Обух смерти толщей ноября
выдранное солнце принакроет,
словно отпечатки чьей-то крови,
на стекле царапины дождя.
2023
«Обтекая дымку привокзальную…»
Обтекая дымку привокзальную,
едет эшелонами орда
и таскает выпивку прощальную
из ларьков напротив; до утра
будем пить и славить командира
да царя, готового беду
повести, как грозовую силу,
фронтовую выкатив губу.
Проводницу-де́вицу облапать,
только не противится она,
потому что в дождевую слякоть,
подарив окопного тепла,
приголубит, обовьёт женою
и «Смуглянку» тихо напоёт;
пледом шерстяным её укроет
смертник, чьи глаза – как синий лёд.
2023
«Где рассвело, там срезало под корень…»
Где рассвело, там срезало под корень;
войну принять я волен.
Расхлябанный на воздухе столетий,
кривится полдень; светел
состряпанный октябрьским первым инеем —
на юность, что я выменял, —
блиндаж, а дальше рытвина, и снова он —
покрытый чёрным золотом.
2023
«С пацанами топчем русский снег…»
С пацанами топчем русский снег,
наступление, и день облавы
на хохлов, благословенный свет
льётся на сколоченные нары
всем нам. Гонит по́ миру судьба
каждого, отринутого раем;
из лесов дремучих татарва
в дышло полю мины запускает.
Цыганьё ворон уселось в ряд
на чубук болотистой берёзы;
пацаны последнюю смолят
жизнь, пуская ледяные слёзы.
2023
«На́ трое порван бушлат…»
На́ трое порван бушлат
возле дзота. Сопят постовые;
бредём по понтонному мосту
кукольные, неживые
солдаты. Сгоревшие танки;
предсумеречный ледяной
морозной густой пеленой
свет освещает дорогу
к разбомбленному косогору.
А там, за урочищем, «Грады»
стоят, и прорези солнца
кочующей дымкой покрыты,
как будто табачной. Заграды
везут роты зеков к позициям.
Колонной дрожат БМП,
сегодня от смерти не скрыться,
и бледные, грязные лица
набухнут, как чечевица
в солёной от пота воде.
2023
«Тихо-тихо, сладко спишь…»
Тихо-тихо, сладко спишь
на моих коленях.
Пробежит в подполье мышь.
Кровь бежит по вене.
Познакомились с тобой
на земле горящей,
с ненаглядной, вороной,
золотом искрящей.
Ржавый снег, промёрзший дом,
тлеет папироска,
дымохода баритон,
тучная извёстка.
Снится дом, и ты в нём спишь.
Степь да мелколесье.
Выкорчёвывались ввысь
сосны в поднебесье.
2023
«Княжна в абрикосовом платье…»
Княжна в абрикосовом платье
аллеей исчезнешь, заваленной
обломками выцветших зданий,
напалмом развеянным гладя;
повитые пеплом колени,
хохлушка ты голубоглазая,
солдатами по́ кругу тасканная,
ловя полусонные взгляды,
ждёшь крайний вечерний автобус.
Твои почерневшие руки,
твои оголённые плечи,
и локти чуть будто разбитые.
Уедешь под выходы «Града»
с горы на окраине города,
где наше дыханье надорвано
потерянным ветром у сада.
2023
«Заночуем в доме…»
Заночуем в доме,
войной опустошённом,
висят орланы в небе,
и куришь в кулачок
под крышей шифоньерной;
а на краю деревни
запел уже по ходу «вагнеров»
смычок.
Беззубая шалава
идёт за перекрёсток,
Очередями кроют
за сопкой ДРГ.
Буханка уезжает
с пустой лесополоски,
забитая двухсотыми из МТСРБ.
Синие «мобильники»
с бригады из-под Тоцка.
На блокпосту убили
знакомых пацанов.
Теряется под Сватово
победы отголосок.
Зима. Мы отступаем
под взрывы «лепестков».
2022
«Светает. На чернильных остановках…»
Светает. На чернильных остановках
бредут, пошатываясь, патрули.
Из перерытых навзничь новостроек,
как флаги, вылезли червонные штыри.
Повязанное облако зашито,
как цинк, щеколдой на краю окна.
У лестницы сквозного общепита
лежит, дрожа, нефтовская шпана.
Чугунное тепло от батареи,
лесозащитки золотой пробор.
Гуляет ветер – веря и не веря,
что любим мы друг друга до сих пор,
и, прорезаясь, розовое солнце,
лучами оперши́сь на две строки,
застыло за рогатиной колодца —
двора, где мы росли, как мотыльки.
2022
«Укутай дыханье моё под берёзовым небом…»
Укутай дыханье моё
под берёзовым небом,
распишись на списке погибших,
и сиреневым плачем
дом напомни родной.
В разорённой стране
на окраине лесопосадки,
где мы делим сухпай на троих,
миномётная морось судьбу
нашу переиначит.
Потихоньку стихает, и ветра остатки
задувают в кевларовый воротник.
Лицом спрятавшись в корни окопа,
про себя помолюсь за товарища;
покрывается снегом
чугунное ржавое золото,
за холмами смеркается.
2023
«Белые, угрюмые селенья…»
Белые, угрюмые селенья,
кашель за воротами,
«выходы»,
и блики на стекле
с трещинами,
соснами оборванными.
Автомат на согнутой руке.
Гул вдали,
похожий на молитву
в разорённом храме.
В рюкзаке
по крупному калибру —
свой и брата.
К Богу на закланье
подойдём,
прося хотя бы жизни.
Второпях
залезем на броню.
Двое суток впереди,
и по «Граниту»
ничего нам не передают.
2023
«Убиваюсь по порнухе…»
Убиваюсь по порнухе
и давлю за руб’ль плюхи
из табачки на углу,
чьё ИП год на Андрюхе.
«Улица: Василий Блюхер» —
корешам всем говорю.
Но не нарик я, а типа
тот поэт из архетипов
Блока, Гумилёва ли.
Там, где им шумела липа
и блазни́лась в снах Лолита,
плыли в небе корабли,
Мне хватило лишь даркнета
и церковного завета —
душу блядством не губи.
Говорю – Amao Omi.
2021
«Застынет Кременная в полуно́чном дыме…»
Застынет Кременная в полуно́чном дыме,
где тонкий свет по краю деревянных рам
восточным ветром с газами пороховыми
зацедит по глазам.
Вдали леса́, «сапёрками» распаханные,
покошенные будто бы затупленной косой,
дорог и сопок облик девичьими лопатками
явился под луной.
Сигнальная ракета и распылённый фосфор
над линией оборванных электропередач.
Как сгнившим плугом проведут
подъехавшие ТОСы
по лагерю «Мечта», по цинку серых дач.
2023
«Зацвели по весне перебитые лавочки…»
Зацвели по весне перебитые лавочки,
и киоски напротив барыжили пивом,
меловые дороги, деревья каштановые
и школьные домики возле гаражного
кооператива.
После выпитой ночи влажные
твоя грудь, и глаза, и предплечья,
мотыльком проберусь по лопаткам,
что плывут кораблями бумажными
в мою тёртую пеплом ладонь,
ты моей будешь типа навечно.
Закурю, не боясь ни осадков,
ни червонных семян чужеродных,
на балконе из белого детства,
только солнечных улиц укладка
у тропинки до лесозащитки.
Засыпай, мой найдёнышек, сладко,
нерождённое наше наследство.
2023
«Ушедшее нежно сожмётся…»
Ушедшее нежно сожмётся
повенчанным горем в груди,
трамвайные тонут колёса
под шёпот февральской пурги,
и пятая линия стянет
народ из соседних домов,
не помню, давно ли меня нет,
где город бетонных цветов,
в каком безымянном окопе
усну под прилёт «Василька»;
по новополученной сводке,
хохлы гонят к фронту войска.
Любимая, помнишь разлуку,
как ты говорила: «Дурак!»
День минул – по новому трупу
за родину или за так,
свои ли случайно накроют,
в тепляк наблюдателей цепь;
твои аккуратные брови
колготок голодная сеть;
снега покрываются сверху
заброшенного блиндажа,
и остро заточенным се́рпом
луна светит в лоб, не дыша.
2023
«Которая весна раскрыла рёбра мне…»
Которая весна раскрыла рёбра мне