Огонь ярости перестал терзать мою грудь, но желание мести оставалось таким же сильным. Таким же назойливым.
— Эй, поторопите там Иллаиду с выдачей пленника, — крикнул я солдатам, которые ходили за нами следом. — Полчаса осталось, нам уже не терпится убраться отсюда!
Они мне ничего не ответили, но один из десятки отошёл ко входу в бункер, куда по цепочке заходили люди. Я слышал, как множество раз встречающие повторяли приказ не снимать защиту. Они боялись. Или чего-то ждали?
Через стёкла противогазов на меня смотрели сотни глаз. Смотрели с презрением. С отвращением. С ненавистью. Но подходить никто не смел.
Через пару минут двое людей под руки вывели человека. Он был, как и все, в хим. защите, скрывающей всё, кроме глаз. Человек шёл добровольно, несмотря на руки, закованные в наручники за спиной.
Его подвели ко мне. И первым делом я посмотрел в его уставшие глаза. В них не было злобы, что странно для человека, отдавшего приказ убить мутантов. В них было лишь отчаяние. Смирение со своей участью. Так смотрят те, кто готов пожертвовать собой, и именно это смутило меня больше всего.
— Как твоё имя? — грозно спросил я.
— Кехаэль Фракель, — отчеканил пленный глухим тоном.
— Назови своё полное имя, возраст, а также полные имена родителей.
Я открыл планшет, который успел забрать у Маркеля. Здесь были дела на каждого из жителей бункера. В основном примитивная информация, но и её мне достаточно.
Во взгляде пленника проскользнуло удивление.
— Мне двадцать семь лет, — начал он. — моё полное имя Кехаэль Фракель Фридерик Восьмой.
Потом он верно назвал имена родителей, но у меня всё равно оставалось смутное сомнение. Как-то неуверенно он говорил, будто вспоминал.
— Снимай противогаз. Не боись, я обеспечу тебе защиту до казни, — приказал.
— Боюсь у меня связаны руки, — в подтверждение он повернулся боком и показал.
— Точно. Забыл. Снимите с него наручники! — крикнул я сопровождающим, которые успели отойти шагов на десять.
Двое послушались. И когда руки пленника освободились, он снял противогаз, обнажая покрасневшее лицо. У него, как и у Маркеля были темные полосы в местах соединения с защитой.
Я снова открыл на планшете файл Кехаэля. На первой странице документа была фотография. Белобрысый паренек со светлой кожей и голубыми глазами, как у матери.
И кудрявый пленник с карими глазами и совершенно другой формой лица никак не походил на фотографию. Сомневаюсь, что он сделал себе пластическую операцию.
— Эй, — я снова окликнул сопровождающих. — Вы за идиота меня держите? — и в подтверждение я показал им фото настоящего Кехаэля на планшете. — Бегите к Иллаиде и передайте, что у неё есть десять минут, чтобы отдать нам своего сынка.
И на удивление двое реально побежали.
— Как ты вообще согласился умереть вместо этой мрази? — спросил я у пленника.
— Глава совета обещала достойную жизнь моей жене и детям. У нас ребенок-инвалид, с ним очень сложно.
— Капец. У меня нет слов, — выпалила стоящая рядом Лавина.
— Ты можешь быть свободен. Поверь, ты — самое дорогое, что есть у твоей семьи.
Пленник нехотя кивнул. Но я хотя бы попытался вразумить его. Он надел противогаз, и я убрал окружавший его противорадиационный купол. Он медленно побрел ко входу в бункер.
Сложности пугают таких людей, поэтому иногда им проще пожертвовать собой, чем день за днём прикладывать усилия.
Всего через пять минут к нам подошла Иллаида. Через стёкла противогаза я увидел слёзы на её лице.
— Если вы такие же люди как мы, то проявите сочувствие, — взмолилась она. — Не убивайте моего сына.
— Вы к нам сочувствия не проявили, — грозно сказала Лавина, девушке не было жалко эту женщину. — И к другим мутантам тоже не проявите. Убьёте при первой возможности. Да мы до сих пор живы только потому, что Мор повелевает радиацией. А для вас нет ничего страшней.
— Знаете, Иллаида, — тихо начал я, — если бы вы сразу сказали, что это ваш сын и попросили пощады, то я бы не смог вам отказать. Но то тогда. А сейчас, когда вы пытались снова обмануть нас и обрекли на смерть другого, я не стану проявлять сочувствие.
— Ты не убьёшь нас всех, — уверенно заявила она.
— Хочешь проверить? — все вымученное уважение к Иллаиде улетучилось в один миг, такая как она не достойна обращения на «вы».
— То есть все люди бункера согласны сдохнуть за твоего сынка? — поддержала меня Лавина.
Женщина не ответила, но в её глазах читалась злость. Теперь я был уверен, что и слёзы были лишь игрой. У неё нет раскаяния. Нет жалости. А у её сына тем более.
— Убейте нас, если сможете, — сказала женщина и направилась к бункеру.
К этому времени остальные люди, и даже преследовавшие нас солдаты уже скрылись там.
Глава 12. Совесть
Лавина наклонила голову к моему уху и шёпотом спросила:
— Что будем делать?
— Я нагоню радиацию, а ты сделай что сможешь, — также тихо ответил я.
Девушка кивнула.
Одной силой мысли я выстроил радиоактивные частицы в прочный канат. Один конец был у рук Лавины, а другой следовал за удаляющейся женщиной.
Ей не хватило пары шагов, чтобы спрятаться в бункере.
— Давай! — скомандовал я.
Лавина мигом выставила вперёд руки, и волна холода пронеслась по невидимой верёвке. Пока не добралась до Иллаиды.
Женщина не успела даже обернуться. Так и застыла ледяной статуей в двух шагах от спасения.
Она была права, совесть бы не позволила мне убить невинных. Но Иллаида была отнюдь не невинна. Её последние слова стали тому доказательством.
— Оставим её здесь в назидание другим? — спросила Лавина.
Девушка понимала, что нам придётся оставить Кехаэля безнаказанным. Хотя, разве убийство матери — не лучшее наказание?
— Оставим.
Я подошёл к замороженной. На её глазах застыл самый настоящий страх. Пришлось самому себе признаться, что даже от её смерти на душе стало легче, как бы неправильно с точки зрения морали это не звучало.
Я начертил носком ботинка на земле, под ногами ледяной статуи, надпись: «В следующий раз не будет вам пощады в ответ на агрессию».
— Хорошо сказано, — прокомментировала мои действия девушка. — А теперь давай убираться, пока они не очухались. Мне по горло проблем хватило. Ещё неизвестно кто человечнее: люди или мутанты.
— Никто, — тихо ответил я и вернулся к джипу.
Я завёл машину, мотор загудел. Медленно вывел джип из лагеря, а затем вдавил педаль газа на полную. Так хотелось скорее вернуться домой, если, конечно, то место, где нас приютили, можно назвать домом. У меня не было уверенности ни в чём.
Мы не сводили взгляда с дороги. Начало стремительно темнеть. И плутониевая пустошь вновь раскрывалась своими красными огнями.
Я гнал около семидесяти километров в час, столько смогла выдать машина по пересечённой местности. Благо, места здесь были хорошо изъезжены. Но нас всё равно периодически потряхивало, также как было на пути к бункеру.
За последние дни навалилось столько проблем и опасностей, что я даже сейчас не мог успокоиться. Интуиция бушевала, но она часто меня подводила в обоих мирах, так что я не особо к ней прислушивался. Но она создавала щемящее чувство в груди. Мне удалось от него избавиться только, когда я на всякий пожарный окружил себя, Лавину и Урана радиационными куполами.
— Ты что-то сделал? — Лавина насторожилась и повернулась ко мне.
— Да. Ты чувствуешь?
— Словно воздух вокруг уплотнился. Мне душно. Верни всё как было, — раздражённо попросила она.
— Это для твоей же безопасности, как ты не понимаешь? Открой окно на полную и дыши себе.
— Ага, чтобы одна из тех светящихся мошек ко мне залетела?
Впереди в самом деле вокруг растений кружили странные насекомые, светящиеся красно-оранжевым, чуть светлее, чем местная флора. Издалека было сложно рассмотреть на кого они похожи, скорее всего на мух, как и предположила Лавина.
— Я жду, — девушка попросила настойчивее.
Я колебался. Искренне не хотелось оставлять её без защиты, хоть я и не мог толком объяснить почему.
— Как приедем в город, уберу, — твёрдо сказал я. — И не обсуждается.
— Да ты издеваешься? — девушка повысила голос.
Но возразить я уже не успел. Стоило мне притормозить перед поворотом, как машина взорвалась. Прямо на ходу.
Джип подбросило в воздух на целый метр и перевернуло. Я сто раз пожалел, что не пристегнулся. Голова ударилась об лобовое стекло, но купол спас меня от сотрясения.
Машина упала и покатилась по склону. Нас бросало то вверх, то вниз, и тело каждый раз останавливалось в каком-то сантиметре от поверхности.
Лавина вспомнила все матерные слова, что только придумало человечество. А я за время падения интуитивно сообразил парочку новых.
Джип остановился падать вверх колесами, когда уперся о какой-то валун. Стекло с моей стороны давно разбилось, так что это столкновение оставило лишь очередную вмятину. Машину и без того смяло в хлам, так что уже всё равно. Главное — зашита нас спасла. И от огня, и от падения.
— Ты как? — спросил я у девушки, пытаясь рассмотреть её темноте.
Насыщенная плутонием трава вокруг давала мало света.
— Я найду того, кто это сделал, заморожу и разнесу на мелкие куски!
— Ставлю на Иллаиду, — я говорил спокойно, страх исчез, когда машина наконец остановилась. — Можешь выбраться? С моей стороны камень.
Я встал там, где раньше было лобовое стекло, которое напрочь выбило при первом приземлении джипа.
— Нога застряла, — простонала девушка.
Её сидение сместилось вперёд при падении, поэтому она до сих пор висела вниз головой. Будь Лавина обычным человеком, то без моей защиты из хорошо уплотнённых частиц вокруг, её бы располовинило. Либо бы сжало органы живота так, что это неминуемая смерть.
Благо, Лавину прижало тогда, когда она в перевороте выпала из кресла в момент удара о землю, и в заточении оказалась лишь одна нога, а не половина тела.