Директор Лэнг отвесила ей пощечину. От удара жесткой перчатки голова Петровой мотнулась в сторону, зубы клацнули.
– Вы влезли сюда без разрешения. Это равносильно неподчинению приказу. В моей власти отдать вас под трибунал.
Петрова не могла в это поверить. Она выпрямилась, не желая давать директору новый повод для дисциплинарного взыскания.
– Мэм, этот фигурант – Шмидт – был…
– Лицо, находящееся в оперативной разработке.
– Верно. Точка в текущем расследовании. Я подозревала, что он замешан в ряде дел о пропавших людях, которые так и остались нераскрытыми, поэтому несколько недель следила за ним.
– Служба надзора, – сказала директор, – следит за Джейсоном Шмидтом почти год.
Петрова нахмурилась. Она не понимала.
– На него не было официального досье, – недоуменно произнесла она. – Мне никто ничего не говорил. Никто не предупреждал, чтобы я не бралась за это дело.
– Вам поступил приказ – ожидать подтверждения полномочий. Этого было недостаточно? Возможно, нам следовало официально запретить вам вмешиваться в одно из самых сложных расследований в истории Службы надзора. Которое из-за вас сегодня провалено.
Петрова уставилась на свои пальцы. По словам Лэнг, прошел год – почти год. Но это означало, что Служба надзора знала о Шмидте почти с самого начала его преступной деятельности. Они позволили ему похищать людей. И прятать их здесь. Знала ли Служба надзора, где все это время находились жертвы?
– Этого человека нужно было уничтожить. Он не был обычным преступником.
Лэнг выпятила нижнюю челюсть и откинула голову назад. Казалось, она едва сдерживается, чтобы не влепить Петровой новую пощечину.
– Я не собираюсь обсуждать с вами приказы. Считайте, вам повезло, что вас не лишили работы.
Она повернулась, словно собиралась уйти и оставить все как есть.
– Кто-то разрешил мне использовать оружие, – сказала Петрова. – Кто-то следил за мной все это время, даже когда я сюда вошла.
– Да, – подтвердила Лэнг. – Кто-то дал разрешение. Но этот кто-то не я.
На долю секунды Петрова замешкалась.
– Кто? – спросила она, не успев прикусить язык. Потому что, прежде чем Лэнг произнесла хоть слово, Петрова уже знала ответ.
– В нашей организации есть люди, которые до сих пор считают вашу мать героиней. Непогрешимой. Эти же люди считают, что если дочь Екатерины Петровой хочет в кого-то выстрелить, значит, на то есть веские основания.
– Мэм, – сказала Петрова, – я никогда не просила об особом отношении…
– Нет. Вряд ли вам нужно было просить. – Лэнг обвела взглядом помещение. – Все преимущества, которые вам предоставила мать. Возможности, специальные задания, рекомендации, нашептываемые в нужные уши… и все равно вы облажались.
– Мэм, – запротестовала Петрова.
– В конце концов кумовство уничтожит Службу надзора. Вы понимаете, да? Люди, особенно на внешних планетах[6], зависят от нас. Мы единственные, кто обеспечивает их безопасность. У меня под началом работают люди, по-настоящему заслуживающие должность, которую вы занимаете. Люди, которые могут выполнять эту работу. Поэтому я отстраняю вас от нынешних обязанностей.
Петрова вспыхнула. Облизнула губы, отчаянно пытаясь хоть что-нибудь сказать в свою защиту. Она хмыкнула, с трудом сдерживая рвущиеся наружу слова: «Вы даже не представляете, что дала мне мать. Чего на самом деле стоит ее наследство».
Ей хотелось выкрикнуть эту фразу.
Но сейчас не время и не место.
– Да, мэм. Я понимаю.
– У меня есть для вас новое задание, – сказала директор Лэнг. – На некоторое время вы будете заняты.
– Могу я узнать, о чем речь?
– Я собираюсь отправить вас проведать мать. Узнать, как она справляется на новом этапе жизни.
– Моя мать? – переспросила Петрова. – Вы хотите, чтобы я… отправилась к маме? – Она покачала головой. Бессмыслица какая-то. – Но она уже на пенсии. Отправилась на одну из новых колоний. Рай-1, – добавила она. – В сотне световых лет[7] отсюда и… О-о-о.
До нее дошло. Чтобы добраться до Рая-1, ей потребуются месяцы. У Лэнг будет достаточно времени, чтобы навести порядок и выгнать всех старых дружков Екатерины из их кабинетов.
– Я отправляю вас с определенной задачей, а не просто чтобы досадить вам, лейтенант. На Рае-1 давно пора провести анализ системы безопасности. Мне нужен инспектор, который убедится, что в колонии все благополучно. Вы – именно та, кто мне нужен для этой работы.
– Да, мэм, – отчеканила Петрова. Ну а что еще тут скажешь.
Когда Екатерина подала в отставку, ходили слухи, что она сделала это не по своей воле. Что Лэнг сместила ее в результате тихого бескровного переворота. У Екатерины, безусловно, имелись враги. Многие были бы рады, если бы ее отправили в тюрьму или казнили, а не просто дали с достоинством покинуть пост. Когда же она объявила, что переселяется на дальнюю колонию, все решили, что это означает ссылку.
Похоже, дочь пойдет по ее стопам.
Директор Лэнг закончила с ней и, судя по всему, с бункером и собралась уходить. Петрова понимала, что ей следует просто стыдливо опустить голову и сделать вид, что ее тут нет. Но она ничего не могла с собой поделать. Она должна была спросить.
– А что с теми людьми?
Лэнг посмотрела на Петрову через плечо.
– Не понимаю, о чем вы.
– Люди, пациенты, которых Шмидт похитил из больницы. Он держал их здесь в ужасных условиях, и в конце концов они… они…
– Судя по имеющейся у меня информации, – сказала Лэнг, – этих людей не существует. И никогда не существовало. Ясно?
Петрова посмотрела в сторону пещеры, куда согнали жертв. Оттуда давно не долетало ни звука. Кровь застыла в жилах.
– Да, мэм.
5
Чжан Лэй зажмурился. Снова открыл глаза. Он спускался по длинной лестнице без перил. Было так темно, что ничего нельзя было разглядеть, но он знал, что каждая ступенька завалена скелетами. Плоть сгнила, кожа исчезла, от одежды остались лишь обрывки. Повсюду только кости.
Было темно. Очень темно. Он испугался, что упадет. Споткнется, упадет и покатится вниз, в груду костей.
Держаться было не за что. Он повернулся боком, чтобы сделать шаг вниз, нога зависла над следующей ступенькой. Он с опаской отодвинул грудинную кость с парой ребер, чтобы освободить место и сделать шаг.
Шагнул. Позволил себе отдышаться. Затем, очень осторожно, переставил другую ногу, прощупывая ступеньку – не наступит ли на что-то? Убедившись, что ступенька выдержит его вес, он выдохнул и сделал еще один шаг…
…и тут же нога задела череп.
Он начал скользить, заваливаясь вперед, раскинул руки, пытаясь поймать равновесие, и одна рука сомкнулась вокруг бедренной кости. Он закричал и отбросил кость, но другая рука схватила только пустой воздух. Он кубарем катился вперед, все быстрее и быстрее, каменные ступени взлетали вверх и обрушивались на его лицо, кости гремели. Он катился по ступенькам в лавине пыли и осколков, острых как бритва, и сделал единственное, что мог…
Зажмурился.
Снова открыл глаза – и оказался в новом месте. Один, полусонный, в поезде, а Юпитер висел в небе, как лезвие серпа. Как проклятие.
Постепенно Чжан приходил в себя.
Он осознал, где находится. На Ганимеде. Именно там, где и должен.
Он потер глаза и лоб, пытаясь стряхнуть сон. Иногда это давалось с трудом. Иногда сон оставался с ним на весь день.
Чжан старался сосредоточиться на реальности – на том, что можно доказать.
Поезд плавно, как по руслу реки, скользил по магнитным направляющим над серым льдом и коричневым снегом, испещренными овалами мелких кратеров более яркого оттенка, словно рябь в затхлом пруду.
Чжан был один в вагоне. Это хорошо: он не хотел, чтобы кто-то видел его в таком состоянии. Но и плохо, потому что он не был уверен, что будет в порядке.
Сердце гулко стучало. Казалось, он сейчас умрет. Чжан понимал, что надо сохранять спокойствие. Успокоить мысли. Он врач. Он знает разницу между сердечным приступом и панической атакой.
Крошечные клыки вонзились в запястье. Он задохнулся от боли, но расслабился уже через секунду, когда в кровь хлынули препараты, замедляющие пульс и снижающие давление до безопасного уровня.
Чжан посмотрел на браслет индивидуального медицинского сканера, обвивавший левое предплечье, – золотые усики скользили по коже, один усик крепко вцепился в запястье. Когда усик втянулся назад в браслет, Чжан увидел две крошечные точки, похожие на змеиный укус, из которых выступили капельки крови. Устройство вводило вещества, не запрашивая команду на запуск, не уточняя дозировку. Те, кто создал этот прибор, не посчитали нужным предоставить ему возможность изменить настройки или отключить.
Чжан полагал, что дал достаточно оснований не доверять ему.
Была одна неудачная ночь в отеле на Марсе. Он заперся в номере, а когда дверь наконец выломали – пришлось вызывать уборщиков, а Чжан провел несколько часов в операционной. Но теперь все в порядке. Его спросили, что случилось, и он рассказал, что у него был сложный период. Осматривавший его врач назвал это психозом. Сейчас ему уже лучше. Он сам был врачом и имел право делать такие выводы. Он в порядке. И дальше будет в порядке.
Он повторял это каждое утро, проснувшись от сна о лестнице. И каждую ночь, прежде чем сон приходил снова.
Я в порядке. И буду в порядке.
Нужно проветрить голову. Если он и дальше позволит мыслям гоняться друг за другом, то лишь усугубит беспокойство и доведет себя до настоящего медицинского расстройства.
Он встал и подошел к передней стенке вагона – это было одно большое окно. Он смотрел поверх серо-бурой равнины на свою цель, маленький хрупкий мыльный пузырь – космопорт. Казалось, этот пузырь может лопнуть в любой момент. На его вершине, словно птица на насесте, устроился скоростной транспортный корабль с плавными изгибами корпуса и вытянутой носовой частью. Корабль назывался «Артемида»