– Нейтронная бомба.
– Не понял, что ты сказал? – Андрей решил, что ослышался.
– Нейтронная бомба, – повторил Сашка. – Знаешь, как устроена нейтронная бомба?
– Откуда мне знать? В «Науке и жизни»15 об этом не пишут.
Сашка снисходительно усмехнулся.
– Конечно, не пишут. Вдруг какой-нибудь идиот сделать решит.
– А что, можно вот так взять и сделать? В мастерской в гараже?
– Нет, – очень серьезно ответил Минц, – в гараже нельзя. Нужно специальное оборудование, дорогостоящее производство. Понимаешь, это, по сути, две бомбы: обычная атомная и вторая – нейтронная. Сначала активируется атомная, она разогревает второй заряд для преодоления кулоновского барьера.
Заметив вопрос в глазах друга, Сашка пояснил:
– Кулоновский барьер – это отталкивание ядер атомов друг от друга. Когда барьер преодолен, начинается реакция термоядерного синтеза, во время которой выделяется сверхмощный пучок быстрых нейтронов…
– Который прошивает все вокруг, – подхватил Андрей, – люди погибают, военная техника и объекты достаются победителю.
– Примерно так.
Сашка допил кофе и приготовил себе новую порцию.
– А при чем здесь изотопы бериллия и дейтерий-тритиевая смесь? – спросил Андрей.
– Так это и есть основа второго, нейтронного, заряда.
Некоторое время друзья молчали. Сашка шумно потягивал кофе и жмурился от удовольствия, Андрей размышлял над полученной информацией.
– То есть ты уверен, – наконец спросил он, – что бомбу нельзя сделать в кустарных условиях и она не может быть портативной?
– Если бомба работает по схеме Теллера – Улама, когда запускается механизм радиационной имплозии термоядерного топлива и усиление его горения с помощью дополнительной ядерной свечи, то нет. Нельзя и не может.
– Сашка, – взмолился Андрей, – по-русски скажи.
– Так я же говорю, – удивился Минц непонятливости друга, – одна бомба другую поджигает.
– А если не по схеме, как ты сказал?
– Теллера – Улама. – Сашка задумался. – Знаешь, Андрюха, были две публикации в американских журналах, русского физика, сбежавшего в Штаты. Так вот, этот физик утверждал, что кулоновский барьер можно преодолеть, если в нейтронный заряд дополнительно поместить изотоп полония-210. Тогда нейтронная бомба может быть очень компактной, даже в обычный туристический рюкзак поместится. Он пишет, что термоядерная реакция может начаться при низких температурах, например при взрыве бытового газа.
– При утечке из плиты?
– Нет, из плиты недостаточно. Газа нужно много, да и бомба будет слабой. Радиус поражения не более двух километров. Физик этот, Ярцев его фамилия, на симпозиуме в Сан-Франциско сцепился с одним очень авторитетным американским ядерщиком, который его гипотезу просто растер.
– И что?
– Ярцев собирался провести серию экспериментов в доказательство своей гипотезы.
– Провел?
– Не успел. Полоний очень токсичный элемент, тем более радиоактивный. У Ярцева в лаборатории произошел выброс. Погибли и сам Ярцев, и его лаборантка.
Сашка еще что-то хотел сказать, но замолчал.
– Ну давай, не темни, – попросил школьного друга Андрей. – Что там за интрига?
– Андрюха, это только слухи.
– Давай слухи.
– Поговаривают, что не было никакого выброса и Ярцев не погиб. Якобы в ЦРУ заинтересовались его исследованиями и засекретили проект.
Глава 16
Девять месяцев назад. Август 1979 года,
Лэнгли, округ Фэрфакс, штат Вирджиния, США
Советник президента по вопросам разведки, директор Центрального разведывательного управления адмирал Бобби Рон Илдмэн нервно расхаживал по кабинету, то и дело посматривая на часы.
Спецборт ВВС из Западной Германии16 приземлился с опозданием. Через полтора часа адмирал должен быть у президента с еженедельным докладом, затем почти сразу выступление в конгрессе, другие обязательные протокольные мероприятия, а встреча, ради которой командир стратегического бомбардировщика получил приказ пересечь океан с единственным пассажиром на борту, еще не началась. Адмирал терпеть не мог, когда нарушались его планы, и не раз отказывался от проведения операций, начало которых омрачалось непредвиденными задержками, считая это дурным предзнаменованием. Как большинство моряков, адмирал был суеверным.
Наконец дверь распахнулась, и в кабинет стремительной походкой вошел руководитель восточного сектора полковник Майкл Норрел, как всегда, бодрый и подтянутый, несмотря на многочасовой перелет и разницу во времени. Умница, педант и блестящий аналитик Норрел был тем человеком, на кого рассчитывал адмирал, заверяя генерального директора «Аэроджет Рокетдин» Эдварда Линна, что держит ситуацию под контролем. Неделю назад таким же рейсом ВВС он отправил полковнику пакет и сейчас с надеждой смотрел на тонкую папку в руках Норрела. После обмена обычными приветствиями Майкл разместился в своем любимом кресле у журнального столика, попросил чашку кофе покрепче и, открыв папку, достал единственный лист бумаги.
Читая убористый текст, адмирал удовлетворенно думал, что не ошибся, поручив разработку и проведение секретной операции именно Норрелу, много лет успешно руководившему самым ответственным и сложным сектором управления. Одна только программа «Аэродинамик» по созданию на территории СССР подполья украинских националистов, получившая с приходом Норрела второе дыхание, чего стоила!
– Город С., – спросил он, – это не там, где в прошлом году был выброс бацилл сибирской язвы?3
– Там, – подтвердил полковник.
– Это хорошо – добавит убедительности.
Норрел кивнул.
– А этот агент, которого вы планируете использовать, насколько надежен?
– Он крепко сидит на крючке и уже передал столько информации, что в случае провала русские с ним церемониться не будут. Стенка или урановые рудники в лучшем случае.
– Тот самый офицер КГБ, которого вы завербовали три года назад?
– Да, господин адмирал. Он сопровождал советского физика-ядерщика на конференции в Западном Берлине17.
– Да, помню, вы докладывали. Блестящая операция.
«Впрочем, как и все твои операции», – подумал директор ЦРУ, но вслух говорить не стал. Ни к чему перехваливать подчиненного, как бы хорош тот ни был. Это расслабляет.
Илдмэн еще раз пробежал текст глазами, посмотрел на часы, убрал бумагу в сейф.
– Майкл, для подстраховки я бы привлек вашего специального агента. Он как раз в С. работал. Сейчас он в Афганистане?
– Да, господин адмирал. Я тоже о нем думал. Отзовем.
Илдмэн снова взглянул на часы.
– Очень хорошо, Майкл. Мне надо ехать к президенту. Отдыхайте, вечером обсудим детали.
Часть II, в которой главный герой оказывается в роли подсадной утки
Глава 17
Тридцать пять лет назад. Апрель 1945 года, южнее города Пльзень, Чехословакия, оккупированная территория
«Я как верный сын моей Родины, вступая добровольно в ряды бойцов вооруженных сил народов России, перед лицом соотечественников присягаю – для блага моего народа под главным командованием генерала Власова бороться против большевизма до последней капли крови. Эта борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера. Я клянусь быть верным этому союзу. Во исполнение этой клятвы я готов отдать свою жизнь».
Остап Кривич единственный из осеннего выпуска сорок третьего года в Дабендорфской школе получил чин подпоручика. Он вжался в землю, соорудил перед собой небольшой бруствер, на который положил автомат. Впереди в предрассветном тумане проступали очертания позиций немецкого заслона. За ним в каких-то пяти километрах – авангард четвертой танковой дивизии США. Ночью ротмистр собрал оставшихся офицеров батальона, выдал по фляжке шнапса и сказал, что либо они прорвут заслон, либо их поднимут на штыки красноперые.
«Борьба ведется всеми свободолюбивыми народами в союзе с Германией под главным командованием Адольфа Гитлера», – снова повторил Кривич слова присяги. Вспомнились учебный плац, ровные шеренги курсантов, духовой оркестр, развевающийся на ветру флаг Третьего рейха и Андреевский флаг18, полковник, вручающий ему погоны подпоручика… Вот и закончился союз с Германией под командованием Адольфа Гитлера. Немецкий заслон – не шутка. Отборные части СС со станковыми пулеметами. Это не польские крестьяне из Липно, которых они сожгли в здании школы за пособничество партизанам. И не чехи из деревни Семетеш, подложившие у них на пути мину, которых они постреляли, а потом добивали раненых штыками. Кому из сильно поредевшего батальона первой дивизии РОА посчастливится добраться до американцев? Кто навсегда останется на этой поляне?
Медленно тянулись минуты. Рядом бубнил молитву фельдфебель Мосийчук. Кривич усмехнулся: кроме него, в батальоне никто не знал, что Мосийчук у красных был младшим политруком и убежденным атеистом. Зимой сорок второго под Ржевом они вместе перешли к немцам, сорвав с петлиц знаки различия. Политрука немцы расстреляли бы на месте, но Кривич не стал его выдавать. Не из дурацкого чувства товарищества, они никогда и не были товарищами. Просто всегда полезно иметь под рукой преданного человека. Как говорится, не за совесть, а за страх. Страх понадежнее совести будет.
Над позицией взвилась красная ракета. Кривич подхватил автомат и, пригнувшись, бросился вперед. Чуть позади, хрипло дыша, топал Мосийчук.
Глава 18
Три года назад. Февраль 1977 года, Западный Берлин
Агент Маргаритка, дежурный портье отеля «Уэллингтон», пожирал глазами развалившегося в кресле с толстой сигарой куратора, закинувшего длинные ноги на журнальный столик. Слегка небритый квадратный подбородок куратора приводил агента в трепет. Не говоря уже о широких плечах, бугрящихся бицепсах, узких бедрах. Маргаритка даже прикрыл глаза, представляя волнующую картинку: шикарная двуспальная кровать в номере люкс и они вдвоем на этой кровати. Уж он бы постарался доставить куратору наслаждение, которое тот наверняка не мог получить ни с одной шлюхой…