койна, что не надо торопиться к ужину. Дорога домой была одним из самых приятных моментов того времени.
Таким образом, сложился ритуал, традиция, которая продолжалась несколько лет. Даже если что-то не получалось – не беда. Мы предвкушали уютную атмосферу кафе, аромат свежеиспеченных блинов, лужицу сгущенки в тарелке и проговаривание всех неудач за стаканом морса или сока. Это помогало справиться с трудностями и не впасть в отчаяние.
Тем более тревог впереди предстояло немало…
Глава 8Появление Андрея. Дружба с Железным Человеком
Я понимала, что без друга или приятеля Сереже не обойтись. В классе были ребята, которых он знал по первому детскому саду и даче. Быстро стало понятно, что никто из них на роль друга не годится. Наблюдая за детьми, я с тревогой замечала, что большинство из них относится к Сереже пренебрежительно, с нарастающим высокомерием и издевкой.
Если они ловили мой взгляд, то быстро опускали глаза и отворачивались. На первых порах в их поведении не было жестокости. Они как будто «тестировали» реакции друг друга. Проверяли, кто даст слабину. За кого другие заступятся, а кого оставят в одиночестве. Один, проходя мимо, вроде бы ненароком пихнул Сережу плечом. Другой нечаянно сбросил портфель со стола.
Отпора со стороны сына не последовало.
Жаловаться он стал не сразу. Я тоже вовремя не насторожилась. Слишком много было тревог по поводу учебы и налаживания нашей новой жизни.
На продленке Сережа домашнюю работу не делал. Я и не надеялась, что он сможет там выполнять задания, ведь поначалу он нуждался в постоянной помощи со стороны взрослого. Так что к заданным урокам мы приступали вечером, когда приходили домой.
Я сумела наладить домашний быт так, чтобы времени на приготовление пищи для семьи требовалось немного. Все блюда старалась готовить в духовке, потом в мультиварке.
Чтобы не нужно было помешивать суп, убирать пену или беспокоиться о пригоревшей каше. Справляться с домашними хлопотами как-то удавалось.
Выполнение уроков начиналось с разбора задания, осмысливания поставленной задачи, разделения ее на этапы.
Каждый этап выполнялся отдельно.
Самостоятельности у Сережи не было. Совсем. Степень взаимодействия напоминала работу с тьютором. С той только разницей, что ручку в руке он держал сам. Писал задание в тетради тоже сам, без чьей-либо помощи.
Но приходилось подсказывать каждый шаг.
Трудности переносились тяжело. Стоило возникнуть малейшему препятствию или непониманию, как начиналась истерика.
Зная «особенности» сына, я первым делом пыталась его успокоить. Это было самое трудное и важное условие решения проблемы. Необходимо было убедить его, что «все получится, надо успокоиться, ты же знаешь».
Я не пыталась что-то объяснять, пока он не переставал кричать и плакать. Только после этого мы заново начинали раскладывать задание на составные части. Сначала казалось, что все безнадежно. Что он никогда не поймет принцип решения задач или правила орфографии.
Но… все получалось.
Это было неожиданностью. Даже каким-то чудом.
Со временем рецепт «остановиться и успокоиться» вошел в привычку, сын поверил в то, что получится ВСЕГДА, что проблемы преодолимы.
Справляясь с трудностями в обучении, я начала с тревогой замечать, что в классе сын находится в недоброжелательной среде. Во многом этому способствовало неформальное лидерство двух одноклассников Сергея.
От родителей начали поступать жалобы, что Саша Компотников и Матвей Злобин обижают того или иного ребенка. Оба мальчика росли в семьях, в которых, вероятно, процветало домашнее насилие.
У Компотникова в семье главным способом воспитания был отцовский ремень (мама при встречах на родительском собрании не отрицала этого, даже гордилась).
Мать Матвея Злобина воспитывала сына одна. В каких условиях рос ребенок, неизвестно. Но, судя по надменному и холодному взгляду, ему явно не хватало участия и теплоты.
Одновременно с этим в обществе стали происходить процессы, которые я не сразу смогла понять и осмыслить.
Столкновение с жестокостью детей в отношении сына выступило лакмусовой бумажкой, химическим реагентом, запустившим в моем сознании это прозрение. Я поняла, что сформировался новый социальный пласт, которого почти не существовало в советском и постсоветском пространстве.
В СССР общество делилось на несколько социальных слоев. С одной стороны – рабочие и колхозники. С другой – служащие и интеллигенция (врачи, учителя, инженеры, научные работники). В состав служащих входила номенклатура (люди, являющиеся партийными лидерами, которые имели привилегированное положение и доступ к разного рода благам).
Все эти слои объединяла некая «идейная канва», так называемая ценностная линия, которая заключала в себе незыблемые правила: «все должны работать», «уважай старших», «нельзя обижать младших» и т. д.
После перестройки старые представления стали уходить на задний план, на их место пришли новые идеи и смыслы. Сформировалось общество потребления. На поверхность вышли другие лозунги: «деньги не пахнут», «пусть весь мир подождет», «подумай о себе». Появился социальный класс «мелких лавочников» – владельцы частного бизнеса, менеджеры, работники торговли, ведущие серую бухгалтерию, не платящие налоги и придерживающиеся философии «своя рубашка ближе к телу». Создались социальные условия для того, чтобы эта часть людей стала «выпуклой», определяющей общую нравственную атмосферу. На мой взгляд, именно такие семьи и их дети стали основой той беды, в которую попал мой сын. Повышенная приспособляемость этой группы людей к меняющимся условиям жизни и моральным ценностям, нежелание иметь собственную точку зрения стали причиной того кошмара, в котором мы оказались.
Меня очень удивило, что дети, хорошо знавшие Сережу, нашу семью, бывавшие у нас в гостях, сидевшие с нами за одним столом, легко превратились в участников травли и стали проявлять агрессию.
Причина, как мне кажется, в том, что они примкнули к лидерам класса, которые утверждали свое превосходство с позиций силы. Сразу стало понятно, что эти ребята боятся очутиться на месте того, кого обижают, и поэтому принимают сторону агрессора.
Я стала высматривать, кто мог бы вступиться за Сережу, стать ему другом. Проблема была в том, что сын не проявлял никакой инициативы, не пытался ни с кем сблизиться.
В то время он еще не умел сам завязывать знакомства, не умел показать заинтересованность.
Вскоре я обратила внимание на мальчика, который не присоединялся к обидчикам. Он держался особняком, часто играл с девочками. Казалось, ему нет дела до «волчьей стаи», которая сформировалась в классе.
Мальчика звали Андрей.
Мама Андрея, скромная молодая женщина, приходившая в школу с младшей сестренкой на руках, была добра и приветлива. Ее судьба складывалась нелегко. Отец Андрея оставил семью после того, как она забеременела. Уже позже она познакомилась с человеком, который стал ее вторым мужем, – Иваном. Он принял Андрея как родного, заботился о семье изо всех сил.
Оставалось придумать, как сблизить мальчишек.
Помог случай. Как-то, придя из школы, Сережа сказал, что Андрей заболел. Я предложила позвонить ему, чтобы сообщить домашнее задание. Сыну такая мысль в голову, конечно, не пришла. Он не понимал, зачем это нужно.
Я объяснила, что человек, который пропустил занятия, может не знать и не понимать, как делать домашнее задание, ведь темы разбирают на уроке.
Рассказала эпизод из собственного детства, как мы с одноклассниками ходили домой к заболевшим ребятам и носили им домашнее задание.
Сережа нехотя согласился. Я узнала телефон Андрея и позвонила. Трубку дала сыну. Как ни странно, затея удалась. Одноклассник обрадовался звонку Сережи, и тот продиктовал ему домашнее задание. Я предложила пригласить Андрея в гости.
Вскоре визит состоялся. Жили мы в одном районе, дома находились недалеко друг от друга. По выходным дети стали гулять вместе и быстро подружились.
У Андрея были настоящая страсть и кумир. Он был отчаянным поклонником блокбастера про Железного Человека с Робертом Дауни-младшим в главной роли. Андрей боготворил его, без конца клеил из бумаги костюмы для Железного Человека и раскрашивал их. Знал наизусть все серии, следил за выходом новых.
Сережа с пониманием относился к этому увлечению и с удовольствием играл в игры про Железного Человека.
Так или иначе, мальчики быстро сблизились. Их дружба стала настоящим «щитом» для Сережи на многие годы.
Сомневаюсь, что без Андрея ему удалось бы пройти все испытания и не потерять веру в людей.
Глава 9Кунг-фу Панда. Восточная философия
Кунг-фу – это философия. Это часть даосизма и дзен-буддизма, которая учит бороться с трудностями, пригибаться, чтобы, распрямившись, стать сильнее, чем прежде; быть терпимым ко всему; принимать то, что происходит в жизни, и извлекать опыт из ошибок. Все это многогранные аспекты искусства кунг-фу. Оно подсказывает, как жить и как защищать себя.
В начале 2010-х годов (во время которых происходят описываемые в книге события) бурно развивались российско-китайские культурные и торговые отношения.
В некоторых школах началось преподавание китайского языка, открывались кружки и секции по восточным единоборствам. На физическом факультете (на котором учился старший сын) появились китайские студенты.
Были популярны боевики с участием Джеки Чана и Брюса Ли. Вышел мультфильм «Кунг-фу Панда», ставший первым в диснеевском сериале про толстого, неуклюжего и отважного медвежонка.
«Термин кунг-фу используется за пределами Китая для обозначения китайских боевых искусств ушу. В буквальном переводе кунг-фу означает навык, отточенное годами мастерство в любом роде занятий (ремесла, искусство, спорт и т. д.)… В основу системы кунг-фу положены как физические тренировки, направленные на совершенствование техники ведения боя, так и психологические упражнения, цель которых – закалить характер и обрести уверенность в себе… Считается, что “внешнее” кунг-фу тренирует мышцы, кости и суставы, а “внутреннее” укрепляет дух, энергию ци и разум»