Это была не рука.
Руки больше не было. Вместо нее – какая-то абстрактная конструкция.
Фарс на тему человеческой анатомии. Казалось, костей гораздо больше, чем следовало. Они проступали сквозь изуродованную, покрытую синяками плоть, торчали из сгустков засохшей крови.
– Вот черт, – простонала она, и горячие слезы потекли по щекам.
– Все заживет, – сказал Чжан. – И мы проведем восстановительную терапию. Я не собираюсь говорить, что вам повезло, – сейчас это прозвучит непристойно. Но нервы в основном не повреждены. Кости срастаются, а мягкие ткани регенерируют. Станет лучше.
– Как долго? – спросила она.
– Как скоро вы снова сможете пользоваться рукой? – уточнил Чжан. – Не знаю. Наверное, через пару месяцев.
Она поборола слезы и вернула себе самообладание.
– Учитывая, что в ближайшие несколько часов мы вряд ли выживем, думаю, это не имеет значения. Соберите гипс обратно.
Чжан кивнул. Было довольно больно, но она просто стиснула зубы и перетерпела. Как только способность соображать вернулась, она свесила ноги с края кровати и начала подниматься.
– Осторожно, – предупредил Чжан, пытаясь ее поддержать.
Она оттолкнула его правой рукой.
– Нужно испробовать ваше лекарство на Актеоне. Сейчас же. Нет времени на заботу обо мне.
– Понял. Пойду подготовлюсь. – Он посмотрел на ее руку. – Постарайтесь не волноваться об этом.
– Вы имеете в виду тот факт, что меня покалечили? – спросила она.
Чжан пожал плечами.
– Я же сказал «постарайтесь».
Он ушел, оставив ее наедине с Паркером.
– Я бы его возненавидела, – сказала она, – если бы он не был так нужен.
Паркер рассмеялся.
– Он чертовски хороший врач, надо отдать ему должное.
Она посмотрела на него.
– Сэм, ты собирался рассказать мне что-то важное и драматичное. Думаю, я догадываюсь, что это. – Она покачала головой и сделала шаг, потом другой, проверяя, как двигаются ноги. Идти она могла. – Я хочу это услышать. Правда. Но не сейчас, хорошо? У меня… – Она подняла больную руку. Гипс покачивался перед ней как новый гротескный придаток, как будто это и не было человеческой конечностью. – У меня много дел. Позже, хорошо?
– Хорошо, – ответил он. – Но в ближайшее время.
– Конечно.
Она повернулась и направилась к мостику. Если ему нужно будет что-то сказать, он знает, где ее найти.
77
Было чертовски приятно снова оказаться в единственном теле. Плут ненавидел разделять себя. Разделение сознания на несколько тел всегда казалось ему неправильным и мерзковатым. Что-то в этом было такое, что слишком напоминало о том, как люди занимаются сексом друг с другом, а потом из их тел появляются дети. Даже если в процессе участвовало гораздо меньше жидкостей, чем у людей, даже если в новом теле содержалась часть его сознания, а не полностью новый интеллект, это все равно казалось грязным.
Теперь он снова стал прежним. Он выбрал одно из новых тел, которое показалось ему самым сильным, а остальные отправил в утилизатор, где их можно разделить на гранулы, а потом снова использовать в 3D-принтере.
Он все еще чувствовал себя слегка вялым, немного тусклым, но знал, что со временем к нему вернется вся сила его интеллекта.
На мостике он обнаружил Чжана, который пытался работать за компьютером, и это позабавило Плута и отвлекло от недавних неприятностей. У Чжана имелся стробоскоп, с которым он постоянно играл, как будто это помогало думать. Когда он на секунду отложил его, Плут взял стробоскоп в руки и стал изучать. На вид ничего особенного.
– Так ты лечишь от василиска? – осведомился он.
Чжан кивнул, не отрывая глаз от экрана.
– Людей, во всяком случае. У искусственного интеллекта – и роботов – все немного иначе. Кстати, об этом. – Чжан нажал несколько виртуальных клавиш и отправил Плуту сообщение с коротким исполняемым файлом.
– Что это? – спросил робот. Он уже выделил файл в ячейке памяти и, разумеется, разобрал на части, чтобы определить характер содержимого. Однако ему хотелось услышать пояснение из уст самого человека.
– Насколько я могу судить, ты не был заражен василиском во время пребывания на «Персефоне». Это значит, тебе не нужно полноценное лечение, как Петровой или Актеону. Это, – сказал Чжан, указав на свой экран, на исполняемый файл, который он отправил Плуту, – больше похоже на прививку. В нем содержатся инструкции по борьбе с инфекцией еще до того, как она успеет вцепиться в твою систему.
– Я просто запускаю файл, и у меня появляется иммунитет?
– Думаю, да, – ответил Чжан.
Плут пожал плечами.
– Ну, была не была.
Он запустил программу, и на мгновение ему показалось, что каждая часть его существа разорвана в клочья, а затем воссоздана с нуля. Это было очень неприятное ощущение. Потом все закончилось.
– Круто.
Чжан окинул его долгим оценивающим взглядом.
– Круто?
– Я имею в виду, я не чувствую никакой разницы.
– Ты не… голоден? – спросил Чжан.
– Я понятия не имею, как это вообще может быть, – сказал Плут. – Слушай, если это не сработало, мы быстро это выясним. Ведь так? Я… не знаю. Убью вас всех во сне или еще что-нибудь. Если сработало, этого не случится. Так что будем считать, что сработало.
– Да, – вздохнув, согласился Чжан. – Да, пожалуй, это все, что мы можем сделать.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом. Например, как ты собираешься починить Актеона.
Чжан кивнул.
– Это сложнее, чем то, что мы только что сделали с тобой. Актеон полностью заражен. Он застрял в цикле перезагрузки. Думаю, он это знает. Думаю, он пытается вычистить василиска из своей системы, но каждый раз, когда он снова загружается, то снова заражается. Не спрашивай меня как. Мы до сих пор не понимаем, как василиск распространяется.
– Готов поспорить, у тебя есть теория. Что-то связанное с инопланетянами.
Лицо Чжана забавно сморщилось. Плуту не всегда было легко читать человеческие эмоции, но он был уверен, что это негативная эмоция, например раздражение или гнев.
Робот пожал своими многочисленными плечами. Люди обидчивы, это он знал точно.
– Давай не будем гадать. В данный момент меня больше волнует лечение. Привлечь внимание Актеона – самое сложное. Мне нужно послать ему файл, подобный тому, что я дал тебе, такой, что защитит его систему от повторного заражения. Но сейчас он перезагружается так быстро, что даже для того, чтобы послать ему новую команду, нужно правильно выбрать время – он может принимать ввод только в течение наносекунды за раз.
– Я могу помочь с этим, – заметил Плут. – Я могу послать сигнал, если буду достаточно близко к центральному процессору Актеона.
– Это хорошо. Другой вопрос – какую команду мы пошлем, чтобы задействовать всю его вычислительную мощность сразу? Вычислить число Пи с точностью до квадриллионного знака после запятой? Попросить поделить на ноль?
Плут воспроизвел файл со звуком, выражающим отвращение.
– Умоляю, – сказал он. – Люди думают, что компьютер просто взорвется, если задать ему нелогичный вопрос. Компьютеры никогда так не работали. Если спросить компьютер о том, чего он не может знать, он просто скажет: «Я не знаю». Если задать ему вопрос, который он не знает, как обработать, он просто вернет ошибку. Все просто. Это люди не могут справиться с противоречиями.
– Тогда, может, у тебя есть идея, как задействовать всю вычислительную мощность Актеона разом?
– О, это достаточно просто. Надо задать ему задачу, которую он теоретически может решить, но затем продолжить расширять ее рамки. Это реальная опасность для искусственного интеллекта. Вы даете ему команду, и он не знает, как прекратить попытки ее выполнить. – Было странно разговаривать с человеком о подобном. Это как если бы Плут спросил у Чжана, сколько литров крови может потерять человек, прежде чем умрет. Тем не менее если после этого Актеон снова начнет работать, то, возможно, оно того стоит. – Скажем, вы говорите искусственному интеллекту, что его задача – делать скрепки. Он создаст машину, которая сможет взять кусок проволоки и согнуть точно так, как нужно, чтобы сделать скрепку. Но на этом он не остановится.
– Нет?
– Вот почему искусственный интеллект так силен и почему роботы, такие как я, вышли из моды. Потому что задача искусственного интеллекта – мыслить нестандартно. Ваш производитель скрепок не просто хочет производить скрепки по одной за раз. У него есть ценности, верно? Например, эффективность и минимизация отходов. Поэтому он поймет, что для изготовления скрепок ему нужна проволока, а люди не дают ему достаточно проволоки. Поэтому он начнет добывать железную руду и переплавлять ее в качественную сталь, а затем вытягивать собственную проволоку. Это эффективно, чтобы контролировать всю цепочку поставок. Для производства стали ему понадобится углерод, а хорошим источником углерода является древесный уголь. Поэтому он начнет сжигать деревья, чтобы добывать больше углерода. Это все гипотетически, конечно, предполагается, что ваш искусственный интеллект находится на планете с деревьями. Но понимаешь, к чему я веду?
– Не совсем. Разве сжигание деревьев не приведет к выбросу большого количества углерода в атмосферу? Когда мы, люди, это делали, возникло много экологических проблем.
– Люди заботились о климате, в котором жили. Искусственный интеллект это не интересует. Он просто хочет сделать больше скрепок. Поэтому он сожжет все деревья и добудет все железо на планете, чтобы сделать больше скрепок.
– Все железо? – спросил Чжан, нахмурившись.
– Все. Включая расплавленное ядро планеты. Он буквально разнесет планету на части, если это позволит ему сделать еще одну скрепку. Любые проблемы, которые это вызовет, вторичны по отношению к главной проблеме – у нас не хватает скрепок. В конце концов он захочет разобрать всю материю во Вселенной и превратить ее во все новые и новые скрепки.
– Это абсурд.
– Конечно, но это логично. Современный искусственный интеллект не настолько ограничен, но идея та же. Если дать действительно умному компьютеру простую работу, он захочет выполнить ее как можно лучше. Вы хотите занять все ресурсы Актеона сразу. Тогда у него не будет времени зацикливаться на василиске. Дайте ему задачу, которую он должен выполнить, но сделайте ее обширной. Слишком, слишком обширной.