Ничего случайного на самом деле не бывает. Все связано со всем невидимой нитью, тянущейся от Арарата через всю планету, глубоко личные комплексы превращаются в мифологические архетипы, а фильм, который снимает вымышленный режиссер Сароян, – это проекция попыток самого Эгояна выразить невыразимое и высказать несказанное. Переполняющее его фильмы чувство одиночества находит совсем другое объяснение, когда понимаешь, что Атом Эгоян – «отмороженный» канадец по жизни, по опыту, но в глубине его пылает другой темперамент и теплится другая жизнь.
Тень божественной горы упала на следующий кинопроект Эгояна, и, наверно, для послужного списка режиссера было бы лучше, если бы она закрыла его целиком. Фильм «Где скрывается правда» (2005) – путешествие сразу в две эпохи. Да какие: 50-е и 70-е годы, десятилетия, между которыми случился главный культурный перелом прошлого века – индустриализация моды и стиля, сращивание в новую систему звезд всех отраслей шоу-бизнеса. Так же как в свое время Антониони и Вендерс, Эгоян сегодня владеет патентом на интеллектуальность, однако он старается не быть чересчур заумным и оставаться ближе к народу. «Где скрывается правда» – самая завлекательная и остросюжетная вещь из всего made by Egoyan. Ближе к народу означает: ближе к телу. Мертвое тело девушки, развлекавшей пару успешных комедиантов, найдено в ванной дорогого отеля – в то время как сами они отпускают искрометные шутки на пресс-конференции. Случилось это в конце 50-х, и поскольку труп красотки некоторое время хранился во льду с лобстерами, один из комедиантов отказывается употреблять в пищу данный вид морепродуктов даже в 70-х. Именно тогда в тайну пятнадцатилетней давности пытается проникнуть дотошная журналистка, представительница второй древнейшей профессии, с внешностью, вполне годящейся и для первой (Элисон Ломан).
«Арарат»
«Экзотика»
«Поклонение»
Комедиантов зовут Ленни Моррис и Винс Коллинз, их отлично играют Кевин Бейкон и Колин Ферт. Для меньшинства американцев, помнящих то далекое время, эта пара ассоциируется с дуэтом Дина Мартина и Джерри Льюиса, эстрадников, популярных не меньше, чем у нас в те годы Тарапунька и Штепсель. Дуэт внезапно распался, в жизни для этого были свои причины, а в фильме (до этого в романе Руперта Холмса) главной причиной становится сексуальный скандал с убийством. Эгоян не был бы собой, если бы сделал из этого апокрифического сюжета просто очерк нравов шоу-бизнеса или даже политически ангажированное кино – вроде «Спокойной ночи и удачи» Джорджа Клуни. Следуя своей излюбленной манере, режиссер предлагает цепь обманок, камуфлирующих реальные события и переводящих их в плоскость интроспекции: вместо фактов – намеки, догадки, гипотезы, вместо изъявительного наклонения – сослагательное.
На поверхность выходят ключевые темы Эгояна. Прошлое преследует героев и настигает их в лице настырной журналистки, отдаленно похожей на замурованную во льдах горничную. С героями, вовсе не отказывающими себе в плотских утехах, шутит свои шутки нереализованная сексуальность или даже бисексуальность. Как всегда, режиссера волнует утекание реальности через таинственные каналы массмедиа: ведь герои фильма – чемпионы первых телевизионных марафонов. Ленни и Винс собирают деньги на борьбу с полиомиелитом: благими намерениями оказывается вымощена дорога в ад.
Стоит заметить, что Эгоян бросается на территорию, где он не так уж силен. В искусстве реконструкции прошлого наибольшим достижением оказывается сцена в салоне первого класса самолета «Pan Am», где крутящиеся стулья позволяют четверке пассажиров вести беседу за коктейлем лицом к лицу: непозволительная по нашим временам и архаичная роскошь. Усилий на воспроизведение ретроэкзотики уходит много, и в результате слегка запущенной оказывается основная поляна: сюжет запутан на один узелок меньше, чем в других фильмах режиссера.
«Где скрывается правда»
Впрочем, если не брать в расчет самых преданных апостолов Эгояна, публика скорее оказалась ему благодарна. Она получила удовольствие от пикантных сцен amour de trois, а в финале – внятные ответы на все основные вопросы, поставленные сюжетом. Поэтому и к попытке придать названию фильма некоторую двусмысленность («Where the Truth Lies» можно перевести и «Где истина лжет») стоит отнестись скорее как к способу защитить собственную репутацию интеллектуального художника, не способного сказать слова в простоте, а не как к желанию докопаться до сути, которая и с первым переводом вполне ясна.
В 2008-м Эгоян вроде бы реабилитировал себя, представив в Канне картину «Поклонение». Уже не в первый и не во второй раз его наградили на фестивале призом экуменического жюри за чрезвычайно мирный, поистине экуменический посыл. Сюжет закручивается в крутую спираль, когда учительница колледжа (ее играет Арсине Ханджян, жена Эгояна и постоянная участница его кинопроектов) предлагает ученикам заметку из газетной хроники о террористе, который заложил бомбу в багаж своей беременной подруги, направлявшейся в Израиль. Один из учеников, Саймон, воображает, что он и есть тот самый ребенок, который чуть было не погиб в материнском чреве по вине отца, принесшего его в жертву. И тогда парень помещает историю своих (ныне покойных) родителей в видеочат. Взяв актуальный после трагедии 11 сентября мотив самолетного терроризма и не менее злободневную тему интернетовских форумов, режиссер выстроил причудливую конструкцию из библейских трактовок, семейных мифов и страхов коллективного подсознания. Мальчик, которого дед по матери и дядя воспитали в убеждении, что его отец убийца, продвигается к истине, и она оказывается совсем не такой, как ему внушали.
Возможности и опасности новых технологий в создании альтернативной реальности – лейтмотив фильма, который виртуозно выстроен на этих самых технологиях. Увы, его немыслимая красота в какой-то момент оказывается неспособна скрыть изъяны рациональной конструкции. Вот почему самым достойным завершением главы про Атома Эгояна мне видится не его последняя большая работа, а фильм-коротышка из альманаха «У каждого свое кино», о котором уже упомянуто в предисловии к первому тому, но который настолько чудесен, что не грех и повториться в конце второго. Тем более что маленький фильм Эгояна прекрасно отражает внутренний сюжет этой внезапно разросшейся книги.
В альманахе, снятом к юбилею Каннского фестиваля, преобладают две темы – режиссерский нарциссизм (Лелуш, Триер, Шахин, Моретти) и ностальгия по старому кино (Цай Минлян, Кончаловский). И тот и другой мотивы присутствуют в новелле Эгояна «Арто: двойной счет», но при этом она отличается от остальных поэтическим оптимизмом и верой в будущее киноискусства.
«Поклонение»
Две подруги сговорились пойти вместе в кино, но потерялись и оказались в разных залах одного мультиплекса. Одна шлет SMS другой: «Извини, я попала не на тот фильм». Ответ: «А что ты смотришь?» В одном зале идет «Жить своей жизнью» Годара, где героиня-проститутка Анны Карины, роняя слезу, смотрит немой шедевр Дрейера «Страсти Жанны д'Арк» и уподобляется святой. Любимая «новой волной» ситуация зеркальных отражений – «кино в кино». Идут как раз фрагменты дрейеровской картины с крупными планами Марии Фальконетти и Антонена Арто. В другом зале – «Страховой агент» самого Эгояна, который содержит эпизод, когда работающая в цензурной комиссии героиня оказывается в кинозале на просмотре эротического фильма. Ситуация «кино в кино» иронически снижается, но одновременно возводится в квадрат или даже в куб. Девушка открывает свой роскошный мобильник, инкрустированный чуть ли не бриллиантами, и пишет: «Арто прекрасен». Получает ответ: «Как прекрасен?» Тогда она снимает портрет героя на телефон и посылает подруге. То есть даже если в кинозале сидят один негр и, образно выражаясь, три калеки-киномана, повода для пессимизма все равно нет. Кино не умирает, оно вписывается в систему новых медиа и технологий – так же как Дрейер вписан в Годара, Годар – в Эгояна, высокая классика – в мобильный телефон, и так будет всегда, до скончания веков.
«В диаспоре нет пространства, а территорией становится культура»
Атом Эгоян снова был в Москве – ради премьеры «Арарата». Но разговор мы записали в Канне как раз перед этим визитом.
– Почему именно сейчас вы сняли фильм об армянском геноциде?
– Я давно намеревался это сделать. Мои дед и бабушка остались сиротами во время геноцида и были воспитаны в Египте. Родители переехали в Канаду, ассимилировались, но сохранили память о трагедии своей родины. В детстве я слышал историю покушения на турецкого дипломата, которое совершил армянский террорист: эта история в измененном виде вошла в картину. Почему именно сейчас? Я почувствовал себя достаточно сильным, чтобы сделать свой самый личный фильм.
– Почему вы не стали снимать историческое кино, а обратились к сложной структуре, соединяя настоящее с прошлым?
– Я быстро понял, что невозможно снять просто исторический фильм. Если о холокосте сохранилось множество документов и до сих пор продолжают поступать все новые свидетельства, то о резне, произошедшей почти столетие назад в Анатолии, очень мало достоверно известно. Я не хотел показывать, что там случилось. Я говорил о подозрениях. Я представил себя восемнадцатилетним парнем, который, как герой моего фильма, несет в себе комплекс семейных преданий и память о древней, как миф, трагедии. Поэтому я решил снять «фильм в фильме» и рассказать о людях, которые делают кино на эту болезненную тему.
– Сюжет «фильма в фильме» связан с судьбой армянского художника Арчила Горки…
– Он принял этот псевдоним уже в Америке. Горки – величайший художник, ребенком переживший геноцид и создавший полотна, в которых заключен секретный код всей армянской культуры.
– Что для армянской культуры значила эмиграция?
– Язык и культура обычно связаны с территорией. Но в диаспоре нет пространства. У зарубежных армян нет своей земли, но именно поэтому территорией для них становится культура. То, что показано в фильме, – это своего рода инсталляция Арарата, миф, опровергающий историю, которая, как известно, пишется завоевателями. Победителями же в духовном смысле нередко оказываются проигравшие. Армянская диаспора вызвала к жизни такие мощные фигуры, как Уильям Сароян и Шарль Азнавур.