– Среди нас были те, кто продолжал включать свет, даже когда понял, что это небезопасно. Люди просто не могли отпустить. – Майкл зашевелился, возможно, делая какой-то жест рукой, Чжан не видел. – Екатерина повела нас в крестовый поход, чтобы найти их, обнаружить тайники. Многие месяцы мы искали тайные освещенные места, чтобы искоренить.
– Что произошло, когда вы их нашли? – поморщился Чжан.
Майкл долго не отвечал.
– Пришлось пойти на жертвы, – ответил он со вздохом.
– Жертвы должны быть принесены, – произнесла молодая женщина.
– Жертвы должны быть принесены, – повторила дюжина других людей. Это звучало не столько как литания[35], сколько как своего рода самоуспокоение.
– Вы… должны были защитить себя, – сказал Чжан. Ему пришлось напомнить себе, что все эти люди заражены василиском.
Для них все это имело смысл. Он не мог враждовать с ними, даже если они, возможно, только что признались в убийстве своих товарищей по кораблю.
– Вы должны были защитить себя от искусственного интеллекта.
– Что? – воскликнул Майкл. – От Астериона?
Кто-то засмеялся. Еще полдюжины человек засмеялись, потом присоединились другие – смеялись нервным, овечьим смехом, словно не хотели быть пойманными на том, что не смеются.
– Я не понимаю, – проговорил Чжан. – Что смешного?
– Мы не защищаемся в темноте от Астериона. Астерион защищает нас от искушения светом. Он уничтожает любой источник света, который находит, – ну, вы видели, как это работает.
Энджи удовлетворенно вздохнула.
– Это наш хранитель. Екатерина перепрограммировала его, чтобы он оберегал нас от света. Он так добр к нам. Наш ангел-хранитель.
У Чжана остались на груди и лице синяки от встречи с голограммой. Он решил, что не будет пока никого осуждать.
– Но голограмма сделана из света. Она излучает свет, где бы ни появилась.
– Некоторые тайны, – сказал Майкл, – труднее понять, чем другие. Некоторые вещи, которые нам приходится делать, труднее, чем другие.
– Всегда приходится чем-то жертвовать, – прошептала Энджи.
135
– Я не понимаю, – произнесла Петрова. – Вы подверглись воздействию василиска, но, похоже, на вас это не повлияло.
– Я вполне здорова. Здорова и душой, и телом, – ответила Екатерина. – Ты же знаешь, Сашенька, есть люди, у которых природный иммунитет. Неужели так трудно поверить, что я могу быть достаточно крепкой, чтобы противостоять навязанным идеям?
Петрова вынуждена была признать, что если у кого-то во Вселенной и хватит силы воли противостоять василиску, то это ее мама.
– Возьми меня за руку. Давай пройдемся немного. Я отвечаю за здоровье своих людей и отношусь к этому очень серьезно. Я заставляю их ежедневно заниматься гимнастикой. – Она усмехнулась. – Я, конечно, не могу проверить, качают ли они пресс и делают ли столько прыжков, сколько мне хочется. Пришлось научиться принимать некоторые вещи на веру.
– Это, должно быть, кошмар для такой, как ты.
– Сарказм. Избавь меня от этого, дочь. Отвратительная привычка.
Петрова опустила голову.
– Прости, – сказала она. – Хм. Вот. Моя рука. – Она взяла мамину руку и позволила повести себя вперед, в темноту. Оставалось надеяться, что они не натолкнутся на стену, но Екатерина, похоже, знала, куда идет.
– Тебе придется многому научиться, раз уж ты здесь, – рассуждала Екатерина. – Например, тебе придется приспособиться к тому, что ты будешь есть только упакованную еду. Здесь, на «Пасифае», мы не можем ничего выращивать, поэтому выживаем за счет корабельных запасов. К счастью, их хватит на очень долгое время. Нас меньше сотни человек, а корабль был рассчитан на тысячи.
– Меньше сотни? – спросила Петрова. – Чжан сказал, что корабль может вместить десять тысяч человек. Те, кто там, в том отсеке…
– По большей части это экипаж корабля, – проговорила Екатерина. – Я думала, ты догадалась. Тебе стоит потренировать наблюдательность. – Екатерина рассмеялась. – Когда корабль прибыл в систему Рая, его искусственный интеллект сразу же понял, насколько опасно это место. Он разбудил только тех членов экипажа и пассажиров, которые обладали жизненно важными навыками. Я, конечно, была одной из первых. Астерион знал, что ему нужны мои особые таланты.
Нарциссизм Екатерины определенно не пострадал от общения с василиском.
– А как же все остальные? Что случилось с пассажирами? Где они? – Холодный страх пробежал по венам Петровой. – Что вы с ними сделали?
– Ничего, – ответила Екатерина. – А ты что подумала? Их никто не выводил из криосна. Они по-прежнему в криохранилище и мечтают о новой жизни на Рае-1. Их можно держать там неограниченное время.
– Вы собираетесь держать их в замороженном состоянии вечно?
– По крайней мере, пока не найдем способ их кормить.
– Значит, у вас есть какой-то долгосрочный план, – сказала Петрова. – Конечно, есть. С кем, по-моему, я разговариваю…
– У василиска есть способы сообщить о своих намерениях. Он дал понять, что этому кораблю не позволят приземлиться на планете. Так что я хочу сделать корабль по-настоящему самодостаточным. Я хочу превратить его в колонию, в свою собственную. Я надеюсь, ты мне в этом поможешь. Я надеюсь, Сашенька, что ты на моей стороне. Дел очень много. Мне бы не помешал помощник.
– Ты… хочешь, чтобы я была твоим личным помощником?
– Да.
– Мама, я не собираюсь оставаться здесь. У меня есть задание, которое я должна выполнить.
– Не говори глупостей, Сашенька. Это единственное место, где я могу обеспечить твою безопасность.
– Ты считаешь это место безопасным?
– Безопаснее, чем где бы то ни было. Сашенька, василиск не позволит тебе спуститься на планету – в этом и заключается причина его существования, он охраняет это место. Он уничтожит тебя, если ты даже попытаешься. Ты не можешь уйти отсюда. Я запрещаю. – Глаза Екатерины сверкали от ярости, хотя, конечно, она держала себя в руках, контролируя ситуацию. Петрова знала, что это значит – когда ее глаза так смотрят. Когда они так блестят…
– Мама, – сказала она, внезапно испугавшись. – Мама, куда ты меня привела? Я вижу тебя.
Она посмотрела на свою руку. Было темно, очень темно, но она могла видеть пальцы и даже различать линии на ладони. Она подняла голову и увидела, что они вошли в одну из галерей, в один из длинных коридоров, опоясывающих «Пасифаю». Через ряд огромных обзорных иллюминаторов виднелись звезды, и скудного света было достаточно, чтобы она смогла разглядеть хоть что-то – впервые с тех пор, как на них напала голограмма.
– Это может быть опасно, – прошептала Петрова. Она повернулась, ища хоть какой-то признак Астериона. Любой проблеск мерцающего голубого света.
– Я хотела еще раз взглянуть на лицо своей дочери, – произнесла Екатерина. – Но ты права. Нам пора возвращаться.
Она отошла, но потом остановилась, и ее глаза просканировали лицо Петровой. В поисках чего-то.
– Хорошо. Ты научилась справляться с трудностями. Это умение тебе еще пригодится. Ведь на «Пасифае» ты проведешь всю оставшуюся жизнь.
136
– Чжан? Это вы? Простите, мне… простите, мне нужно найти моего друга, человека, с которым я пришла сюда, не могли бы вы… извините меня, я сожалею….
Он услышал Петрову задолго до того, как она появилась. Ему отчаянно хотелось вскочить, побежать и поприветствовать ее. Он понял, как ему не хватало человека, которому он мог бы доверять. Но если бы он двинулся с места, они никогда не нашли бы друг друга в темноте.
– Петрова! Лейтенант! Идите на мой голос!
Остальные подвинулись, освобождая дорогу. Он слышал ее тяжелое дыхание, чувствовал движение воздуха, когда она мчалась сквозь темное пространство. Потом ее рука приземлилась на его лицо, и один палец едва не ткнул в глаз. Он испуганно отпрянул.
– О, простите, – сказала она. – Я знаю, что вы не любите, когда к вам прикасаются.
У него возникло внезапное извращенное желание схватить ее за руку и никогда не отпускать.
– Думаю, это место избавит меня от фобии. – Он повертел головой из стороны в сторону. Невозможно понять, сколько человек их подслушивают. Возможно, кто-то рядом с ним изучает его, оценивает реакцию на то, что он снова встретил Петрову.
Паранойя. Еще одна вещь, о которой нужно беспокоиться, которой нужно остерегаться.
– Подойдите, сядьте со мной. Поговорили с матерью?
– Она здесь, видимо, главная, – произнесла Петрова. – Не спрашивайте меня, как ей это удалось. Она говорит, что ей нужна наша помощь.
– Наша помощь? В чем?
– У них уже давно нет врача. А что касается меня, то я не знаю. Может, им нужен детектив или что-то в этом роде.
На губах Чжана застыл вопрос. Он боролся с желанием задать его. Вместо этого он потянулся к плечу Петровой – осторожно, чтобы не схватить за больную руку, – и наклонился к уху, прошептав:
– Но этого не случится. Ведь так? Потому что мы не останемся. И послушайте, я знаю, такое тяжело услышать. Но я не думаю, что вам стоит доверять матери.
Петрова подавила резкий смех. Он не понимал, почему она смеется.
– Послушайте, – сказал он. – Здесь что-то странное. Везде мы видели, что василиска распространяет корабельный искусственный интеллект. Но здесь это сделала ваша мать…
Она закрыла ему рот рукой, заставив замолчать. Затем повернула голову так, что почти поцеловала его в ухо. Ему стало необычайно неловко, но он заставил себя не вздрагивать.
– Не сейчас, – прошептала она. – Говорить об этом небезопасно. Пока постарайтесь влиться в коллектив. Мы поговорим позже.
Ему это очень не нравилось, но что тут поделать? Он знал, что она права.
Эти люди, толпа, казались достаточно дружелюбными. Но он знал, что это ненадолго, если они с Петровой нарушат правила. Он также знал, что для жертв заразного заблуждения насилие никогда не было под запретом.
Поэтому он делал все возможное, чтобы здешние обитателя были счастливы.