести его до красноты. Взял емкость с водой. Сыпанул туда соль из маленького мешочка. Тщательно размешал. Когда заготовка нагрелась, схватил ее щипцами и погрузил в мутный соляной раствор. Жидкость зашипела. Повалил пар.
«Закалка!» — догадался Вася.
Исмал-ок вынул заготовку из раствора. Поверхность ножа покрывал белый налет. Кузнец очистил второй парой щипцов поверхность будущего ножа, подвесил его на веревочке. Несильно ударил по нему молоточком. Клинок звонко и долго звенел.
— Трещин нет! — пояснил мастер.
Магия!
— Плохо дело с солью. Железо местное дурное. Без закалки никак. А соли нет, — вздохнул Эдыг. — Блокада, будь она неладна.
Вася задумался. Коверкая слова, пояснил:
— Я могу помогать. Нам нужна Коченисса!
— Девчонка? В моей кузне?
— Она переводить. Я плохо объяснять.
— Хорошо, позови.
Вася мухой метнулся за девушкой. Притащил ее в кузницу. Мастер ждал на пороге. Пускать внутрь кузницы племянницу он не хотел.
— Коченисса! Переведи дяде. Я знаю, где раздобыть соль.
— У русских украсть? — предположил кузнец. — Если предложишь выпаривать из морской воды, знай: дурная затея. С чугунными котлами у нас все плохо. А медные долго не протянут, если их все время нагревать.
— Нет! В горах! Накопаем!
Исмал-ок задумался. Пожевал губами.
— Что хочешь взамен, Ивась?
— Свободу!
Коста. Адрианополь, Стамбул, конец апреля-начало мая 1838 года.
— Что приуныл? — спросил я Цикалиоти, когда мы расположились в тенистой кофейне с видом на главный вход в резиденцию.
— Как что? Похищение — дохлый номер! — подтвердил мои сомнения юнкер, который уже не юнкер, но еще не орел.
— Неправильный ответ! Садись — двойка!
— Я и так сижу, — буркнул Дмитрий.
— А ты не только сиди, но и мозгами ворочай.
— Что ж тут наворотишь?
— Все просто, если хорошо подумать. Коль скоро из дворца Сефер-бея не утащить, нужно его оттуда вытащить официально! У меня уже есть идея, как это провернуть.
— Расскажешь⁈ — возбудился Дмитрий.
— Пока рано. Нужно все подготовить. Кое-кого кое о чем попросить. Сперва я думал перехватить Сефер-бея по дороге в Константинополь. Но консул мне губу закатал. Большой конвой, который сопровождает черкеса, спутал мне все планы. Изобразить нападение гайдуков, конечно, можно. Имели, так сказать, опыт лично убедиться, сколь наглы местные арнауты. Но где взять столько народу? И, главное, как избежать ненужного шума? Будет обязательно погоня. Нам все это ни к чему. Фонтон сказал: без шума и пыли. Значит, будем действовать по-тихому. Остается лишь решить, как выманить из дворца Паши, а потом вывезти из Адрианополя Сефер-бея.
Бахадур заскрипел, привлекая мое внимание. Показал мне знаками плывущий корабль.
— Лодка? — догадался я. — А ну-ка, всезнайка, растолкуй мне, что собой представляет местная река?
— Мерич? Большая река. Берет начало в Балканских горах и спускается до Эгейского моря. Там большое болотистое устье. Рай для контрабандистов и клефтов-хайдутов.
— Клефтов?
— Это греческие морские разбойники. Грабят только турок. Лихие ребята.
— Эгейское море… — задумчиво повторил я. — Там же хватает наших кораблей, которые борются с пиратством в Архипелаге?
— Конечно! Из Севастополя регулярно отправляют корабли в распоряжение нашего консула в Пирее. Так! Я все понял! Ты хочешь как-то захватить черкеса, погрузить его на лодку, доставить в Эгейское море, а там передать русским морякам. Я правильно уловил идею?
— Молодец! Теперь — пятерка! Осталось лишь найти твоих хайдутов. Пойдут они на сотрудничество с русскими?
— Шутишь? Что значит «пойдут»⁈ Побегут!
— И где их искать?
— Тут я не берусь что-то предложить.
— Упс! Хотя… А скажи-ка мне, любезный друг… Если купец изображает из себя легкомысленного остряка, но денежки у него водятся, чем он мог бы заниматься?
— Я понял! — вскричал Дмитрий. — Ты предполагаешь, что Хаджи-Хамамжи связан с контрабандистами!
— Не исключаю такой возможности, — кивнул я.
— Отправимся к греку?
— Обязательно. Только вернем себе подобающий вид. Мундир на Востоке значит куда больше, чем даже в помешанной на форме России!
… Хаджи-Хамамжи чем-то неуловимо напомнил мне Папу Допуло. Такой же жовинальный господин, лишь с восточным колоритом. Любитель хорошо покушать, пустить гостям пыль в глаза роскошным столом и от души поболтать. Рот его закрывался лишь в моменты, когда требовалось пережевывать пищу. Я был уверен, что обратился по адресу. Несмотря на его уверения, что он занимается поставками красной краски в Испанию и в Мюлуз[3].
— Обожаю русских! — уверял нас купец, подкладывая нам на тарелки очередные вкусные бараньи запятые, перзолы. — Я их делю на четыре сорта. Есть великие русские. Затем русские малые. Русские-германцы, вроде Дибича Забалканского, тоже неплохи. А есть особые русские. Уральские. Этим сам черт брат. Все у них по-своему. Сегодня могут с пашой обниматься, а завтра прикажут его связать и в Константинополь отправить. Я не про нашего адрианопольского друга. Он человек светский и деликатного отношения. А с турками следует действовать громким криком, а то и затрещиной. Это они понимают.
— Что, сразу по шее? — удивился я.
— Именно так! По шее! Невзирая на чины и звания.
— Учту! А не подскажет ли мне, глубокоуважаемый наш хозяин, нет ли у него возможности связать нас с клефтами-хайдутами?
Я думал, что сейчас услышу: «какие-такие хайдуты? Не видишь — мы кушаем⁈» Тем более, когда на стол подали фирменное блюдо Адрианополя — тонкие лепестки панированной печени, жареной во фритюре и сервированной луком-фри с красным перцем. Но, нет. Хаджи-Хамамжи отложил вилку. Пренебрег любимым блюдом. Посерьезнел в секунду. Кивнул своим мыслям.
— Это можно устроить!
… План похищения Сефер-бея был свёрстан вчерне, но имел многочисленные зияющие дыры. Их еще предстояло как-то закрыть. А посему нужно было разделиться.
— Дима! Я хочу тебя отправить по маршруту, по которому пойдет лодка. Все проверить. Подыскать убежища, на всякий пожарный. И главное! Связаться с хайдутами и добиться согласования совместных действий русского флота и морских разбойников. Корабль должен быть в нужной точке Эгейского моря и в нужное время. То есть тебе предстоит отправиться в Пирей и все организовать. Дело крайне опасное и непростое. Справишься?
— Буду жилы рвать!
— Ничего рвать не нужно. Действуй расчетливо. Продумывай все наперед. Больше никаких нянек. Считай, я тебя запускаю в свободное крейсерство. И доверяю, как себе.
— Я все понимаю, Коста. Я не подкачаю!
Мне нравился его настрой. Не горящий энтузиазмом юнец, но серьезный и вдумчивый исполнитель, готовый горы свернуть.
— Я надеюсь на тебя! Помни об этом. С тобой поедет Бахадур. Прикроет. Все же море — его стихия. Надеюсь, хайдуты смирятся с алжирским пиратом у них на борту. Мне же предстоит придумать, как обмануть Сефер-бея. Поэтому я возвращаюсь в Стамбул.
Мы извели кучу бумаги, просчитывая тайминг и выверяя по километрам и часам все этапы непростой операции. Наметили день похищения, учтя множество подводных камней. Я был уверен, что мой план Фонтону понравится. Лишь бы не подвела Малика. Ее реакцию мне заранее не просчитать.
Пришла пора разъезжаться. Мне на восток, Цикалиоти с Бахадуром — на юг. Консул прощался с нами так горячо, что можно было не сомневаться: нашего повторного визита он не переживет!
… Мое возвращение в турецкую столицу прошло без сучка, без задоринки. Никаких арнаутов и пехлеванов. Лишь споры с цыганами на почтовых станциях, чтобы сменить лошадь. Я не брал коляску. Отказался от жандармов. Ехал верхом, не особо жалея заемного скакуна. Торопился к Фонтону.
Феликс Петрович от моего плана в восторг не пришел. Но и не отверг.
— Не скажу, что затея пустая… Однажды Фридрих Великий запретил своим генералам играть в карты. Как-то раз за общим столом он видит, что офицеры то и дело передают друг другу червонцы. На вопрос Государя, что это значит, ему объяснили. На чей стакан муха сядет, тому червонец от других. На второй — два. Король засмеялся и сказал: «Я вижу, что для вас и с вами нет ничего невозможного». Так и с тобой, Коста, нет ничего невозможного! Как хочешь Сефер-бея вытащить из дворца?
— Элементарно!
— Вот тут поподробнее!
— Мне нужен мундир турецкого офицера и подложное письмо, предписывающее полковнику турецкой армии Сефер-бею отправиться в назначенное ему Портой место. В Базарджик.
— Толково! От неизвестного лица он письмо не примет. А тебя он знает. Если ты будешь с конвоем и документ не вызовет подозрений, может срастись. Мундир я тебе, конечно, организую. Насчет текста приказа еще подумаю. Но как быть с печатями?
— Подделать? — спросил я с надеждой.
— Непросто.
— Тогда буду просить жену Селим-бея, начальника румелийской разведки.
— С той, с которой встречался в Бююкдере? Ловко! Уверен, что получится?
— Нет. Но какой у нас выход?
— Не возобновить ли тебе знакомство с господином Стюартом? Из этого мистера можно пользу извлечь. Тебе не помешает рекомендательное от него письмо к Сефер-бею. Так оно понадежнее выйдет.