[17]. Вместо него он увидел маленький дисплей, встроенный в скафандр, на котором высвечивалось двузначное число. 29. Именно на двадцать девять минут ему хватит остатков кислорода. Вот только это число было ложью, и он это знал. У него оставалось бы двадцать девять минут, если бы не треснувший лицевой щиток. Так что у него оставалось – если назвать это единицами – двадцать девять единиц кислорода. Он не знал, насколько хватает каждой единицы. Вряд ли надолго.
Дрожащими пальцами он потянулся вверх и разгладил медицинскую ленту на щитке. Через несколько секунд она снова начнет скручиваться, загибаться и отходить от щели.
Он знал, что нужно двигаться. Понимал, как мало времени у него осталось. Перебирая руками, он тащил себя по корпусу «Артемиды», используя в качестве опоры все, что попадалось под руку: сенсорный модуль, торчащий из гладкой обшивки корабля, антенну, которая гнулась, когда он на нее опирался. Ни разу, ни разу он не отпустил обе руки одновременно. Ему казалось, что он ползет по днищу океанского танкера и если отпустит обе руки, то провалится в темные глубины непостижимого моря. На самом деле все гораздо хуже, понял он. У океанов есть дно. А космос бесконечен.
Это гораздо хуже смерти. Просто падать, падать и падать… Он знал, что умрет через несколько минут, что ему не придется смотреть, как перед ним вечно расстилается чернота, но это почему-то не помогало. В воображении он продолжал падать. Дрейфовать тысячи, миллионы лет. Если повезет, то в конце концов его затянет в гравитационный колодец Рая и сожжет в его атмосфере при температуре в миллионы градусов.
В противном случае существовал шанс, что он никогда не прекратит падение. Он просто продолжит дрейфовать все дальше и дальше во тьму.
Впервые за год он оказался без лекарств, которые стабилизировали настроение. Ему это совершенно не понравилось. Чжан взглянул на запястье. 16. С предыдущего раза прошло не более пяти минут. У него осталось шестнадцать. Не минут. Просто чего-то.
Он снова потянулся, хотя его визор слишком сильно запотел. Затаив дыхание, Чжан ждал, пока туман рассеется. Там, впереди, он разглядел место удара. Уже близко. Возможно, он успеет добраться до него до того, как умрет. Хорошая новость.
Что бы ни ударило по кораблю, оно было огромным и двигалось очень, очень быстро. От удара грузовой контейнер превратился в водопад расплавленного металла, пластика и еще неизвестно чего. Он прожег путь сквозь «Артемиду» и оставил в ее корпусе огромную дыру метров двадцати в поперечнике.
Чжан должен вернуться внутрь корабля – это единственный шанс на выживание, – а значит, ему придется лезть в эту дыру. Это было опасно. До смешного опасно. Он мог залезть туда и не найти ничего, кроме расплавленного металла и обломков. Но выбора у него не было.
Он посмотрел на запястье. Восемь. Осталось восемь единиц кислорода. Что бы это ни значило.
Приблизившись к воронке, Чжан почувствовал жар через перчатки скафандра. Он размял пальцы, чтобы разогнать кровь, а затем придвинулся так, чтобы заглянуть в отверстие.
Внутри он увидел ряд палуб корабля. Стены были прорезаны почти насквозь, клубились обломки, похожие на снежную бурю металлических хлопьев. Из трубы, отрезанной с такой точностью, что ее края блестели, вытекала какая-то темная жидкость. А за палубами он увидел темное пространство космоса и даже несколько звезд.
С нарастающим ужасом он понял, что «Артемида» не просто пострадала от удара. Ее пронзили. Пробили насквозь. Повреждения были невероятными. Немыслимыми. Чжан мало что знал о технике, но как врач он представлял себе, что может сделать с человеческим телом рана такого размера.
– Смертельно, – сказал он. При этой мысли у него по коже поползли мурашки. – Такая рана на сто процентов смертельна.
И Чжан дал себе слово. Он знал, что потребуется большая удача, но твердо решил, что умрет внутри, в тепле. Он доберется до шлюза, вернется внутрь и, если уж придется умереть, хотя бы снимет проклятый шлем и сделает последний глоток воздуха. Либо так, либо он умрет пытаясь. Скорее по привычке, чем надеясь увидеть что-то иное, Чжан посмотрел на запястье. «3», – гласила надпись.
Три единицы.
Не так уж много кислорода. Разум был затуманен, но все же он понимал, что этого, скорее всего, недостаточно. Ни для того, чтобы осторожно пробраться через горящую рану в корпусе «Артемиды», ни для того, чтобы безопасно добраться до шлюза. Ну, тогда к черту безопасность.
Он ухватился за край воронки и бросился в дыру. На него налетел шквал обломков. Что-то отскочило от шлема и оставило на пластике новую царапину. Что-то ударило по ноге, и ему показалось, что в бедро вонзили нож. Он поднял руки, пытаясь защитить лицо, и приложился о стену. Однако он был цел. Хорошо, да?
Он ухватился за торчащий кусок настила и втащил себя внутрь того, что когда-то было отсеком. Где-то здесь должен быть люк. Он должен найти его, пролезть внутрь и закрыть за собой. Тогда он сможет исполнить свое желание – умереть без шлема. Перебирая руками и медленно продвигаясь, он в какой-то момент заметил, что левая перчатка расплавилась – вероятно, когда он схватился за край дыры. Черный пластик был липким и бесформенным, пальцы срослись, и получилась скорее варежка, чем перчатка. На ноги он даже не смотрел.
«Люк. Найди люк», – сказал он себе. Люк…
Там. Да. Ему захотелось зарыдать от облегчения. В нескольких десятках метров от него был люк, и он выглядел неповрежденным.
Он должен был на что-то посмотреть. За чем-то проследить. Ах да. Запястье. Он быстро взглянул на дисплей, зная, что ему не понравится то, что он увидит. Да и не могло ему понравиться, потому что число там было меньше, чем три.
Но цифры не оказалось. Костюм перестал показывать остаток кислорода. Он постучал по боку шлема, чтобы активировать датчики скафандра.
– Дисплей, – произнес он, слегка задыхаясь, – кислород. Остаток.
В его поле зрения появились тусклые буквы:
«НИЗКАЯ МОЩНОСТЬ,
РЕЖИМ ОГРАНИЧЕННОЙ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ».
Буквы замерцали, а затем исчезли.
«Вот черт».
Он задержал дыхание – это было нелегко – и прислушался. Тишина. Раньше постоянно слышался звук кислородного наддува. На дисплее не было цифры, но это не имело значения – Чжан знал, какая она была бы.
Ноль.
Люк был совсем рядом. Как врач Чжан знал, что выдыхаемый воздух по-прежнему богат кислородом. Можно вдохнуть тот же воздух два или даже три раза, прежде чем он станет совершенно бесполезным. У него оставалось несколько десятков секунд, а если задержать последний вздох, то, возможно, и еще несколько.
Люк прямо перед ним. Он все ближе, он…
Чжан открыл глаза.
Стоп.
Он не помнил, что закрывал их. Должно быть… должно быть, он на мгновение потерял сознание.
Времени не осталось. Он добрался до люка. Увидел панель аварийного доступа. Черная пластиковая кнопка, на которую можно нажать, и она откроет люк. Хорошо. Легко. Он нажал на кнопку.
Ничего не произошло.
Похоже, он не нажал на кнопку, ему просто показалось, что он это сделал. Усилием воли он протянул руку и шлепнул по ней еще раз.
Боковым зрением Чжан уловил черноту, как будто забрался в очень узкий и очень темный туннель. Казалось, что в голове что-то гудит на одной высокой, пронзительной ноте. Он понимал, что это плохо.
Люк открылся. Он не был уверен, это все-таки он нажал как следует или люк открылся сам по себе. Он забрался внутрь, полный признательности. Казалось, наконец-то все складывается как надо. Он знал, что ложная эйфория – одна из последних стадий кислородного голодания. Или отравления углекислым газом. Какое удовольствие в конце. Какой приятный бонус.
Как только он оказался внутри, люк автоматически захлопнулся за ним. Это было удобно. Он влюбился в этот корабль. «Артемида» была добра к нему.
– Люблю тебя, – пробормотал он.
А мгновение спустя понял, что это преждевременно.
В отсеке, куда он попал, – за люком – не было воздуха и света. В нем кружились обломки, как и снаружи. Как такое возможно? Он находился в помещении с четырьмя стенами…
Одна из которых была проломлена. За ней виднелась тьма, тьма и несколько бледных звезд.
– Это не…
«…честно», – собирался договорить он.
Но воздуха, чтобы закончить фразу, ему не хватило.
17
Петрова отшвырнула от себя зеленое что-то-типа-обезьянки, и та улетела через всю каюту, ударилась о дальнюю стену и разлетелась на две части. Одна из ног отломилась и задергалась.
Молодая женщина откинулась на стену и прижалась к ней спиной. Впервые она смогла хорошо рассмотреть зеленую тварь. На обезьяну она мало походила. Без головы, только шесть суставчатых конечностей и длинный гибкий хвост. Ни глаз, ни рта. Казалось, штука была сделана из какого-то дешевого пластика. Когда она вертелась на полу, хлеща хвостом по воздуху, суставы тревожно скрипели и щелкали.
– Какого черта? – с вызовом спросила Петрова.
Существо подбежало к панели технического обслуживания, расположенной с одной стороны закрытого люка. Крошечными многопалыми ручонками оно вскрыло панель и принялось в ней копаться.
– Плут, – послышался тихий металлический голос из динамика над кнопкой аварийного открытия люка. Голос был серьезным и исполненным мужественности. – Я Плут, корабельный робот.
– Я даже не знала, что на «Артемиде» есть робот. Какого черта ты так выглядишь? Как… как нелепый зеленый жук или… или на что там ты должен быть похож.
– Раньше у меня было другое тело. Оно мне нравилось гораздо больше. Оно было уничтожено во время нападения, поэтому мне пришлось создать новое. Это тело функционально, и его легко создать, вот и все.
Петрова покачала головой.
– Прости, что сломала тебе ногу. Ты меня напугал.
– Несомненно. Я пытался привлечь твое внимание.
– Не стоит так подкрадываться к людям. Подожди. Почему ты разговариваешь со мной через динамик на двери?