му приходилось выполнять все работы, включая самые тяжелые, полевые. Он участвовал в сборе урожая, давил виноград. Удалось поработать и в цехе розлива. Это было интересно. Он постоянно крутился возле винодела, наблюдая за процессом получения вина. В общем, приобрел кое-какой опыт. Дэн, например, знал, что внезапно нагрянувшие заморозки, если не предпринять решительных действий, могут уничтожить урожай за одну ночь. Виноградины помутнеют, и пиши пропало. Он видел больной виноград, увядший, сморщенный, превратившийся в пупырышки. Понимал значение орошения. И самое главное, он узнал, насколько винодел зависит от погоды. Добрый урожай обеспечивается крепкой лозой и хорошей погодой. И то и другое равноценно. Оставалось только надеяться, что он сможет со всеми трудностями справиться.
На фотографиях его залитый солнцем виноградник выглядел просто замечательно. Он занимал склоны холмов, вершины которых поросли дубом и тенистыми эвкалиптами. Правда, лозы выглядели несколько голыми, но это Дэна не смущало. Небольшой деревянный дом, как и положено, опоясывала просторная веранда, неподалеку располагался амбар, в котором, собственно, и размещалась винодельня, имелась глинобитная конюшня в испанском стиле. Двор и все прочее выглядели так живописно, что он мгновенно влюбился в эти места. Кроме того, стоила усадьба довольно дешево. Ему сказали, что он делает очень выгодную покупку. Дэн прикинул: деньги, унаследованные от отца, его собственные сбережения плюс пенсия по инвалидности, ну что ж, он сможет потянуть. Лишь бы действительность оказалась столь же великолепной, как и фотографии.
Тяжело вздохнув, почти сожалея о содеянном, Дэн поплелся на рабочее место. Через минуту появился Пятовски и объявил, что в переулке, неподалеку от Таймс-сквер, в мусорном контейнере обнаружено полусгоревшее женское тело. Почувствовав прилив адреналина, Дэн начал собираться.
— Представляешь, а ведь я выезжаю с тобой в последний раз, — сказал он.
Пятовски взглянул на него искоса:
— Не зарекайся, дружище. Мне кажется, не усидишь ты в захолустье. Никак не сможешь. Вот у тебя сегодня прощальный банкет, а все равно, признайся, ведь тянет выехать на происшествие. Верно? Спорим, через три месяца вернешься?
— Ставлю пять к одному! — крикнул кто-то из ребят, перекрывая общий смех.
Белокожее лицо Пита расплылось в дружелюбной улыбке. Кабы такого рода споры не были запрещены, он бы предложил большую ставку.
Дэн был высокого роста, но по сравнению с ним Пятовски казался гигантом. Сорокадвухлетний белокурый великан. Правда, волосы изрядно поредели и тщательно зачесаны набок. Выражение голубых глаз обманчиво мягкое. Дэн знал, что взгляд Пита в одно мгновение может стать острым как бритва. Такая у них работа. Он был хорошим детективом и прекрасным другом. Он спас Дэну жизнь, и Дэн ему обязан до конца своих дней.
Они вылезли из машины и почувствовали тошнотворный запах обугленной плоти. Любая смерть выглядит несимпатичной, особенно насильственная, но при виде такой их просто замутило. Пламя не смогло уничтожить крест, глубоко вырезанный на лбу несчастной женщины. Почерневшие края раны топорщились, как страницы замусоленной книги. В глазах застыл ужас. Дэн догадался, что в момент смерти взгляд был обращен на убийцу.
Следом за ними прибыл медицинский эксперт и сразу склонился над смердящим мусорным контейнером. Занялся привычным делом. Не позавидуешь его работе. Впрочем, и служба Дэна была не лучше, поэтому он с удовольствием напомнил себе, что завтра его ждут солнце, голубое небо и свежий, загородный воздух.
— Уверен, убил ее не нож, — произнес медэксперт. — И не огонь. Она задушена. Руками. Все остальные увечья возникли после смерти, огонь разведен, чтобы уничтожить улики.
К их неудовольствию, огню помогла и вода из пожарных шлангов. Примет, которые могли бы навести а след убийцы, не осталось никаких.
— Кто бы ни был этот подонок, ему повезло, — сказал Пятовски, обращаясь к Дэну. — Почему он вырезал у нее на лбу крест? Сразу видно, шизик. Но какого типа? Один из фанатов «Нью эйдж»[4], решил начать в Манхэттене перестройку?
— Это он расписался, — предположил Дэн. — Что-то вроде самовыражения. Думаю, он делал это и прежде. Нужно проверить, не освободился ли недавно из заключения какой-нибудь маньяк.
— Слушай, дружище, а задница у тебя такая же умная, как у заправского фэбээровца, — сказал Пятовски. Ему очень хотелось выпить на прощальном банкете Дэна, который тот устраивал в ресторане неподалеку, но, как назло, мероприятие совпало с ночным дежурством. — Так вот, предлагаю тебе направить свою умную задницу на прощальную вечеринку. Там наверняка все собрались. — Он сначала пожал руку Дэну, а потом не выдержал и обнял за плечи. — Очень хотелось бы поприсутствовать, но, видишь, завяз я с этим делом.
Теперь, когда пришло время расставаться, Дэну чертовски не хотелось уходить.
— Ладно, старина… В солнечной Калифорнии я обязательно оборудую гостевую комнату. Специально для тебя.
— Правильно. А я буду к тебе наезжать. С удочками… И детишками. — И Пятовски повернулся к медэксперту.
Дэн понимал, что такие друзья, как Пятовски, в жизни встречаются не слишком часто. Распрямив плечи, он двинулся вперед и через минуту смешался с толпой.
В участке Дэн Кэссиди отвинтил полицейский значок, пожал руки ребятам, остававшимся на дежурстве, и направился в ресторан, чтобы вместе с коллегами утопить в вине груз сомнений.
Глава 7
Элли месила тесто для хлеба. Она била ком кулаками до тех пор, пока он не стал однородным и эластичным в соответствии с ее стандартами. Присыпав мукой, покрыла тесто салфеткой и поставила рядом с горячей плитой подниматься. Вымыла мраморную стойку, вытащила из холодильника масло и начала замешивать сдобное тесто для тартинок. Яблоки были нарезаны, и по кухне распространялся аромат сахарного сиропа, который на медленном огне превращался в нежную карамель.
Было восемь тридцать утра, в шесть она успела посетить оптовый рынок и взять на день овощей. Мясо купит Чан, повар. Потом он ей позвонит, и они обсудят сегодняшнее меню. Она составит перечень кушаний и пережит делать копии. Прибежав назад, приготовит все к обеду и откроет кафе.
Разносить блюда будет Джейк, красивый темнокожий актер. В Лос-Анджелесе почти каждый владел несколькими специальностями. Даже она сама. Пекарь, официантка, менеджер, секретарша, Элли была кем угодно, только не поваром, хотя именно этой профессии и обучалась. Главным событием в кафе был ужин, а его готовил Чан, на обед преимущественно подавались салаты, супы и омлеты. Сегодня Элли, как обычно, откроет в девять тридцать и предложит посетителям простой завтрак — яйца, тосты, булочки, кофе, что несколько оживит торговлю и пополнит кассу. Вот только чертов кофейный автомат опять не работает.
Зазвонил телефон. Поправив и, естественно, немного обсыпав мукой волосы, она сняла трубку:
— Кафе «У Элли». — Интонация ее приятного глубокого голоса всегда была такова, что любому собеседнику казалось, будто Элли счастлива говорить с ним. Даже с поваром. — Доброе утро, Чан. — Элли внутренне подобралась, ожидая привычной порции неприятностей.
— Сегодня у них не оказалось телятины. Представляешь? Нет телятины! Ну что за мясник, в самом деле? Надо немедленно менять поставщика. Сию же минуту. Иначе я уволюсь.
— Чан, но ведь ты сам недавно говорил, что только у этого мясника превосходное качество продуктов. Нет телятины. Значит, нужно купить свинину.
— Свинину, говоришь? Хм… пожалуй… Сделаю равиоли, похожие на китайские клецки, с особым соусом…
— Правильно, Чан. Что указать в меню?
— Назовем это «Равиоли Чана».
Элли усмехнулась: «Ну конечно!» — и записала список блюд, предложенных Чаном на вечер.
— Пока. — Элли повесила трубку, довольная тем, что удержала повара от увольнения еще на день, прошлась по кафе, включила свет, перевернула табличку на двери с «Закрыто» на «Открыто» и радостно вздохнула. Очередной день начался.
Возвратившись на кухню, она разлила карамель в специальные чугунные формы для выпечки тартинок, поверх кругами разложила нарезанные яблоки, покрыла их тестом. Тартинки готовы к выпечке. Их подадут вечером, тепленькими.
Элли подумала о своем персонале. Чан — наполовину азиат, невысокий, темноглазый, черноволосый, талантливый и темпераментный, он придавал французским блюдам экзотический оттенок, что несколько приподнимало их над обычным уровнем. Его помощник, двадцатилетний белокурый Терри, с короткой стрижкой, мягкими голубыми глазами и солидными методистскими манерами, унаследованными от немецких предков, приехал из Миннесоты. Элли полагала, что ему в принципе все равно, где работать, и останется он в солнечной Калифорнии ровно столько, сколько захочет. Когда выпадало подряд несколько дождливых дней и народ все вокруг ворчал, Терри не переставал повторять: «Просто не могу поверить, что здесь никогда не бывает снега».
Была в кафе еще одна штатная единица — помощник официанта, сервирующий столы, убирающий, моющий грязную посуду. Все в одном лице. Но это лицо так часто менялось, что Элли оставила попытки запомнить имя того, кто работает на текущей неделе, и называла его просто Малыш. Джейк помогал во время обеда и иногда по вечерам, при необходимости. И конечно, Майя.
Подруга была стопроцентной красавицей. Копна золотистых волос, живые карие глаза, окаймленные длинными темными ресницами, и роскошное тело с классическими пропорциями, без всяких излишеств, которое заставляло поворачивать голову любого мужчину, даже когда подруга драпировалась в длинную юбку и мешковатый свитер. Элли не уставала повторять, что Майя привлекает в кафе больше посетителей, чем все равиоли Чана. Она работала четыре раза в неделю, а остальные дни занималась сценарием, посвященным чему-то порочному. Скоро она его пристроит и навсегда уйдет из официанток.
— А потом, — обещала она Элли, — я заявлюсь сюда и буду швырять деньги направо и налево. Приведу к тебе всех знаменитых знакомых. Правда-правда, вот увидишь.