Другая причина в том, что я никогда не поддаюсь гневу. Как бы другие ни задевали меня, как бы ни клеветали, как бы газеты ни нападали на меня, я остаюсь спокоен. Бывало, кто-то, например г-н Пиядаса Сирисена, осуждал меня на газетных полосах. Мой учитель, посвятивший меня в духовный сан, советовал мне никогда не злиться на людей. Сам он никогда не злился. Даже обучая нас, он никогда не поддавался гневу, не ругал нас. Он все объяснял доброжелательным тоном. Он говорил мне никогда не злиться на людей, которые вредят мне, но, напротив, испытывать к ним сострадание. На то у него были свои причины. Поскольку я преуспевал в занятиях, старшие монахи завидовали мне, и Хамудуруво знал об этом. Когда кто-то поступал несправедливо, гуру советовал мне считать это результатом прошлой неблагой кармы и думать, что за счет их поступков я в значительной степени освобождаюсь от нее и ее сила уменьшается. Такое неизбежно будет случаться, если имеются дурные поступки в прошлом. Но поскольку обидчик сам накапливает плохую карму, я должен сочувствовать ему.
Совет моего гуру Хамудуруво оказался очень полезным. Теперь, когда какой-то человек огорчает меня, я порываю с ним. Подобное отношение позволяет мне не поддаваться гневу ни при каких обстоятельствах. Не помню, когда я в последний раз злился. Когда я вел занятия в пиривене Балангоды, я собирался наставлять учеников, не прибегая к наказаниям, но в какой-то момент я был вынужден наказывать трудных учеников. Неоднократно мне приходилось использовать трость. Но всегда в такие моменты моя сердце наполняла печаль. Уже долгое время я посылаю мысли благородной любви (metta) всем существам, когда нахожусь в дороге. Когда я еду на машине, лечу на самолете, да в любое время, когда нет других дел, я наполняю ум благородной любовью (metta bhavana). Поэтому я всегда счастлив. И это тоже укрепляет мое здоровье.
Я ни от кого не жду уважения. Меня могут оскорблять, со мной могут дурно обращаться или, наоборот, ко мне могут относиться доброжелательно — в любом случае я спокоен. Когда мне оказывают особый прием, я не испытываю бурной радости. Я одинаково безразличен к почестям и пренебрежению. Меня не радует и не расстраивает то, как люди со мной обращаются. Я счастлив всегда. Есть люди, которые с уважением относятся ко мне, в том числе некоторые министры и члены парламента. Есть те, кто игнорирует. Но и то и другое меня не притягивает и не отталкивает. Я не испытываю особых чувств даже к своим благодетелям. Эту беспристрастность я развивал в себе долгое время. Думаю, это тоже внесло свой вклад в мое крепкое здоровье и долголетие. Я всегда удовлетворен.
— Бханте, вы можете назвать себя щедрым человеком?
— Я с детства веду практику щедрости. Я совершал и до сих пор совершаю различные добродетельные поступки. Среди них есть два значимых, которые мне особенно запомнились. Когда я был школьником, в наш магазин зашли тамильская попрошайка и ее сын, которому было около десяти лет. Мальчик был слеп на один глаз, и на нем были грязные лохмотья. Я посмотрел на этого несчастного ребенка, и мое сердце наполнилось состраданием. Мне тогда было около девяти. Я обратился к отцу моего дяди, который управлял магазином: «Дедушка, у этого маленького мальчика нет нормальной одежды, чтобы защититься от холода. Я хочу отдать ему свое одеяло». У меня было дорогое одеяло, сшитое из теплой ткани. Когда я выразил свое желание, отец моего дяди сказал: «Поступай как знаешь». Я сложил одеяло и отдал его маленькому мальчику. Они были очень довольны, поблагодарили меня и пожелали мне всего доброго. Счастье переполняло меня целый день.
А вот другая история. Однажды из колледжа «Ананда» я отправился в местечко неподалеку от Мадампе, чтобы прочитать там проповедь. По дороге назад на железнодорожной станции я увидел старого монаха, на котором было старое, поношенное одеяние. Я подошел к нему и спросил, почему на нем такая старая, грязная одежда. Он ответил: «Я бедный монах. Где же я возьму новую одежду?» Я понял, что он из бедной деревни. Тогда я предложил ему поменяться одеяниями. Мое было совсем новым. Он надел мое новое одеяние, а я — его грязное и потрепанное. Он был очень доволен, пожелал мне всего доброго и порадовался тем заслугам, которые я накопил благодаря этому щедрому поступку. Я вернулся в гостиницу, принял ванну и надел чистую одежду.
Я часто вспоминаю об этих случаях. И хотя я уже долгое время веду практику щедрости, я чувствую, что эти два поступка превосходят все прочие.
— Бханте, говорят, вы много думаете о бедных, беззащитных людях.
— Да. С детства я слышал много историй и сам видел чиновников, которые дурно обходятся с бедными и обездоленными. Некоторые чиновники без взятки не начинают работать, из-за чего люди попадают в беду. Еще лучше я это понял, когда переехал в Коломбо. С детства я не испытывал уважения к людям из высшего общества, которые поступают несправедливо по отношению к бедным и беззащитным. Я не доверяю им. Это врожденная неприязнь. Речь не о том, что все чиновники плохие. Есть и хорошие, но большинство относится к другой категории. Я часто слышу, что подобные явления происходят и сейчас.
Один человек из Балангоды на протяжении пяти лет ходил в канцелярию, чтобы получить назначенную президентом пенсию. Каждый раз там находили тот или иной предлог, чтобы отказать ему. Через пять лет он пожаловался мне. Я сказал ему, что не могу вмешиваться в подобные дела, и посоветовал обратиться за помощью напрямую к президенту. Я знаю много подобных историй. Мне интересно наблюдать, как высокопоставленные чиновники обращаются с обычными людьми.
Не так давно один чиновник сильно помог нашей пиривене. Он всегда говорил о развитии страны и поддержке религии. Когда мы сошлись ближе, я обнаружил, что он очень дурно обращается со своими слугами. Он выступал за равенство, но только на словах. Такие люди обманывают своих избирателей. Как бы человек ни помогал мне, это не заставит меня склониться перед ним. Я буду относиться к нему с беспристрастностью. Человек, который помогает мне, и тот, кто ничего не делает, для меня равны. Если я вижу человека достойного, добродетельного и честного, у меня возникает личная симпатия к нему. То же самое касается монахов и мирян. Я не раболепствую и не испытываю чрезмерной привязанности.
— Бханте, что бы вы хотели рассказать сами?
— Я всегда думаю о том, что свободен. Я не привязан к месту жительства. Я готов без промедления покинуть его в любое время. Я могу жить где угодно. Я могу питаться одними овощами, если нет другой пищи. Так я себя воспитал. Я не боюсь кого-то огорчить. Я не пытаюсь никого обмануть. Подобное отношение к жизни порой доставляло мне неприятности и, возможно, доставит их и в будущем. Но я все принимаю с улыбкой.
Если бы я угождал большим «шишкам», мой храм в Удумулле превратился бы во дворец. Я же никого не просил помогать мне. Многие ланкийцы и мусульмане, торгующие драгоценными камнями в Балангоде, были бы рады помочь мне. Они могли бы потратить тысячи и тысячи на постройку здания. Но мне не нравятся подобные связи. Возможно, это моя слабость. Но я не доверяю людям, и поэтому у меня нет к ним привязанности. Я беспристрастен даже к тем, кто относится ко мне с большим уважением.
Я часто думаю о словах Будды из «Саньютты-никаи», где он говорит об опасностях, поджидающих тех, кто привязан к почестям и славе. Он указывает на страдание, возникающее из порабощенности ими, и на величие практики беспристрастности.
У меня есть еще одна черта. Меня трудно вывести из равновесия или сбить с толку. Я принимаю все превратности судьбы как закон природы и отношусь к ним спокойно. Меня никогда не интересовали титулы, почести или слава. Я не в восторге от многочисленных титулов вроде Агга Махапандита, которыми меня наградили. Я не стремился к ним; их получали и до меня, и после. Но отказ от этих титулов навредил бы вручающей стороне, поэтому я принял их. В любом случае я не пользуюсь ими.
Я всегда чувствовал, что у меня недостаточно знаний. Учение Будды очень глубоко. Вы можете прочитать сутру тысячу раз и каждый раз находить в ней что-то новое. Новые идеи продолжают разворачиваться в вашем уме. Я прочитал Трипитаку несколько раз. Мне кажется, что мне предстоит узнать еще очень и очень многое о нашем мире и о жизни. Насколько велики мои познания? Эта мысль часто посещает меня. Я недоволен тем, что знаю. У меня нет пока ясного понимания мира. Поэтому я не думаю, что заслуживаю все эти титулы, хотя и принял их. Я все еще ученик. Мой поиск знаний завершится тогда, когда я стану Буддой. Считается, что ни один ученый-мирянин не обладает и тысячной долей тех знаний, которые обрел вошедший в поток. Так что же знаю я? В книгах содержатся идеи других людей. Изучать их — значит заимствовать чужие идеи. На экзамене вы пересказываете идеи других людей, которые выучили наизусть. За это вам дают ученую степень. Она дается не за знания, полученные на собственном опыте. Если рассуждать в этом ключе и дальше, получается, что знания ученых мужей и пандитов не слишком ценны.
Что касается меня, то я прикладываю большие усилия к тому, чтобы следовать предписаниям для биккху. Я изо всех сил стараюсь сохранять свой ум свободным от омрачений. Меня не привлекает то, что считается красивым. Когда я смотрю на форму, которую называют красивой, я вижу обратную сторону медали: «Этот человек — всего лишь скелет, обернутый плотью, пронизанный кровью и покрытый кожей». Эта идея глубоко укоренилась во мне. Поскольку я рассуждаю подобным образом, мой ум защищен от омрачений.
Подобным образом, когда кто-то оскорбляет или осуждает меня, я думаю: «Зачем мне злиться на скелет?» Поэтому я не помню дня, когда в моем уме возник бы гнев в адрес другого человека. Но, конечно же, и у меня есть одна слабость: я никого не слушаю. Люди могут говорить мне многое, и я не спорю. Я притворяюсь, будто соглашаюсь с ними, только чтобы не спорить. В действительности же я не соглашаюсь. Я всегда был таким. Многие думают, что меня легко обмануть, но это не так. Я делаю только то, что хочу.