– Примерно так же безопасно, как стрелять гигаваттным лазером вручную по неизвестному противнику, стоя на внешнем корпусе сильно поврежденного транспортного корабля, – парировал он.
– Верно, как я и сказала. Это глупо. Думаешь, поможет?
– Возможно, это позволит нам выяснить, почему Актеон не работает. То есть я понятия не имею, сможем ли мы устранить проблему. Скорее всего, хуже не будет. Если только это не вызовет какое-то массовое повреждение файлов, что оставит Актеона мертвым и сделает нас совершенно неспособными контролировать системы «Артемиды».
– Я даже не буду спрашивать, каковы шансы, – решила она. – Потому что и так знаю – и не хочу, чтобы ты озвучил.
– И правильно не хочешь. – Он сел и снова посмотрел ей в глаза. – Что думаешь? Стоит попробовать?
Она нахмурилась.
– Я думаю, ты знаешь и корабль, и Актеона гораздо лучше меня. Если считаешь, что есть хоть какой-то шанс, что безопасный режим Актеона поможет нам снова контролировать «Артемиду», то я только за.
– Хорошо. Начнем. – Он нетерпеливо кивнул. – Я хочу вернуть свой корабль, черт возьми.
32
У них сложилось что-то вроде плана. Оставалось воплотить его в жизнь.
Самым сложным, конечно, был ремонт «Артемиды». Чжан не удивился, когда ему вручили набор инструментов и велели приступать. Робота отправили с ним. Ему было не совсем понятно, почему Плут не мог сам заняться ремонтом, но Чжан решил, что в любом случае лучше что-то делать. Всяко лучше, чем думать.
Вместе с роботом они устранили проблему с главным люком на мостике – проблему, о которой он даже не подозревал. Если бы корабль разорвало во время маневра уклонения, люк не смог бы нормально закрыться в аварийном режиме и весь воздух утянуло бы в космос.
К счастью, этого не произошло.
Оказалось, что причиной поломки был всего лишь оторвавшийся кусок резины. Чжан починил поломку с помощью термопистолета.
– Отлично сделано, – похвалил Плут, наблюдавший за ним все это время.
– Спасибо. Что дальше?
– Похоже, в центральную систему водоснабжения просочилась гидравлическая жидкость, – сказал Плут.
– Ядовитая? – спросил Чжан.
Плут включил аудиофайл с женским смехом.
– О, да, – ответил он, как будто смех нуждался в пояснении.
Они решили и эту проблему, заклеив изолентой трубу, по которой текла гидравлическая жидкость. На этот раз Плут помог: отрезал полоски ленты нужной длины и повесил их на один из своих когтей.
– Ну как, тебе лучше? – поинтересовался Плут, когда они направились к следующему объекту, требующему внимания.
Как раз в это время Чжан залез в большую вентиляционную трубу и искал, почему не крутится вентилятор. Вентилятор был больше него самого, а его пыльные лопасти были гладкими и изогнутыми, как крылья хищной птицы, парящей в воздухе за мгновение до того, как она срывается вниз, чтобы разорвать на части какое-нибудь ничего не подозревающее маленькое млекопитающее. Вентилятор неприятно вибрировал – отчаянно пытался вращаться, но что-то мешало. Задачей Чжана было очистить воздух на мостике от токсинов. Он был глубоко убежден, что дело закончится тем, что ему отрежет пальцы.
– Извини, ты что-то спросил?
Скорпионообразный робот взобрался на стену, навис над ним, его лицо на кончике жала покачивалась прямо возле уха доктора.
– Я спросил, не стало ли тебе лучше. Ты был очень расстроен. Помнишь? Когда ругался на медицинские принадлежности.
– Я тогда боялся умереть, – ответил Чжан. – Я и сейчас боюсь. Ты видишь, где засор?
– На этом лезвии есть повреждения, – указал робот. – Что нужно сделать, чтобы ты не боялся?
Чжан задумался.
– Вселенная должна перестать быть холодным, равнодушным, бездумным и жестоким местом.
– Как мило, но что можно сделать из того, что доступно?
Чжан окинул робота долгим оценивающим взглядом.
– Ты ведь искренне интересуешься, да?
– Почти всегда. Иногда мне нравится язвить, но я нечасто вру. Обычно в этом нет особого смысла.
– Девяносто процентов всего человеческого общения – та или иная форма лжи.
– Я это заметил. Например, ты до сих пор никому не сказал, почему носишь ИМС на руке.
За последний год у Чжана выработался рефлекс. Каждый раз, когда кто-то спрашивал его о золотом браслете, он старался прятать руку.
– Это не ложь, – возразил Чжан. – Это секрет.
– Говорят, разговор о проблемах может помочь, – сообщил Плут. – Базовая человеческая психология. Можешь рассказать мне.
– Тебе? Ладно. Сначала почини вентилятор. Считай, что это плата за то, чтобы узнать мой страшный секрет.
Плут подобрался к задней части вентилятора, выдернул что-то из мотора, и лопасти снова начали вращаться, но очень медленно. Потом все ускорилось, и лопасть действительно задела руку Чжана, но так мягко, будто просто оттолкнула от себя.
– Ну вот, починил. Теперь расскажи.
– Хорошо. Мне дали это, – Чжан указал на браслет, – потому что я убийца.
– Правда?
Чжан кивнул.
– Я убил много… ну, не совсем людей. Но очень многих. Хладнокровно.
Жало медленно отодвинулось. Подальше от Чжана.
– Не людей? Тогда….
– Любопытных роботов, – понизил голос Чжан.
На секунду Плут прижался к стене и замер. Его пластиковая челюсть медленно открылась, а голова рывком повернулась в сторону. Затем он снова проиграл аудиофайл со смеющейся женщиной. Три раза.
– Отлично, – сказал он. – А на самом деле что ты сделал?
Чжан не ответил. Он был слишком занят, рассматривая предмет, зажатый в клешне робота. Обломок, который не давал вентилятору вращаться.
– Дай-ка взглянуть, – попросил он.
Робот передал обломок – бледно-желтый, покрытый коричнево-красным порошком с одной стороны, обожженный с другой. Твердый и шершавый на ощупь. Чжан узнал форму, но мозг раз за разом пытался убедить его, что он смотрит на что-то другое.
На что угодно другое.
Потому что это просто не имело смысла.
– Просто скажи, – повторил Плут. – Ненавижу быть не в курсе.
– Может быть, – Чжан покачал головой, – может быть, позже.
Он повертел предмет в руках. Да. Это было именно то, о чем он подумал. Гладкая часть была лобковой костью. Широкий изогнутый край был гребешком подвздошной кости.
– Что это? – спросил Плут. – Что-то хорошее?
– Не уверен, – сказал Чжан. – Наверное, просто обломки.
Конечно, это была ложь. Он не хотел объяснять роботу, что он нашел. Пока не хотел. Но на самом деле сомнений не было. Он прекрасно узнал предмет в своей руке. Это была часть тазовой кости человека – мужчины.
33
– Хорошо, я готов, – сообщил Паркер. Он был невидим от пояса до пят – эта часть его тела была похоронена внутри голограммного дерева. Петрова предпочла бы видеть его лицо. Тогда бы она узнала его реальное мнение о том, насколько это опасно.
– Я тоже, – ответила она. Вся ее работа заключалась в том, чтобы нажать клавишу на клавиатуре, которую она не видела. Толстый спиралевидный корень дерева заслонял консоль, но Паркер помог ей найти нужную клавишу.
Разработчики Актеона сделали так, чтобы вывести искусственный интеллект в безопасный режим было очень сложно. У Паркера и Петровой ушло больше часа на то, чтобы подготовиться к отправке последней команды. Теперь время настало. Все, что ей нужно сделать, – это нажать клавишу на консоли… и отойти в сторону.
Она понятия не имела, что будет дальше.
– Вперед, – сказал Паркер.
Петрова нажала на клавишу. На мгновение в воздухе раздался странный гул. Затем мостик замерцал. Деревья не то чтобы исчезли – они просто поблекли, немного, на долю секунды. Как будто смотришь на очень маленькой скорости видео, в котором не хватает каждого тысячного кадра.
Когда все закончилось, деревья остались на месте. Именно там, где и были. С двумя отличиями, одно из которых разрешилось почти сразу.
– Паркер? – позвала она. – Сэм? Где…
– Здесь, – отозвался он, выходя из-за дерева и махая ей рукой. – Извини, я, хм, неловко повернулся.
– То есть ты упал на задницу, – рассмеялась Петрова.
– Больно, – пожаловался он и потер указанное место. Она снова засмеялась.
– О черт. – Паркер застыл. – Кажется, сработало.
Из-за корявых, но внушительного вида деревьев вышел совершенно белый олень, его шерсть, казалось, сияла. Ростом он был выше Петровой, а острия его рогов мерцали как звезды. Он повернул к ней голову и фыркнул. Глаза у него тоже были белыми. Осколки молочного стекла.
Паркер подошел к оленю, словно опасаясь, что тот может убежать. Он даже поднял руки перед собой, как бы демонстрируя, что не желает причинить вреда.
– Актеон? – позвал он. – Ты меня слышишь?
Олень повернул голову в его сторону, фыркнул и ударил по палубе передним копытом. Затем заговорил, используя тот же нейтральный голос, который Петрова помнила с момента погружения в криосон. Рот оленя двигался так, словно это он произносил слова, хотя звук доносился из динамиков под потолком.
– Я не Актеон.
По позвоночнику Петровой пробежала дрожь. «О боже, – подумала она, – все пошло не так…»
– Актеон перешел в безопасный режим. Его процессы бездействуют. Его командные функции бездействуют. Я – аватар операционной системы корабля.
– Это… конечно, хорошо, – сказал Паркер. – То есть я не знаю, что это значит, но думаю, это то, что мы хотели.
– Чем я могу вам помочь? – задал вопрос олень.
– Ты можешь активировать связь? – спросила Петрова. – Нам нужно как можно скорее отправить сообщение на Рай-1.
– В настоящее время это действие запрещено.
Паркер нахмурился.
– Думаю, это означает, что мы не сможем активировать связь, пока не вернем Актеона.
– Да, я вроде как догадалась, – заметила Петрова. – Как нам тебя называть? – обратилась она к оленю.
– Я не обладаю самосознанием. Вы можете дать мне любое имя.
– Просто называй его ОС, – предложил Паркер.
Петрова кивнула.