Волошин был прекрасным поэтом, а каким мужчиной?
Лучше бы вы не спрашивали.
Роста ниже среднего. Полный. Этакий увалень. Ходил он тяжело, хотя и много. Во время Гражданской войны и голода его полнота в Крыму воспринималась всеми как некое надругательство над голодными людьми, но стоило кому-то увидеть лицо Волошина, и жалость подступала к горлу. Любой человек в один момент понимал, что его полнота – эта некая ужасная болезнь, приносящая поэту массу физических страданий. Он улыбался всегда одинаково виновато перед каждым: будь это мальчишка-оборванец или дама из высшего света, только что обменявшая свои последние чулки на кулек килек.
Раневская, вспоминая о Волошине, говорила:
– Я не встречала человека его знаний, его ума, какой-то нездешней доброты.
Она видела его улыбку, уставшее лицо. Всякий раз ей хотелось чем-то помочь поэту, что-то сделать для него. Но что могла в то время, если именно сам Волошин спасал ее, Фаину Раневскую, и Павлу Вульф от голода?
Он приходил к ним обыкновенно утром, снимал свой огромный рюкзак, выискивал в нем мелких рыбешек. Еще там был хлеб, если ему удавалось достать его, замешенный непонятно на чем и хлебом совсем не пахший. Еще Волошин приносил бутылочку касторового масла – на нем и жарили маленькую рыбку камсу. Есть ее просто так было нельзя – организму требовались хоть какие-то жиры.
Фаина Раневская, к своей беде, не могла выносить запах касторки, тем более когда на ней жарилась рыба. Она противилась сколько могла, но организм был сильнее – и ее рвало. Не важно, уходила она из комнаты или оставалась. Когда на улице Волошин подносил ей кусочек хлеба и коричневатую рыбешку, Раневская не могла это съесть. Она чувствовала себя глубоко виноватой перед Волошиным, а он – перед ней, извинялся и уходил искать хоть что-то еще. И находил.
Он реально спасал от голода не только Раневскую и Вульф. Но с этими двумя актрисами поэт подружился особенно.
Фаина Раневская чувствовала себя многим обязанной Максимилиану Волошину. Но что она, тогда еще совсем юная, могла сделать, как помочь?
Ей представился только один такой случай.
Тогда был вечер. Волошин задержался немного, уже собирался уходить, когда в поселке и на сопках началась пальба. Здесь постоянно стреляли. За один день власть могла смениться по пять раз. Одна сопка могла быть «белой», другая – «красной», третья – еще какого-либо цвета. Так вот, стрельба была очень интенсивной, женщины испугались, Волошина не отпустили.
Этот день сам по себе в той кошмарной жизни был одним из самых замечательных праздников. Пришла Пасха, Воскресение Господне. Стало тепло, наступила весна. Волошину удалось принести в дом Вульф и Раневской кусок настоящего пирога, немного вяленой рыбы, хлеба. Они с необыкновенной печалью отмечали этот христианский праздник. И вот он закончился ружейной и пулеметной стрельбой.
Теперь Фаина Раневская смогла хоть чем-то отблагодарить Волошина. Она уступила ему свою простенькую кровать. Сама легла на полу. Волошин упрямился, очень стеснялся, множество раз извинялся, уже лежа в постели. Но тут Раневская проявила всю свою твердость. И она, и Павла Вульф понимали, что на твердом полу Волошину будет не просто неудобно. Это опасно для его здоровья.
Утром Волошин ушел, но вскоре вернулся. Никто не спрашивал у него, где он что достает. Но он опять принес кусочек пирога. Может быть, поэт распродавал вещи из своего дома, которые благоразумно и своевременно спрятал подальше от глаз мародеров.
И еще он принес стихи. Удивительные и страшные. Мне кажется, что им место в этой книге.
Красная Пасха
Зимою вдоль дорог валялись трупы
Людей и лошадей. И стаи псов
Въедались им в живот и рвали мясо.
Восточный ветер выл в разбитых окнах.
А по ночам стучали пулеметы,
Свистя, как бич, по мясу обнаженных
Мужских и женских тел. Весна пришла
Зловещая, голодная, больная.
Глядело солнце в мир незрячим оком.
Из сжатых чресл рождались недоноски
Безрукие, безглазые… Не грязь,
А сукровица поползла по скатам.
Под талым снегом обнажались кости.
Подснежники мерцали точно свечи.
Фиалки пахли гнилью. Ландыш – тленьем.
Стволы дерев, обглоданных конями
Голодными, торчали непристойно,
Как ноги трупов. Листья и трава
Казались красными. А зелень злаков
Была опалена огнем и гноем.
Лицо природы искажалось гневом
И ужасом. А души вырванных
Насильственно из жизни вились в ветре,
Носились по дорогам в пыльных вихрях,
Безумили живых могильным хмелем
Неизжитых страстей, неутоленной жизни,
Плодили мщенье, панику, заразу…
Зима в тот год была Страстной неделей,
И красный май сплелся с кровавой Пасхой,
Но в ту весну Христос не воскресал.
Эти стихи, тот небольшой листок Фаина Раневская сохранила у себя на долгие-долгие годы.
Необыкновенная теплота, с которой она всегда вспоминала Волошина, говорит нам прежде всего о том, что в действительности видела Фаина Раневская в мужчине – его душу.
– В этом полном теле было нежнейшее сердце, добрейшая душа, – сказала о Максимилиане Волошине Фаина Раневская.
Раневская, Сталин и дворник
Вы уж извините за долгое вступление, но в этой части оно нам необходимо для того, чтобы понять, какую роль кино сыграло в жизни Раневской. Почему именно этот вид искусства, а не какой-то иной?
Как нам известно из курса истории КПСС, товарищ Сталин был верным учеником Ленина. Таким, который стал равным своему учителю и даже превзошел его… в некоторых случаях. А сам товарищ Ленин, тот самый, который устроил большевистский переворот и на семь десятков лет погрузил Россию в мракобесие марксизма-ленинизма, очень любил кино. Нельзя сказать, что он был его фанатом, собирал лучшее и выставлял на полки. Нет, товарищ Ленин увидел в кино самое мощное агитационное средство, самый надежный инструмент для промывания мозгов рабочих и крестьян.
Еще до Ленина было известно, что самый эффективный способ агитации, пропаганды и продвижения новых идей лежит в плоскости искусства. Что прямыми призывами и обещаниями можно лишь поднять черносотенцев на новый еврейский погром, матросов – на захват Зимнего дворца. А вот переломить мышление, веками сложившееся, изменить нравственную оценку событий, заставить человека пересмотреть свое мировоззрение, изменить существующую систему ценностей – это долгий и кропотливый труд.
И искусство здесь – незаменимый инструмент.
В начале таковым был театр. В самые первые годы своего владычества коммунисты во всех городах и поселках начали создавать театры. В университетах, школах, деревнях. Что там показывали? Как обычно: агитационные низкопробные постановки.
Но товарищ Сталин сумел поставить себя на место зрителя. Он понимал: искусство тогда поможет, когда оно сильное, самое настоящее. Когда на сцене – таланты, а не оболтусы, желающие урвать кусок от пирога, выделенного на агитационную работу.
Это только прихлопнутым революционерам-народникам – были такие еще до Ленина – казалось, что в народе дремлет огромный нераскрытый талант. Только дай ему волю, он размахнется во всю свою ширь, поразит весь мир своей удалью да блеском бесчисленных граней.
Правда жизни выглядела куда прозаичнее. Тот самый освобожденный народ никакими алмазами не вспучился и ничего сверхъестественного не родил. Оказалось, что талант – это еще и наука, обучение, долгий труд.
В общем и целом, талантов не хватало. Театр может весь год работать в одном городе, дважды в день давая спектакли. Но все жители не смогут посмотреть выбранную пьесу даже по одному разу.
А провинциальные городки? А сельское население, которое на тот момент составляло почти 80 процентов всех жителей страны?
Вот поэтому товарищ Ленин и увидел в кино спасение великого дела агитации и пропаганды. Ведь что получается: снял фильм один раз, наделал из него кучу копий. Потом вози их по всей стране, по кругу, показывай людям! Хочешь и можешь в большом городском кинотеатре – пожалуйста. А можно в деревенской избе! Простыню на стену – вот тебе и экран.
Можно и на полевом стане, на свежем воздухе, так сказать. Главное: кинопроектор, динамо-машина, чтоб электрический ток давать, да автомобиль, чтоб разъезжать по необъятным просторам.
И вот в великом множестве строятся кинотеатры, в каждом городе по несколько штук. Каждый сельский клуб строится с большим залом. В спешном порядке закупаются техника и автомобили. Армия кинопередвижек выезжает на дороги большевистской империи.
Автомобилей не хватало на самых необходимых и важных участках, а Сталин приказал в первую очередь обеспечить ими как раз эти самые кинопередвижки. Чувствуете, каким важным было для него кино? Это еще Ленин сказал: «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». Вот так вот! Агитация и пропаганда – прежде всего!
Теперь становится понятным, что настоящие актеры кино, яркие, талантливые, были для советского правительства равными по ценности настоящим алмазам. Это не означало, конечно, что их вставляли в оправу из золота, наделяли всеми земными благами, лелеяли и холили. Но – берегли. Актерский талант в один момент взрастить нельзя. От пыток в лубянских застенках он почему-то не появлялся. Его важность для большевиков была оценена на самом высоком государственном уровне.
Первая кинопроба Фаины Раневской прошла в кинофильме «Пышка» Михаила Ильича Ромма. Фильм был немой, то есть без звука. Именно специфика немого кино требовала от артистов самого настоящего мастерства, мимического, жестикуляционного, чтобы без слов передать на экране эмоции и чувства героев.
Фаина Раневская сыграла блестяще, так, что на следующую съемку была приглашена сразу же. Это был фильм «Мечта». И пусть там Раневская играла роль опять не самую главную, она снова запомнилась зрителям яркостью образа, жизненной правдой.