И тут она нашла скальпель.
Упакованный. Запечатанный пленкой на бумажной подложке. У него была тонкая пластиковая ручка и крошечное лезвие, не более двух сантиметров в длину. Которое выглядело очень, очень острым. Даже не задумываясь о причинах, не желая вдаваться в подробности, она осторожно положила скальпель на смотровую койку рядом со шлемом. Может быть, он понадобится позже. Может быть, она захочет… но… но нет, она не собиралась думать о причинах. Она вернулась к поискам.
В модуле должна быть еда. Койки спроектированы так, чтобы лечить без участия человека: у Эвридики, надо полагать, более твердая руки, чем у любого хирурга-человека. Но в те времена, когда медицинский центр еще действовал, здесь мог дежурить врач-человек, чтобы пациенты чувствовали себя комфортно. Наверняка этот врач держал в модуле какие-нибудь закуски, чтобы подкрепиться во время долгих смен. Так ведь?
Она дважды обыскала весь модуль сверху донизу и ничего не нашла.
Всего в нескольких десятках метров находился модуль питания. Место, где колонисты, проголодавшиеся после долгого криосна, могли быстро перекусить, прежде чем их доставят на новую планету. Она видела, что модуль разграблен, и точно знала, что еды там больше нет. Люди более голодные, чем она, разнесли его.
Но что, если они что-то упустили?
Она могла бы просто сбежать. Сгонять туда и быстро все осмотреть. Это означало оставить Чжана без присмотра, конечно, но только на мгновение.
– Ох! – воскликнула она и согнулась пополам, обхватив живот. Когда в последний раз она была так голодна? Чувствовала ли она себя так раньше? Все тело затрепетало, словно каждый орган, каждая клеточка внутри имела свой голос, и все они умоляли ее что-нибудь съесть. Как в гнезде, полном триллионов голодных, жадных птенцов, щебечущих, чтобы мама дала то, что им нужно.
Она ухватилась обеими руками за смотровую койку и сильно сжала ее, пытаясь перебороть волну голода. Можно же было хоть что-то предпринять. Вспомнились истории о голоде в далеких мирах-колониях, где людям приходилось неделями, а то и месяцами ждать, пока прибудут грузы с продовольствием. Она слышала о людях, которые сосали камни, ели лепешки из глины только для того, чтобы хоть что-то было в желудке.
Петрова слышала о местах, где люди прибегали к каннибализму. Конечно, слышала. Во внешних колониях Солнечной системы подобные истории были эквивалентом сказок у костра. О спутнике, на котором закончилась вода и колонистам пришлось пить мочу друг друга, а потом и кровь, чтобы выжить. О звездолете, на котором летело всего шесть человек, и о том, как им пришлось тянуть жребий, чтобы определить, кто из них доживет до места назначения.
От этих историй бросает в дрожь, и, возможно, радует, что это не касается тебя лично. Что тебе никогда не придется принимать такие решения. Невозможно, немыслимо, что ты когда-нибудь окажешься в таком положении.
Пока это все же не случится.
Сильнейшая головная боль прошла, но Петрова знала, что тупая боль останется, пока не наполнится желудок. Она подняла голову – и увидела шлем. А рядом лежал скальпель.
Надо хоть чем-то занять руки, это поможет отвлечься, подумала она. Она взяла скальпель и медленно, кропотливо отклеила бумажную подложку. Лезвие было безупречно чистым и сверкающим. Она попробовала взять его так, как берут нож, но это показалось неверным – рукоятка была рассчитана на то, чтобы держать скальпель как ручку, вытянув указательный палец и надавливая на него. Она попробовала сделать несколько надрезов на матрасе. Лезвие прошло сквозь поролон как сквозь масло.
Петрова подняла скальпель, схватила обеими руками, прижала к груди. То, о чем она думала, о чем размышляла, было неправильно. Логически она понимала, что это василиск подсказывал ей, что с таким ножом можно делать все самое интересное. Она знала, что это не ее подлинное «я».
Немного помогло. Конечно, помогло. Позволило загнать мысли в уголок мозга. Запихнуть внутрь черепа, туда, где она могла бы с ними справиться.
Петрова сосредоточилась на дыхании, хотя из-за спазмов в животе это было нелегко. Казалось, что в любой момент на нее нападет икота. Она опустила скальпель. Отвернулась, чтобы не видеть его. Вместо этого она смотрела на Чжана. Он обмяк в кресле, верхнюю часть лица скрывали очки виртуальной реальности. Рот приоткрыт, а в уголке губ засохла слюна. Он дышал, очень медленно, но в остальном выглядел мертвым. Как труп. Как туша.
Как что-то, что можно резать. Что-то, что можно разделать на мясо. Нет. Нет. Она отказалась даже думать… даже…
Петрова вынула пистолет из кобуры. Дрожащими руками положила на койку рядом со шлемом. Рядом со скальпелем. «Если дойдет до этого, – пообещала она себе, – то просто вышибу себе мозги. Лучше самоубийца, чем каннибал».
Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
59
Чжан уже в который раз проклял клятву Гиппократа. Он, конечно, верил в нее. Врач не должен причинять вреда. Проблема в том, что если воспринимать это понятие слишком буквально, врач не должен делать операцию. Или использовать радиацию для уничтожения опухоли.
ЭТО ДЕЙСТВИЕ ПРИВЕДЕТ К ОБШИРНОМУ ПОВРЕЖДЕНИЮ МОЗГА. НЕ ДОПУСКАЕТСЯ.
Он провел виртуальной рукой по белому пространству перед собой. Оно было испещрено строками символов и цифр, графиками и диаграммами. Все они исчезли. Самое время начать все сначала.
Он уже делал это раньше. На Титане ему удалось. Он создал необходимое программное обеспечение, чтобы одолеть василиска. Тогда ему пришлось писать код с нуля. Сейчас у него не было на это времени. Ему нужно работать с существующим терапевтическим устройством. Проблема в том, что оно не хотело работать с ним.
Нужно вызвать у Петровой перезагрузку мозга. Существуют препараты, способные сделать это, но гораздо безопаснее использовать оптогенетическую стимуляцию. Подобно тому, как мигающие огни могут вызывать припадки у некоторых эпилептиков, другие схемы могут помочь пациенту справиться с зависимостью или с травматическим стрессом. Прекрасный терапевтический инструмент, хоть и не без риска. Используя правильную частоту и схему переключения цветов, можно запустить глубоко в мозгу процессы, которые инициировали бы перезагрузку. Нужно только найти правильный паттерн, подходящий для нейронной архитектуры. В теории это достаточно просто, но медицинская система корабля-колонии оснащена предохранителями, которые не позволяли нанести травму. К сожалению, задуманное лечение чертовски травматично. Каждый раз, когда он приближался к созданию нужного стимула, машина впадала в панику, понимая, что именно он пытается сделать.
Он вызвал виртуальную клавиатуру и начал вводить новые параметры. Что-то очень безобидное – по крайней мере, на первый взгляд, чтобы компьютер не распознал опасность. Он открыл график, изображающий повторение световых импульсов на кривой интенсивности, и добавил…
«ЭТО ДЕЙСТВИЕ ПРИВЕДЕТ
К ПОТЕНЦИАЛЬНО НЕОБРАТИМОЙ ЭГО-СМЕРТИ.
УРОВЕНЬ РИСКА НЕПРИЕМЛЕМЫЙ».
Предупреждение загорелось ярким красным цветом, и Чжан вспыхнул от ярости. Еще одна неудача, еще одно напрасное усилие, а у него так мало времени. Если только…
Стоп. На этот раз сообщение другое. Он даже не удосужился дочитать, когда оно промелькнуло перед глазами, но когда вызвал журнал ошибок и проверил…
«НЕПРИЕМЛЕМЫЙ».
Там не было написано «НЕ ДОПУСКАЕТСЯ». По крайней мере, это шаг в правильном направлении. Он изменил кривую интенсивности, немного сгладив ее. Подправил пару переменных и… вот.
Его рабочее пространство уменьшилось, и появилась новая диаграмма.
Сложная четырехмерная фигура, которую он едва мог понять. Он не хотел смотреть на нее слишком пристально. То, что он создал, было уродливым, ужасным. Оружие вместо терапевтического инструмента.
Он вызвал контекстное меню рабочей области и сохранил работу в сжатом файле данных. Маленькая боеголовка кода. Затем перешел в меню верхнего уровня системы виртуальной реальности и выключил ее, чтобы вернуться в обычную реальность. Возвращаясь из виртуальной реальности, всегда чувствуешь себя так, будто тело застыло. Будто тебя кололо и кололо иголками. Онемевшими руками он стянул с лица очки виртуальной реальности, затем моргнул и сощурился, чтобы привыкнуть к свету. Потом оглядел медицинский модуль.
И увидел лезвие скальпеля, приставленное к его горлу.
– Вы закончили? – спросила Петрова. Она стояла странно, заложив одну руку за спину. Другая держала скальпель, направленный прямо на его сонную артерию. – Получилось?
– Я… думаю, да, – ответил он. – Позвольте мне… Мне нужно добраться до 3D-принтера, вон там. – Он указал на аппарат, стоявший на столе в дальней части модуля. – Хорошо?
Она опустила взгляд на скальпель, словно не понимая, что направляет его на него.
– Да. Да, все в порядке. Просто… Мне нужно, чтобы вы кое-что поняли.
– Конечно, – сказал Чжан. «Василиск, – подумал он. – Он внутри нее. Он управляет ее поведением». – Сейчас я перейду к принтеру.
Она кивнула. Но даже когда он поднялся со стула, скальпель последовал за ним. Когда он обходил Петрову, лезвие в ее руке следило за каждым его движением.
– Мне нужно, чтобы вы поняли, что я собираюсь сделать. Я знаю, что для вас это выглядит нерационально. Поэтому просто сохраняйте спокойствие, хорошо? Сохраняйте спокойствие.
– Хорошо, – пообещал он и опустил взгляд на койку, возле которой она стояла. В поролоновом матрасе были глубокие борозды, как будто она резала его скальпелем.
Ее левая рука лежала на матрасе – пальцы раздвинуты, а вокруг мизинца намотаны толстые валики марли. Рядом с рукой лежали гемостатический зажим и набор для наложения швов. Все готово к использованию.
– Петрова, вы знаете, что я врач. Если вы собираетесь делать операцию, может, я смогу дать вам несколько советов.
– Не играй со мной в игры, Чжан, – сказала она, и скальпель приблизился к его шее. Он боролся с желанием отпрыгнуть. – Я знаю, что ты не понимаешь. Это… это то, что ты собираешься использовать? Чтобы вытравить из меня василиска? – Она кивнула на 3D-принтер. В его выходном лотке лежало нечто на вид как миниатюрный фонарик с красной линзой. В него была загружена программа, которую Чжан создал в виртуальной реальности.