Неизбежный конфликт и конец соседским отношениям случился во время празднования дня рождения племянницы несколько лет спустя.
В разгар праздника девушке пришло в голову запустить фейерверк. Соседей в тот день не было – Стас в командировке, Марина с детьми должна приехать на следующий день.
Считая, что не нарушает условий негласного договора с соседями, муж разрешил старшим детям пускать фейерверк с их территории (у нас костровой ямы не было). Мы с Сережей в тот момент спали в домике, который находился далеко от этого места, и ничего не слышали. К счастью, никаких неприятностей и разрушений не произошло. Но, приехав на дачу на следующий день и найдя остатки обгоревшего фитиля в костровой яме, Марина все поняла и устроила скандал с некрасивыми разборками в виде оскорблений в адрес наших родственников.
Возникла крупная ссора. Услышав о произошедшем, я высказала мнение, что нельзя нарушать границы чужой территории без разрешения. Как и нельзя позволять нарушать свои.
Семья мужа дружно осудила меня за эту точку зрения, я оказалась в изоляции. Дети в споре не участвовали. Витя, старший сын, не посмел перечить взрослым открыто.
Позже он зашел в мою комнату и выразил сочувствие.
Сережа, как всегда, молчал (много лет спустя он, высказав свое мнение об этом конфликте, поддержал меня).
На этом история не закончилась. Когда Стас вернулся, Марина рассказала ему о случившемся, и он безоговорочно занял позицию жены. Первое, что он сделал, – наглухо закрыл проход в заборе между нашими участками и запретил Олегу общаться с Сережей.
Я была подавлена. Я не считала эту семью друзьями.
Но мне жалко было отношений между детьми, о которых я заботилась. Окружение для Сережи создавалось сложно. Требовалось прилагать усилия, поддерживать интерес мальчишек друг к другу. Придумывать игры, волноваться о том, чтобы им было интересно и не скучно. Мы оборудовали на даче песочницу, в середине участка стоял большой бассейн, где мальчишки вместе играли и купались. На втором этаже летнего дома муж установил «шведскую стенку», приспособив ее под низкие потолки. Когда шел дождь, дети часами лазали по канатам и веревочной лестнице, играли в палатке. В их распоряжении были настольные игры. Когда сверкали молнии или рано темнело осенью, мальчики целый день проводили в мансарде, спускаясь вниз только чтобы поесть или сходить в туалет.
Все это было разрушено.
Через некоторое время после возвращения в город я проходила мимо дома, в котором жили «бывшие хорошие соседи». Услышав свое имя, подняла голову. На балконе пятого этажа стояли Стас и Марина. Ухмыляясь, Стас швырнул мне ключи от нашей дачи. Оказывается, муж отдал ему запасной комплект, о чем я не знала. После конфликта Стас решил их «вернуть» таким образом. Сцена была настолько унизительна, что до сих пор стоит перед глазами. Ухмыляющиеся лица соседей стали для меня символом предательства и неблагодарности.
Несколько лет спустя дороги наших семей разошлись окончательно. Стас взял необеспеченный кредит на квартиру, с которым не смог рассчитаться. Потом уехал на заработки в Москву и забрал семью с собой. Мы тоже поменяли квартиру, а потом и дачу, купив участок поближе к городу.
Сережины проблемы в школе пришлись на период «дружеских» отношений между нами. Когда я считала, что наши семьи приятельствуют, а дети дружат.
Оказалось, что все усилия и дружба с Олегом не стали гарантией защиты Сережи от травли.
Одно за другим нас постигали разочарования, мы учились на своих ошибках там, где могли бы их избежать.
Старались не терять веру в людей, оставаться открытыми и сохранять доверие к миру.
Глава 11Первое проявление жестокости
Вскоре после начала учебы в первом классе стали поступать тревожные звоночки об отношении одноклассников к Сереже.
Первым ударом было предательство со стороны детей, которых я считала «резервом обороны» и гарантами защиты для сына.
Почему я надеялась на них?
Потому что они хорошо знали нас, мы общались с их родителями.
Потому что они приходили к нам в гости.
Потому что я угощала.
Потому что они играли у нас дома и на даче.
Потому что мы всегда были приветливы и дружелюбны, стараясь помочь всем, что в наших силах.
Мне казалось, этого достаточно для того, чтобы дети, видя попытки агрессии в адрес Сережи, заступились за него.
Я ошиблась. Эти ребята, просчитав сложившуюся в коллективе ситуацию и поняв, кто в нем самый главный (агрессивный, опасный), сами показали пример издевательского отношения к Сереже. Они «работали на опережение», как будто пытаясь указать, кто слабое звено в этой стае, и «помогли» выявить кандидата в козлы отпущения.
Как-то раз, придя из школы, Сережа пожаловался, что Олег (тот самый сын наших соседей) пинал после уроков его портфель под улюлюканье остальных. Я была обескуражена.
В одном интервью с социологом я услышала версию о происхождении агрессии, которая во многом объясняет подобное поведение. Самая естественная реакция на агрессию – это присоединение к сильному, то есть к самому агрессору. Даже если свидетелю происходящего не грозит опасность, он исходит из того, что она для него существует. Он становится на сторону агрессора, так как чувствует сильный страх перед ним.
В долгосрочной перспективе это проигрышная стратегия, потому что ведет к потере самоуважения и ограничивает потенциал собственных возможностей. Человек становится слепой тенью «диктатора». Все это я наблюдала у детей, окружавших Сережу.
Сначала я лишь фиксировала происходящее, стискивая зубы и сдерживая ярость. То, что сделал Олег, меня шокировало. Он не мог не понимать, что его поступок послужит стартом для начала травли.
Подоплекой его поступка стало желание подставить Сережу под удар «лидеров» класса – Компотникова и Злобина.
Некоторое время я гнала от себя мрачные мысли, пыталась оправдать Олега, склоняя себя к версии о случайности, неумышленной реакции и т. д.
Но оставлять такое незамеченным было ни в коем случае нельзя. Зная отношение к деньгам в семье соседей и характер Олега, боявшегося своего отца, я заставила мужа позвонить Стасу и поговорить о поврежденном портфеле. Попросила предупредить, что в следующий раз Стасу придется оплачивать покупку нового. Расчет оказался верным. Угроза подействовала. Больше таких проблем с Олегом не возникало.
Но процесс травли был запущен.
Много позже, прочитав книгу Натальи Цымбаленко про буллинг[12], я нашла подтверждение тому, с чем столкнулся мой ребенок много лет назад.
К сожалению, тема насилия является в России табуированной, об этом не любят писать и говорить. Пытаясь найти ответы на свои вопросы, я читала советы родителей на форумах и в чатах в интернете, но систематизированного взгляда на проблему и то, как с ней бороться, тогда не встретила.
Наталья Цымбаленко смогла скрупулезно разобраться в вопросе и, ссылаясь на факты и многочисленные источники, осветить проблему буллинга максимально широко.
Мне особо нечего к этому добавить, кроме как подкрепить сказанное пережитым горьким опытом.
Любой ребенок (не только с особенностями в развитии) может стать жертвой. По статистике, приводимой Цымбаленко, около 30 % детей в той или иной мере подвергаются травле в школе. Они могут отличаться от других самыми малозначительными признаками: иметь другой цвет волос, форму ушей, цвет кожи, характˆерную внешность, высокий или низкий рост, особенность голоса, низкий (или высокий) уровень достатка в семье.
Список можно продолжать бесконечно. Дети с особенностями развития, даже самыми незначительными, в первую очередь имеют риск оказаться в числе преследуемых.
Я не учла этот факт. Да я о нем и не знала. Мне казалось, что статус престижной школы, мой благоприятный опыт пребывания в ней и опыт моего старшего сына обеспечивают и для младшего ребенка гарантию безопасности.
Я ошиблась. Ни одно учебное заведение не гарантирует, что в его стенах не возникнет буллинг. Он может появиться и в школе, находящейся в неблагополучном районе, и в закрытых престижных учебных заведениях с высокой степенью контроля со стороны взрослых.
Еще одной ошибкой, которую я допустила, было замалчивание проблемы, опасение громко заявить об особенностях Сережи, предотвратив, таким образом, возможные вопросы и догадки, показав свою готовность отстаивать интересы своего ребенка.
Мной руководил страх обратить внимание на слабые стороны сына.
Ведущим трендом нашего престижного образовательного учреждения была хорошая успеваемость. Школа гналась за славой, репутацией, высоким рейтингом учащихся по всем предметам. Администрация не скрывала желания избавиться от слабого звена, то есть от детей, которым тяжело давалась учеба. Хотя никакого права отказывать в обучении ребенку, который справляется с учебой в пределах общеобразовательных стандартов, нет.
Никакие формы давления на родителей и учеников недопустимы.
Никакие заявления типа «мы вас не держим» не являются легитимными. Неприкрытые намеки на то, что «в районе полно других школ», со стороны администрации незаконны. К сожалению, мы слабо знаем свои права и пасуем перед агрессивным поведением.
Неуверенность и страх отвержения сыграли со мной злую шутку. Я слишком надеялась на то, что достигнутый уровень развития и снисходительность окружающих позволят моему ребенку достичь успеха. Я верила, что среда сверстников поможет ему, верила в их сочувствие и терпимость.
Признаю́, что была очень наивна. Надеюсь, мой рассказ послужит хорошим уроком тем, кто столкнулся с подобными проблемами.
Тот, кто предупрежден, готов к возможным сложностям и неприятностям.
Глава 12«Как же он считает?» За что снижали оценки
Напомню, у меня были сомнения, сможет ли Сережа освоить общеобразовательную программу. При том что основные навыки, необходимые первокласснику, у него были сформированы.