Работы о Льве Толстом — страница 298 из 310

[56] ДМ. С. 62: «Хорошую можно написать книгу: жизнь Т. А.».

[57] ДМ. С. 67: «Нынче хочу начать историю охотничьего дня» (17 апреля 1851 г.).

[58] ДМ. С. 69: «Хотел бы писать много: о езде из Астрахани в станицу, о казаках, о трусости татар, о степи» (3 июня 1851).

[59] Нравоописательные этюды (франц.). — Ред.

[60] ДМ. С. 172.

[61] «Confessions», partie I, livre IV: «J'ai fait de temps en temps de mddioc res vers: c'est un exercice assez bon pour se rompre aux inversions dldgantes, et apprendre & mieux dcrire en prose». Ср. обратное отношение — у Батюшкова (записная книжка 1817 г.): «Для того чтобы писать хорошо в сти­хах — в каком бы то ни было роде, писать разнообразно, слогом сильным и приятным, с мысля­ми незаемными, с чувствами, надобно много писать прозою, но не для публики, а записывать просто для себя. Я часто испытал на себе, что этот способ мне удавался; рано или поздно напи­санное в прозе пригодится. "Она — питательница стиха", — сказал Альфьери, если память мне не изменила».

[62] ДМ. С. 78.

[63] ДМ. С. 73.

[64] ДМ. С. 87.

[65] Примеры эти взяты Тургеневым у Бенедиктова.

avant de le donner A la presse. Je n'ai jamais pu rien faire la plume A la main vis-A-vis d'une table et de mon papier, c'est a la promenade, au milieu des rochers et des bois, c'est la nuit dans mon lit et durant mes insomnies, que j'dcris dans mon cerveau... И у a telle de mes pdriodes que j'ai tournde et retournde cinq ou six nuits dans ma tete avant qu'elle fut en 6tat d'etre mise sur le papier».

[67] «Зачем говорить тонкости, когда нужно еще сказать столько больших истин». — ДМ. С. 79.

[68] Интересно еще, что Толстой и Карамзин перевели одну и ту же вещь Бернарден де Сен- Пьера: см. «Суратская кофейная» Толстого и «Кофейный дом» у Карамзина.

[69] ДМ. С. 144.

[70] ДМ. С. 114.

[71] ДМ. С. 129.

[72] ДМ. С. 87.

[73] ДМ. С. 127.

[74] ДМ. С. 128.

[75] ДМ. С. 167.

⁵¹ «Confessions», partie I, livre IV: «Cette petite pidce, mal faite A la vdritd, mais qui ne manquait pas de sel, et qui annongait du talent pour la satire, est cependant le seul dcrit satirique qui soit sorti de ma plume. J'ai le coeurtrop peu haineux pour me prdvaloird'un pareil talent».

[77] ДМ. С. 74.

[78] ДМ. С. 154.

[79] ДМ. С. 69-70.

[80] ДМ. С. 74-76.

[81] ДМ. С. 89-90.

[82] Стерн JI. Тристрам Шенди / Пер. И. М-ва. СПб., 1892. С. 120. — Этим наблюдением я осо­бенно обязан Викт. Шкловскому. См. также:Dibelius W. Englische Romankunst. Die Technik des englischen Romans imachtzehnten und zu Anfangdes neunzehnten Jahrhunderts: PalaestraXCII. Berlin, 1910. Bd. I. О жестах у Стерна Dibelius пишет: «Ег hat als ersterdie Geste zu einem bedeutsamen Mit- tel menschlicher Schilderung erhoben. Fast jedes Mai, wo einer von Sternes Charakteren das Wort ergreift, wird das Wort von einer Geste begleitet» (S. 248). <Он первым поднял жест до значительного сред­ства в изображении человека. Позже всякий раз, где персонаж Стерна начинает говорить, это слово сопровождается жестом (нем.) —Ped.> Dibelius устанавливает непосредственную связь в этом отношении между Стерном и Диккенсом: «Das sind die ersten Anfange einer Kunst, die bei Dickens ihre Hohe erreicht und aus einer einzelnen Geste die erstaunlichste Fiille von Variationen her- auszuholen versteht» (S. 250). Ото самое начало того искусства, которое у Диккенса достигает своей вершины — создав из отдельных жестов удивительное разнообразие вариаций. — Ред>Также по вопросу о деталях (толстовская «мелочность»): «Ег ist ein Bahnbrecher geworden in der liebevollen Ausarbeitung des Kleinen und Allerkleinsten — ohne ihn hatte niemals Dickens seine Sketches deschrieben» (S. 256). <Он — пионер в своей любви к разработке малого и самого малого — без этого Диккенс никогда не написал бы своих скетчей. — Ред.>

[83] Ср. выше: «Описать человека собственно нельзя».

[84] Андреевский С. А. Из мыслей о Льве Толстом //Литературные очерки. СПб., 1902. С. 236.

[85] ДМ. С. 70-71.

[86] ДМ. С. 74.

[87] Всп<омним>: «Я теперь совсем иначе переменился, чем прежде менялся», «большой пере­ворот сделала во мне в это время спокойная жизнь в деревне» и т. д. Ср. «Исповедь» и «Воспоми­нания детства».

[88] Тут Толстой как бы отклоняет традиционные мотивы грусти, элегические шаблоны, точно намекая на Пушкина, Лермонтова и т. д.

[89] ДМ. С. 83-84. — Ср. в «Казаках»: «В восемнадцать лет Оленин был так свободен, как только бывали свободны русские богатые молодые люди сороковых годов, с молодых лет оставшиеся без родителей. Для него не было никаких — ни физических, ни моральных — оков; он все мог сделать, и ничего ему не нужно было, и ничто его не связывало. У него не было ни семьи, ни отечества, ни веры, ни нужды. Он ни во что не верил и ничего не признавал. Но, не признавая ничего, он не только не был мрачным, скучающим и резонирующим юношей, а, напротив, увлекался посто­янно. Он решил, что любви нет, а всякий раз присутствие молодой и красивой женщины застав­ляло его замирать. Он давно знал, что почести и звание — вздор, но чувствовал невольно удоволь­ствие, когда на бале подходил к нему князь Сергий и говорил ласковые речи» (гл. II).

[90] Ср. «Не знаю, как мечтают другие; сколько я ни слыхал и ни читал, то совсем не так, как я». Интересно совпадение даже словесной и синтаксической формы.

[91] Ср. характерную «генерализацию»: «Любви нет: есть плотская потребность сообщения и разумная потребность в подруге жизни» (ДМ. С. 160).

[92] ДМ. С. 85-86.

[93] С теоретической точки зрения, такого рода мотивировка больших событий ничтожными случайностями есть особого рода художественный прием. У Г. Цшокке есть целая повесть — «К1е- ine Ursachen (Eine Doppelgeschichte)», таким образом построенная.

[94] Ср. в «Отрочестве» характерную фразу: «Вообще я начинаю понемногу исцеляться от моих отроческих недостатков, исключая, впрочем, главного, которому суждено наделать мне еще много вреда в жизни, — склонности к умствованию» (гл. XXIV).

[95] ДМ. С. 72. Ср. начало «Набега».

[96] ДМ. С. 165.

[97] Интересно, что историко-литературная роль Стерна до некоторой степени аналогична: «Der Roman ist eine bestimmte literarische Gattung mit bestimmten formellen Merkmalen; das Wesen von Stemes Kunst besteht dagegen gerade darin, ailes Feste aufzulfizen, aile Kunstform ad absurdum zu fiihren; Tristram Shandy ist ebenso wenig ein Roman wie eine philosophische Abhandlung oder ein lyrisches Gddicht, vielmehrein seltsames mixtum compositum aus diesen und noch einigen anderen Ingredienzen» (DibeliusW. Op. cit. S. 239). (Роман — определенный литературный роде определенными формаль­ными признаками; суть искусства Стерна в том, чтобы преодолеть оковы, довести искусство формы до абсурда. «Тристрам Шенди» столь же мало является романом, сколь философское сочинение или лирическое стихотворение, это, скорее, странная композиционная смесь из раз­ных ингредиентов. — Ред.)

[98] ДМ. С. 73.

[99] Бирюков П. Биография... Т. I. С. 259-260.

[100] Из дневника 1854 г. (Бирюков П. Биография... Т. I. С. 247-250).

[101] «Завтра утром примусь за переделку Описания войны, а вечером за Отрочество, которое окончательно решил продолжать. 4 эпохи жизни составят мой роман до Тифлиса. Я могу писать про него, потому что он далек от меня» (ДМ- С. 166-167, запись от 30 ноября 1852г.). Об этом же — в письме к Некрасову (ноябрь 1852 г.), где Толстой жалуется на перемену заглавия: «Загла­вие: "Детство" и несколько слов предисловия объясняли мысль сочинения — заглавие же "Ис­тория моего детства", напротив, противоречит ей. Кому какое дело до истории моего детства? Последнее изменение в особенности неприятно мне потому, что, как я писал вам в первом пись­ме моем, я хотел, чтобы Детство было первой частью романа, которого следующие должны были быть: Отрочество, Юность и Молодость» (Архив села Карабихи. М., 1916. С. 187-188; то же — в примеч. к ДМ. С. 245). В этом первом письме (от 3 июля 1852 г.) Толстой писал о том же: «В сущности, рукопись эта составляет 1-ю часть романа — Четыре эпохи развития; появление в свет следующих частей будет зависеть от успеха первой» (примеч. к ДМ. С. 236). П. И. Бирюков делает очевидную ошибку, когда в книге своей о Толстом (Бирюков П. Биография... Т. I. С. 217) говорит, что «первоначальное заглавие этого первого литературного произведения было: "Исто­рия моего детства"».

[102] Xavier de Maistre (1763-1852). Voyage autourde ma chambre (1794).

[103] Напечатано в виде предисловия к сб. Тёпфера «Nouvelles Genevoises» (Paris, Charpentier, 1846).

[104] Статья Сент-Бёва 1841 г., перепечатанная в качестве предисловия к роману Тёпфера «Roza et Gertrude» (Paris: Dubochet, 1847). Интересно, что, говоря о книге Тёпфера «Reflexions et menus- propos d'un peintre genevois» (есть русский перевод Д. М. Г. — «О прекрасном в искусстве. Размыш­ления и заметки женевского художника». СПб.: Огни, 1912), Сент-Бёв сравнивает его манеру со Стерном (к la Sterne). Русский переводчик говорит в предисловии к указанной книге: «Если многое в этих произведениях устарело, тем не менее они сохранили живую прелесть и для современного читателя, благодаря своеобразию манеры Тёпфера... Его мысль постоянно перескакивает с одно­го предмета на другой, и речь как будто едва поспевает за нею; в большинстве его рассказов отсту­пления составляют самую сущность их», т. е. то самое, что так характерно и для Стерна, и для Ксавье де Местра. Непонятно, как решился переводчик, высказав такой взгляд на Тёпфера, со­кращать его книгу об искусстве — «для того, чтобы ярче выделить основные идеи Тёпфера из множества отступлений, которыми согласно своей привычке (?!) автор уснащает изложение. Мно­гие из этих отступлений, при всей своеобразной прелести их, показались бы наивными соврем