– У меня нет полного набора рабочих воспоминаний о том времени. Думаю, я удалил некоторые вещи из своей памяти в качестве защитной меры. Например, я не помню, зачем заполнил капитанский мостик голографическими растениями.
Петрова подумала о темном лесе, который заполонил помещение перед тем, как они вылечили Актеона. Тогда казалось, что это совершенно другой корабль. Никакого искусственного интеллекта, все происходящее – загадка, и Паркер – Паркер был рядом, чтобы… чтобы помочь ей все обдумать.
Чтобы спасти ее. Он вывел ее из опасной зоны, привел на мостик, где она воссоединилась с Чжаном и все стабилизировалось. Паркер был всего лишь симуляцией. Голограммой.
Когда Актеон восстановил свою работоспособность, Паркер исчез.
– Ты должен был знать, что что-то происходит. Ты должен был подумать, что деревья что-то значат, верно?
– Это кажется логичным.
Может быть – и она не хотела произносить это вслух, – именно поэтому Паркер тоже попал в симуляцию. Искусственный интеллект отключил собственный аватар, но ему нужно было иметь лицо, представителя на борту, чтобы помочь ей и Чжану.
Когда-то она читала о раздвоении личности, о том, что иногда у людей, испытывающих сильный эмоциональный или физический стресс, личность может расщепляться на несколько. Возможно, именно это и произошло. Возможно, Актеон, зная, что не может доверять себе, создал отдельную, отгороженную от мира личность и дал ей лицо Сэма Паркера.
Они знали, что на «Артемиде» установлены современные компьютеры, намного превосходящие те, что нужны обычному транспортнику. Она полагала, что это дело рук директора Лэнг, что Служба надзора выделила им корабль с таким мощным компьютером, потому что знала, что отправляет их в ад, и хотела дать шанс на борьбу. Возможно, именно эта мощная компьютерная программа позволила Актеону создать призрака.
Актеон создал для них призрака.
Паркер. Боже, как бы ей хотелось, чтобы в этот момент он был с ней. Чтобы рядом был кто-то, кто мог поделиться идеями. Кто-то, кто сказал бы, что они смогут пройти через все, что у них есть шанс. Чжан был… ну, он в порядке, и она обязана ему, но он не слишком веселая компания. Плут – вряд ли тот, к кому можно обратиться, когда нужна поддержка.
Паркер…
– Нет.
– Простите, лейтенант?
– Ты спросил, все ли со мной в порядке. Ответ – нет, – сказала она. – Но это неважно. Мы должны продолжать. Я должна продолжать работать. Покажи мне еще раз те изображения с «Радаманта». Может быть, там есть что-нибудь, что мы можем использовать.
102
– «Артемида», прием. Космический десантник «Радамант» вызывает «Артемиду». По установленному закону вы обязаны ответить на вызов. Если вы не ответите, вас задержат и досмотрят. «Артемида», прием.
Петрова прижала руку к груди. Казалось, сердце сейчас буквально выпрыгнет из грудной клетки, и только рука удерживала его.
– «Артемида», по установленному закону вы обязаны ответить на вызов. «Артемида», прием.
Голос был хриплым, властным. Он звучал точно так же, как у инструкторов, которых она знала еще в учебной школе Службы надзора. Десант – другая ветвь вооруженных сил, но, по ее мнению, некоторые вещи везде одинаковы.
Она всегда ненавидела этих инструкторов. Конечно, у них такая работа – заставить себя ненавидеть. Ненависть – отличный мотиватор, боль и страдание – способ заставить курсантов относиться к занятиям серьезно. Но преподаватели, казалось, еще и получали от этого огромное удовольствие.
– «Артемида», последняя возможность ответить.
Чжан уставился на нее расширившимися глазами. Она медленно кивнула, а затем жестом приказала Актеону активировать канал связи.
– «Радамант», – сказала она, – говорит «Артемида». Лейтенант Александра Петрова из Службы надзора. Зовите меня Сашей, все так делают.
Тишина. Молчание длилось, как ей показалось, целую минуту, хотя, скорее всего, это были считаные секунды.
Достаточно долго, чтобы она оглядела мостик. Посмотрела на Чжана, который сильно вспотел. На Плута, который влез в массивный бронированный корпус, усеянный шипами, – по его словам, случись абордаж, он утащит с собой как можно больше людей. На Актеона. Олень бесстрастно смотрел на нее.
На мостике было темно – они выключили все лампы на корабле. Она могла видеть только свет, идущий от аватара Актеона, – жуткое голубое свечение, из-за которого Чжан казался мертвецом. Она полагала, что и сама выглядит не лучше.
Петрова вздохнула и пошла по сценарию, который мысленно составила.
– Мы очень рады видеть вас. Мы прибыли в систему всего несколько дней назад и не ожидали, что на нас нападут сразу же, как только мы появимся, но именно это и произошло. «Персефона», большой корабль-колония, начала швырять в нас ящики на достаточно большой скорости, чтобы…
– Тише, «Артемида», – раздался голос инструктора.
Петрова моргнула и сделала непроизвольный шаг назад. Словно ей дали пощечину.
– «Артемида», мы отслеживаем ваш курс к планете Рай-1. Вы можете подтвердить?
– Да, – сказала она. – Да. Мы идем к планете. Мы должны проверить, как там устроились люди. Именно поэтому Служба надзора послала нас. У меня приказ директора Лэнг. Согласно протоколу, вы должны помочь нам в выполнении приказа.
– В настоящее время планета закрыта для доступа. Вам не разрешат приземлиться. Готовы ли вы немедленно изменить курс? Очень хорошо подумайте над своим ответом. Второго шанса не будет.
– Ответ отрицательный, «Радамант». У нас приказ, и он исходит с самого верха. Вы хотите сказать, что у директора Лэнг нет полномочий на прохождение блокады?
– Рай-1 вне юрисдикции вашего директора – и Службы надзора. Немедленно меняйте курс, «Артемида», или мы откроем огонь.
– Простите, повторите еще раз, «Радамант». Вы только что сказали, что Рай-1 вне юрисдикции Службы надзора?
– Только божьи избранники имеют право высаживаться на Рай-1. Только те, кто был избран; те, чьи сердца взвесили, измерили и признали достойными.
Глаза Чжана чуть не выскочили на лоб. Он выкрикнул: «Какого черта?» Петрова прикусила губу.
Очевидно, экипаж «Радаманта» одержим какой-то религиозной манией. Что же касается деталей их веры, то, понадеялась Петрова, ей никогда не придется узнать, что за странные, ужасные семена посеяны в их мозгу.
– «Радамант», я знаю, что вы будете возражать, но вы должны меня выслушать. Вы заражены психическим патогеном, чем-то вроде василиска, и…
– Вы порочны, «Артемида». Я бы попросил Бога смилостивиться над вашими душами, но после того как я покончу с вами, даже у Него не останется достаточно сил для вашего спасения. Конец связи.
– Верно, – сказала она и кивнула Актеону. – Маневр уклонения.
103
Термоядерные ракетные двигатели «Артемиды» засветились голубым огнем. Они оставались холодными почти с самого прибытия корабля в систему Рая, и им потребовалась секунда, чтобы разогреться. Но «Артемида» была создана для быстрого полета, и когда Актеон включил двигатели на полную мощность, они откликнулись, словно животные, вырвавшиеся на волю.
«Артемида» рванулась вперед, ее носовая часть была направлена к планете. Актеон запустил несколько маневровых двигателей, и транспортник перевернулся на бок. Узкий в поперечнике, корабль представлял собой не самую легкую мишень для орудий «Радаманта».
На секунду показалось, что это сработает. Как будто «Артемида» может опередить врага и прорваться к Раю-1. Как только ионные пушки выпустили первый залп, Актеон направил корабль совершить маневр вращения, чтобы уклониться от ярких полос огня.
Конечно, «Артемида» не могла маневрировать долго. Она уже была ранена. Плут сделал все, что мог, но корабль едва держался на плаву.
Теперь же под воздействием ускорения корабль начал разрушаться. Опорные стойки под обшивкой затрещали. Заклепки расшатались, сварные швы не выдержали и лопнули. В пассажирском отсеке что-то загорелось, а затем взорвалось, пробив корпус и выпустив в космос свет и шипящий воздух. Корабль начал сминаться под нагрузкой. Актеон же все посылал корабль танцевать и вращаться вокруг своей оси.
Тем временем «Радамант» скорректировал систему наведения. Один из лучей попал в топливные баки «Артемиды», пробив их эффектным взрывом. Другой луч пронзил носовую часть корабля, разбив большой обзорный экран. Осколки поликарбоната засверкали вокруг обшивки.
Трудно было сказать, что добьет «Артемиду» – атакующий военный корабль или внутренние повреждения.
На все про все ушло меньше секунды. Пучки частиц разрезали «Артемиду» на куски, в это же время взорвался ее реактор. Распустился цветок чистой энергии. Куски транспортника разлетались во все стороны: одни уносились в холодный космос, другие сталкивались в полете и отскакивали друг от друга.
«Радамант» продолжал стрелять. Пучки частиц разрезали остатки обшивки на более мелкие части, на обрывки, на крошечные фрагменты мусора. Работа, которую проделал военный корабль, была тщательной и окончательной.
Петрова наблюдала за происходящим, не в силах отвести взгляд.
Ей пришлось отключить связь: она боялась, что «Радамант» услышит, как она издаст какой-нибудь, пусть и тихий, звук – тревоги, отчаяния. Она сама не ожидала такой реакции, когда смотрела на обломки своего корабля.
Возможно, это просто способ оплакать Сэма Паркера. А может, она чувствовала скорбь по самой «Артемиде». Корабль сохранял ей жизнь гораздо дольше, чем она имела право ожидать. Он сослужил чертовски хорошую службу, а теперь она уничтожила его, использовала как приманку, чтобы выиграть еще немного времени.
104
– Поговорим об основательности, – сказал Плут час спустя.
Час, который он провел, используя сенсоры «Алфея» для наблюдения за обломками «Артемиды», бесцельно вращающимся в космосе. Как они медленно остывают до температуры космоса.
За это время на мостике было произнесено очень мало слов.