только компромиссы». В момент любого выбора есть только два вопроса: сколько это стоит и стоит ли оно того.
Для тревожных людей это может стать откровением и освобождением – отчасти потому, что сокращает число действительно мучительных вариантов выбора до более приемлемого, но еще и потому, что напоминает нам: большинство возможных последствий, из-за которых мы так мучительно переживаем, и близко не оправдывает такую экзистенциальную тревогу. Если проигнорированное электронное письмо вызовет у отправителя вспышку раздражения или ваши родственники со стороны жены (мужа) недовольны вашим подходом к родительским обязанностям, правильной реакцией вполне может быть: ну и что? Лора Вандеркам, которая, работая над книгами о том, как достичь баланса между работой и семьей, опросила многих работающих матерей, часто слышала повторявшуюся на разные лады фразу: «Я не могу расслабиться вечером, пока не уберу разбросанные детские игрушки!» Но, конечно же, на самом деле вы можете расслабиться, не разложив игрушки по местам. «Нет никакой комиссии, которая приходит в 23:00, чтобы проверить, все ли игрушки убраны», – пишет Вандеркам. Нужно только быть готовым заплатить цену за отдых в таких обстоятельствах, и эта цена – недостаточно идеальный дом.
Разумеется, в комнате есть слон, от которого никуда не деться: последствия любого выбора для одних людей могут быть гораздо серьезнее, чем для других. Есть те, кого уволили за то, что они проигнорировали пару-тройку электронных писем, и те, кого токсично абьюзили за разбросанные по дому игрушки. Но эти крайне несправедливые реалии не меняют того факта, что каждый выбор – всегда и только вопрос взвешивания компромиссов. Если путь, который вы очень хотели бы выбрать, скорее всего, оставит вас без средств к существованию или серьезно навредит каким-то иным образом, то выбирать его, видимо, не стоит. Но для большинства из нас, если быть честными с самими собой, силен соблазн преувеличивать возможные негативные последствия, чтобы избавить себя от необходимости делать смелый выбор. (Я заметил, что прогрессивно мыслящие люди часто грешат тем, что считают недоступность какого-либо выбора для обездоленных основанием для того, чтобы самим не делать такой выбор. Но, если сами вы не относитесь к ущемленным и обездоленным, это отговорка, а не аргумент.) Одно из ключевых положений философии Жан-Поля Сартра состоит в том, что люди боятся осознать свою свободу и ответственность и тешатся самообманом, пребывая в убеждении, будто у них нет выбора, потому что легче утешаться «дурной верой» в отсутствие выбора, чем столкнуться с головокружительной ответственностью своей свободы.
Но свобода действительно кружит голову. Начав относиться к жизни как к принятию последствий, вы будете часто обнаруживать, что отказываетесь тратить время на то, что раньше никогда вас особо не интересовало, но от чего вы, возможно, не осмеливались отказаться. (У некоторых людей это получается естественно: рассказывают, что, когда английскому комику Питеру Куку позвонил тележурналист и ведущий ток-шоу Дэвид Фрост, чтобы пригласить на ужин с принцем Эндрю и его тогда еще женой Сарой Фергюсон, Кук ответил: «Ой нет, я сверился со своим ежедневником – этим вечером я смотрю телевизор».) Но в других случаях вы все же сделаете то, чего не хотели, так как понимаете цену отказа. Обратите внимание, насколько это отличается (насколько по-другому это чувствуется) от того, что вы скрепя сердце соглашаетесь, ибо «чувствуете, что у вас нет выбора», а потом несколько дней из-за этого злитесь. Например, подруга попросила вас отменить планы на выходные и помочь ей с переездом на новую квартиру. Подруга дорога вам, и вы соглашаетесь: обида, которую вы ей нанесете отказом, и есть та цена, которую не хотите платить.
Какой бы выбор вы ни делали, если вы делаете его, руководствуясь принципом «Ты волен делать что угодно. Надо только принять последствия», результатом будет свобода в том единственном смысле, в котором конечные человеческие существа могут ею насладиться.
Не свобода от ограничений, которую нам, увы, никогда не доведется ощутить, но свобода в ограничении. Свобода рассмотреть компромиссы – потому что это всегда компромиссы – и выбрать тот, что вам нравится.
День четвертыйОтказ от выплаты «долга по продуктивности»О силе «списка выполненных дел»
Никто не замечает того, что уже сделано. Все видят лишь то, что осталось сделать.
Давайте остановимся, чтобы напомнить, что на самом деле вы не обязаны ничего из этого делать. Я имею в виду – использовать свое время с пользой. Найти способы заниматься тем, что для вас важнее всего. Это все необязательно. Ничто из этого не является обязательным. Я разрешаю вам не беспокоиться.
Многие в наши дни замечают за собой, что каждое утро для них начинается с ощущения своего рода «долга по продуктивности», который они должны изо всех сил стараться погасить в течение дня в надежде обнулить долг к вечеру. Если это не удается – или, что хуже, они даже не стараются, – им кажется, будто они не вполне оправдали свое существование на планете. Если вы тоже из таких, велика вероятность того, что вы, как и я, относитесь к угрюмой компании людей, которых психологи называют «личностями, нуждающимися в постоянном признании и подтверждении своих достижений другими» – вежливый способ сказать, что наши достижения, какими бы впечатляющими порой ни были, обусловлены в конечном счете чувством неполноценности. Например, вы можете считать, что заслужите право на существование, только когда достигнете определенного положения в обществе, или уровня дохода, или академической квалификации. Или, допустим, вы привязали свою самооценку к самому умопомрачительному из всех стандарту «реализации своего потенциала», тогда вам никогда не удастся расслабиться – а вдруг еще немного потенциала осталось нереализованным?
Правда в том, что вам не нужно ничего этого делать. Разумеется, в бытовом смысле слова всем нам «нужно» делать всевозможные вещи: чтобы платить за жилье, надо получать доход; если ваш доход – это зарплата, лучше бы соответствовать требованиям работодателя, иначе могут ждать неприятности. Если у вас есть дети, неплохо бы обеспечивать их едой и одеждой. Но на это житейское чувство долга мы накладываем экзистенциальный долг, описанный выше: ощущение, что мы должны делать что-то не только для достижения определенных целей или выполнения наших основных обязанностей перед другими, но и потому, что это космический долг, который мы каким-то образом взяли на себя в обмен на то, что живем. Как написал философ Хан Бён-Чхоль, «мы производим [материальные вещи], противостоя чувству нехватки [бытия]». Наша лихорадочная деятельность часто является попыткой укрепить наше самоощущение и самопризнание в качестве минимально приемлемых членов общества.
Откуда взялось это чувство неполноценности – вопрос сложный и дискуссионный. Для начала можно обвинить протестантскую трудовую этику – идеологию, которая берет начало в Европе XVI века. Христиане-кальвинисты верили: упорным тяжелым трудом они могут доказать, что достойны после смерти попасть в рай. (Дело не в том, что упорный труд обеспечит им там место, поскольку кальвинисты верили, что судьба каждого человека предопределена; их мировоззрение психологически намного труднее для понимания: раз их уже выбрали для рая, значит, они такие люди, что в любом случае захотят усердно работать, и трудолюбие не путь к спасению, а признак избранности.) Можно обвинить и ваших родителей, которые, в свою очередь, могут обвинить своих, поскольку, согласно исследованиям, многие закомплексованные достигатели выросли с чувством, что их замечают и ценят, лишь когда они в чем-то добиваются успеха. Да, и еще можно обвинять маркетинг, кровно заинтересованный в том, чтобы поддерживать в людях чувство неполноценности, от которого можно избавиться, покупая товары и услуги, обещающие это чувство прогнать.
Бесспорно, однако, то, что быть должником по продуктивности совсем не весело. Такая жизнь вызывает тревогу и изматывает и, видимо, способствует современной эпидемии социальной изоляции, поскольку формирует туннельное зрение – когда человек сосредоточен на выплате долга, его уже мало привлекает явно непродуктивная деятельность типа посиделок с друзьями. Еще хуже, что установка на «выплату долга» превращает успех в своего рода наказание: каждое новое достижение лишь устанавливает более высокий стандарт, которого, как вам кажется, вы должны достичь в следующий раз, поэтому выплатить долг становится еще сложнее, чем раньше.
Видимо, поэтому у меня ощущение, словно ударили под дых, каждый раз, когда пересматриваю сцену из практически забытого сериала 2000-х годов «Студия 60 на Сансет-стрип», где Брэдли Уитфорд и покойный Мэтью Перри играют продюсеров, приглашенных, чтобы спасти от закрытия и перезапустить еженедельную юмористическую программу, в которой легко угадывается Saturday Night Live. На протяжении всей серии их тревога зримо нарастает, в то время как огромные электронные часы в аппаратной показывают, сколько дней, часов, минут и секунд остается до начала прямого эфира. Мир в ожидании. Ставки высоки. Вспыхивающие в последнюю минуту конфликты грозят сорвать программу. Но, несмотря ни на что, продюсеры ухитряются спасти шоу. Эфир. Вступительный музыкальный номер – бомба. Зрители в экстазе. В следующей сцене камера показывает нам наблюдающего за сценой Перри со спины; он впервые расслабился. На секунду или две. Но тут же Перри вновь напрягается, и камера прослеживает его взгляд на часы, которые показывают 6 дней, 23 часа, 57 минут и 53 секунды: начался обратный отсчет до следующего эфира. Наградой за такую зримую и эффектную выплату долга стало то, что теперь ему придется повторять платеж, столь же эффектно, снова и снова.
У верующих свой способ не влезать в долги по продуктивности: верить в Бога, дарующего благодать, Бога, который вас любит и радуется за вас независимо от того, насколько активно вы стараетесь оправдать свое существование продуктивностью, добротой или чем-либо. Агностики и атеисты приходят к этому другим путем: раз бога нет, значит, нет наделенного властью авторитета, способного требовать, чтобы вы заслужили право на существование. Вы просто существуете, и этого должно быть достаточно. Яркий аргумент приводит автор книг по даосизму Джейсон Грегори, который пишет: мы впадаем в заблуждение, веря, что каким-то образом не являемся частью этого мира и потому должны проводить жизнь, стараясь вернуть себе право принадлежать ему. Но кто решил, что мы не часть этого мира? Очевидно же, что мы уже его часть. И это не поэтическая метафора, а жесткая констатация факта. Оглядитесь по сторонам: вот реальность. Она состоит из огромного количества атомов, и сколько-то из этих а