В нашей семье было не принято прогуливать школу, пропускать уроки. Об этом много говорилось дома, повторялись правила, демонстрировалось соблюдение дисциплины взрослыми. Старший сын школьные уроки посещал регулярно. Легкий насморк, например, не считался в нашей семье серьезным основанием для неявки в школу. Пропускать занятия или ослушаться учителя?
Для этого должны были быть веские основания.
Но Сережа не был обычным ребенком. Существовала опасность, что незрелость определенных структур его головного мозга отразится на его поведении. А импульсивность поступков возобладает над самоконтролем и внешними ограничениями. Я понимала, что риски подобных проблем существуют.
Когда вечером мы стали беседовать с сыном, я пыталась сдерживать эмоции и не впадать в отчаяние. Старалась разговаривать спокойно, не повышая голос. Никаких угроз или запугивания мы с мужем не допускали. Но подчеркнули, что «в нашей семье так поступать не принято».
Этот разговор, где мы определили границы дозволенного, принес результат. Больше самовольных уходов из школы не было.
С третьего класса Сереже пришлось возвращаться домой самому. Соседки по дому, знавшие нашу семью, наперебой спрашивали: «Как так? Почему ребенок ходит один? Неужели бабушка не может прийти и проводить его?»
Что я могла на это ответить? Виновато улыбалась и пожимала плечами. Объяснять подробности нашей семейной ситуации не хватало душевных сил.
Поразмыслив, я решила, что надо объяснить Сереже последовательность его действий при возвращении домой и повторить их несколько раз вслух. Это должно избавить сына от тревоги и страха. Хорошенько оценив риски и проговорив с сыном маршрут, я приказала себе успокоиться.
Это был не единственный случай, когда я давала Сереже свободу «авансом». Понимая, какими опасностями может обернуться самостоятельность сына, я старалась максимально подготовить его к неожиданностям.
Я знала, что многие дети, которым приходится самостоятельно добираться из школы домой, звонили родителям по мобильному телефону и проделывали весь путь до дома, находясь на связи. Они проговаривали со взрослым каждый свой шаг, каждое действие, держа телефон у уха во время движения.
Сережа из-за своих особенностей не звонил мне и не сообщал, что приближается к дороге, нажимает кнопку светофора или переходит проезжую часть.
Мы достаточно рано внушили сыну, что он должен стать самостоятельным. При этом часто мне приходилось подавлять свой страх и демонстрировать Сереже уверенность в его возможностях.
Эта уверенность не была полностью оправданной. Не раз он оставлял головные уборы в кинотеатре. Терял перчатки и ключи. Забывал сумки и пакеты.
Но, получив негативный опыт или потерпев неудачу, Сережа приобретал нужный навык. В том числе за счет формирования стереотипа. Иногда осмысливая ошибку и делая для себя вывод, иногда повторяя ошибку снова и снова. Важен был результат.
Меня удивляло, когда я встречала родителей нормотипических (не имеющих проблем интеграции и обработки информации) детей, которые провожали своих чад в средних классах в кино, на тренировку. К подростковому возрасту я почти не беспокоилась за сына, зная, что он справится сам. А я буду с ним на связи в случае непредвиденной ситуации.
Считаю, что способность вовремя «отпустить» ребенка не менее важна, чем обеспечение его безопасности.
Глава 7Знакомство с ушу. Страдания на лавочке
С первого дня пребывания сына в школе я стала мечтать о том, чтобы он был вовлечен в какую-нибудь спортивную активность. Не только потому, что «мальчик должен быть сильным, смелым и ловким». В нашей семье поощрялись занятия спортом, хотя одаренными в этом смысле мы с мужем никогда не были. Спорт давал детям выносливость, силу и навыки адаптации к меняющимся условиям.
Внутри семьи сделать это было сложно.
Старший сын показывал хороший пример. В разные периоды он увлекался футболом, посещал секцию по настольному теннису. Благодаря регулярным физическим тренировкам избегал простуд и приобрел эмоциональную устойчивость, которой ему не хватало в раннем детстве.
В дошкольном возрасте Витя был чувствительным и плаксивым ребенком. Занятия футболом с хорошим тренером и группой ровесников укрепили его эмоционально, позволили стать уверенным в себе и своих силах.
Мне очень хотелось, чтобы у Сережи тоже был такой опыт. Не скрою, я сомневалась, возьмут ли его в какую-нибудь секцию. Дети с нарушениями коммуникации трудно подчиняются установленным правилам, плохо строят отношения с ровесниками, требуют от тренера повышенного внимания и терпения.
Известно немало примеров неудачного введения такого ребенка в спортивную группу. Очевидно было и то, что Сереже трудно будет заниматься. Он не сразу включался в процесс. Мог пропустить команду тренера или игрока.
Требовалось нестандартное, особое решение для выбора тренировок[9].
Вскоре я увидела объявление о том, что ведется набор в группу восточных единоборств ушу. Занятия проводились в вечернее время, после уроков, по вторникам и пятницам в здании школы.
Я размышляла недолго. «Пока не попробуешь – не узнаешь», – подумала я.
В день ближайшей тренировки мы с Сережей подошли к школе. Несмотря на длинную подготовительную беседу, заходить в школу он категорически отказался. Причину отказа он не объяснял, да это и не требовалось. Я отлично понимала, что пройти в зал и встать в шеренгу ребят ему мешает страх.
Затея была под угрозой срыва. Я не знала, как поступить дальше. Уходить не хотелось, ведь я так долго уговаривала сына!
Сказав, что буду ждать Сережу в школе, оставила его на улице и зашла внутрь здания. Большие окна в коридоре школы позволяли видеть, как Сережа бегал во дворе школы, периодически поворачивая голову в сторону центрального входа. Ближе 50 метров он не подходил.
Позже я много раз переживала эту странную смесь эмоций: тревожного ожидания и надежды. Казалось, что от исхода этого вечера зависит вся оставшаяся жизнь.
Я ждала. Сережа не приближался. Но и не уходил. Подождав еще немного, я зашла в спортивный зал, где проходило занятие, и обратилась к тренеру. Преодолевая неловкость, объяснила ей ситуацию. Тренером была необычная молодая женщина. В ней чувствовалось сочетание воли и душевной хрупкости. Звали ее Наталья Евгеньевна. Ее появление в нашей жизни стало судьбоносным и надолго определило направление развития Сережи.
Возможно, причиной снисходительного отношения тренера к слабым был ее собственный физический недостаток, небольшой изъян, человеку несведущему незаметный. Мне как специалисту, много лет посвятившему работе с людьми с ограниченными возможностями, были заметны симптомы, указывающие на наличие глазного протеза. Я поняла, что Наталья Евгеньевна перенесла не только физические страдания, но и душевную боль, поэтому должна обладать состраданием.
Преодолев нерешительность, я все ей объяснила, показав на маленькую фигурку за большим окном. Она предложила нам посидеть на скамейке, не участвуя в тренировке.
Еще некоторое время ушло на то, чтобы уговорить Сережу зайти в зал. До конца тренировки оставалось совсем немного времени. После ее завершения мы подошли к Наталье Евгеньевне. Она отвела Сережу в сторону.
Ее тихий голос звучал успокаивающе. И вся она была какая-то уютная, домашняя и совсем… не страшная. Не знаю, что она ему говорила, но видела, что напряжение его ушло, плечи опустились. Он согласился прийти на следующее занятие.
В этом виде спорта нет «спаррингов». Суть заключается в выполнении серии гимнастических упражнений в определенном темпе и последовательности и доведении их до совершенства.
Пока дети повторяли движения, тренер внушала им философию китайской культуры, близкой к конфуцианству. Укрепление духа, повторение незыблемых истин, моральных правил и ценностей было неотъемлемой частью занятий. Главным считалось уважение к старшим, верность своему слову, прилежание в учебе.
Негромкий, размеренный голос тренера накладывался на выполнение серии упражнений с растяжками. Казалось, слова помогают телу держать равновесие. Не дают мышцам расслабиться раньше времени и почувствовать усталость.
Внушалось, что спортсмен должен, прежде всего, уметь победить себя, подняться на следующую ступень в преодолении собственных слабостей и недостатков.
После первой тренировки я радовалась, что нам с тренером удалось уговорить Сережу прийти на следующую.
Чтобы закрепить результат, я попросила мужа сходить на нее вместе с сыном. Интуитивно чувствовала, что это должен сделать именно он.
Необходимо было внушить Сереже важность занятий спортом. Помочь преодолеть неуверенность и страх, побороть сомнение и, возможно, отчаяние после первого трудного опыта. Понять, что это крайне необходимо. Для этого рядом должен быть человек, от которого исходят уверенность и защита.
Представив возможный сценарий поведения сына, я понимала, что у него может возникнуть желание отказаться от занятий и уйти из спортивного зала.
Только присутствие отца могло послужить для него опорой в решимости терпеть и двигаться дальше.
Мой расчет оказался верным. Все прошло благополучно.
Вскоре Наталья Евгеньевна отделила младшую группу и пригласила туда Сережу. Тренировки проходили недалеко от школы в местном спортивном комплексе.
Приходилось торопиться с работы, чтобы успеть забрать сына с продленки и отвести в спортивный зал. Ребят было мало (группа состояла из пяти человек). Это давало возможность тренеру уделять каждому ученику больше времени и внимания, следить за правильностью выполнения упражнений.
Рядом со спортивным залом располагалась блинная. Во время тренировки сын уставал. Я понимала, что ему трудно. Хотелось наградить его за терпение и решительность. Ведь он так старался!
Сережа был капризен в выборе еды, а после тренировки появлялся аппетит. Его любимой позицией в меню был «блинчик со сгущенкой». После посещения кафе мы шли домой, оставив все сложности дня позади. Сережа сыт, а я спо