РАСОВЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРОМЫШЛЕННОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ — страница 6 из 6

. Социология северного расизма

Глава первая. Сословная иерархия и Дух Нации

1. От догм христианства к расовому самопознанию

В Средние века христианское мировоззрение укоренило в Европе представления о состоящем из взаимозависимых сословий народном земледельческом обществе, как обществе, долженствующем заменять родоплеменные общественные отношения. Ускорив изменение содержания этнических родоплеменных отношений, христианская церковь с помощью государственной власти в течение нескольких столетий полностью подчинила их народно-сословным общественным отношениям. Тем самым были созданы предпосылки такого усложнения разделения труда, какого не знал Древний Мир. Но эти преимущества в возможностях усложнять разделение труда смогли осуществиться в полной мере не в земледелии, а в городском производстве при рыночных товарно-обменных отношениях, то есть после того, как в средней полосе Европы стали появляться города, а в них возникать ремесленная трудовая деятельность.

В средневековой католической Европе, которая со времён “Великого переселения народов” не знала бедствий постоянных набегов орд кочевников, обусловленное развитием товарно-денежного обмена усложнение развития городского хозяйства началось несколькими столетиями раньше, чем в Европе православной, хозяйство которой веками надрывалось хищным игом или кровавыми набегами тюрских кочевников. А потому противоречия между христианским земледельческим мировоззрением и быстро развивающимися рациональными хозяйственными и торговыми интересами горожан в католической Европе того времени приняли гораздо более острый и глубокий характер, чем в Европе православной. Эти противоречия постепенно обосновывались идеологически, что повлекло за собой политическую борьбу горожан с господством феодальных отношений собственности.

Стремление городского сословия бюргеров приспособить народные христианские отношения, защищаемые феодальным правом, для усложнения разделения труда в городской производственной деятельности, идеологически в наиболее полной мере выразили Лютер, а за ним Кальвин, что привело к протестантской революции и последующей протестантской Реформации католицизма. Идеологическое вероучение протестантизма подготавливалось долгим развитием философии схоластического рационализма, которая ставила задачу примирить христианскую веру с разумом, с накапливающимися в городе естественными знаниями об окружающем мире. Именно философия схоластического рационализма позволила главным идеологам протестантизма богословам Лютеру и Кальвину изменить догматы католицизма таким образом, чтобы они стали приемлемыми горожанам, а народные земледельческие общественные отношения превращались и в городские общественные отношения, отражающие городские интересы собственности. Протестантские Реформации были не реформами средневекового христианства, а следствием революционного изменения содержания средневекового христианства, так как они подрывали изнутри мировоззренческое обоснование безусловного господства феодальных прав и привилегий первых сословий. Они вызвали столь основательные мировоззренческие потрясения католического мира, что расшатали средневековую государственную власть и подготовили буржуазные революции.

В первых буржуазных революциях в Голландии в конце XVI века и в Англии в середине XVII века горожанами с кальвинистским мировоззрением уже ставилась новая цель: политически подчинить народные земледельческие отношения городским хозяйственным и торговым отношениям, а католицизм – выражающему интересы ремесленного и мануфактурного производства протестантизму и спекулятивно-коммерческому иудаизму. В этих двух странах, в которых совершались буржуазные революции, в кровавых внутренних идеологических войнах сторонников разных городских интересов получения прибыли в конечном итоге утверждалось политическое господство выражающего интересы связанных с производством слоёв горожан протестантизма и начинали складываться особые общественные отношения, отличающиеся от народных земледельческих отношений. На этических основаниях этих отношений стало быстро развиваться мануфактурное производство, которое теснило и неуклонно вытесняло цеховое ремесленное производство. А через полтора столетия, после Великой французской революции, когда в правление Наполеона Первого особенно явно обозначилось принципиально иное в сравнение с народным содержание городских общественно-производственных отношений, они были названы национальными. С того времени христианский народный идеал общественных отношений во всех странах с европейской культурой стал постепенно заменяться национальным идеалом, устойчиво теряющим христианское земледельческое содержание. Именно национальный идеал общества позволил совершить переход от ремесленного и мануфактурного производства к индустриальному.

Уже во времена протестантской Реформации возникли предпосылки для пробуждения в средней и северной Европе расового самосознания. Идеологи протестантской Реформации с позиции северного провинциализма выступили против имперской идеологии римского средиземноморского католицизма, которая вследствие политических целей католической церкви стремилась догматически уравнять, унифицировать всё человечество, уничтожить возможность развития знаний обо всём, что мешает этому, в том числе знаний о расовых различиях. Духовные центры протестантской Реформации находились в средоточии северного расового умозрения. А перевод Библии с латинского на северные народные языки способствовал тому, что население стран северной Европы приобрело собственное видение мира и целей христианского вероучения. Протестантизм обосновал дальнейшее развитие общественных отношений таким образом, чтобы происходила интенсификация созидательной трудовой деятельности каждого члена всякого протестантского общества, ускоряя изменение окружающего мира в благоприятном для этого общества направлении. А потому им благословлялся рост любых знаний, которые способствовали совершенствованию разделения труда, как в городе, так и на селе, всемерно повышали производительность труда. Поощряя практически полезные знания, протестантизм способствовал тому, что впервые в истории предметом изучения стали расы, различие их склонностей и способностей, что неизбежно порождало расизм.

Жестокие идеологические войны сторонников протестантской Реформации, с одной стороны, и сторонников католической Контрреформации, с другой стороны, происходили, главным образом, по линии Север-Юг. Они продолжались до тех пор, пока население западной и центральной Европы не разделилось на католиков и протестантов, создавших собственные государства. Последующие успехи протестантских государств в развитии городских общественных отношений стали причиной появления мануфактурного, а затем промышленного производства, непрерывного расширения мировой капиталистической торговли, а как следствие, стремительного роста естественнонаучных знаний. Именно в протестантских государствах вместе с ростом экономической мощи зародилось знание о расовых различиях людей, политическое самосознание белой расы, а так же набирал силу практический расовый эгоцентризм и закладывались основания для представлений о цивилизационном расизме.

Ровно через четыре столетия после того, как богослов Лютер провозгласил в 1517 году начало протестантской Реформации католицизма, в огромной восточной части христианской Европы в 1917 году началась идеологически обоснованная и провозглашённая Лениным коммунистическая Реформация православия. Поскольку она совершалась на четыре столетия позднее протестантской Реформации католицизма, постольку она решала существенно более революционные задачи, отвечающие духу городских производственных интересов своего времени. В частности, коммунистическая Реформация полностью разрывала связь с библейской мифологией христианства, сохраняя связь с православием лишь в том, что опиралась на нравственные нормы народных христианских отношений. Она тоже перенесла духовный мировоззренческий центр из Иерусалима и Византии на Север, в Россию, развила собственную, северную по своей сути, коммунистическую мифологию и культуру, призванную превратить Россию в главную преобразующую природу и другие страны земли державу. Коммунистическая Реформация проводилась ради всеохватной индустриализации России, без которой государство не могло выжить в двадцатом столетии. Такая индустриализация потребовала полного раскрестьянивания русской деревни, что и создало предпосылки для буржуазной революции, которая произошла в 1989 году. После начала этой, второй русской буржуазно-демократической революции ускорился политический распад общественных отношений великорусского народа, что стало причиной пробуждения русского расового самосознания у городской молодёжи и зарождения революционной идеологии городских национальных отношений, как идеологии сознательно расовых отношений.

Таким образом, накануне XXI века история двух тысяч лет развития в Европе христианских народных общественных отношений заканчивается. Созрели условия для разработки общего для всей белой северной расы мировоззрения, которое должно будет полностью заменить христианское вероучение и народный идеал общественного бытия. Необходимость в появлении нового мировоззрения и нового общественного идеала подстёгивается разрастающимися признаками приближения к глобальным катастрофам, причинами которой стали достижения промышленного производства, и обостряющейся межрасовой борьбой за направление дальнейшего пути развития человечества.

Глобальные проблемы, вызванные нарастающими признаками приближения экологической, энергетической и демографической катастроф на планете, могут быть разрешены двумя путями. Либо таким массовым переселением южных рас в промышленные страны севера, при котором произойдёт сокращение численности и деволюция белой северной расы, разложение её расовых склонностей к цивилизационному развитию. Тогда цивилизационное развитие на Земле окончательно прекратится, начнётся упадок промышленного и сельскохозяйственного производства, производства и потребления энергии, что приведёт к голоду, эпидемиям и вымиранию человечества до приемлемого биосфере уровня. Либо белая раса идеологически и политически организуется, чтобы сначала избавиться от коммерческого и прочих видов паразитизма южных рас. А затем установит полное управление всеми ресурсами планеты, необходимое для осуществления научно обоснованного творческого созидательного развития, какого ещё не было никогда в мировой истории. Смыслом этого опирающегося на науку созидания должно будет стать дальнейшее цивилизационное развитие без разрушения биосферы. Иначе говоря, грядущие экологическая, энергетическая и демографическая катастрофы вызовут принципиальное столкновение северной и южных рас, которое лишит проигравшую расу или проигравшие расы права на дальнейшее самостоятельное существование.

Чтобы белая раса смогла объединиться для решения глобальных задач и цели собственного Спасения, должна возникнуть ведущая нация, способная действенно готовиться к новым условиям биологического существования на планете. А появление такой нации станет возможным, когда её духовная инициация будет основываться на расовом самопознании.

2. Сословные отношения северной расы

Об обществе имеет смысл говорить тогда, когда возникают общественные отношения. А они возникают только среди людей, имеющих архетипическую предрасположенность и склонность к совместному выстраиванию таких отношений. Общественные отношения развиваются на основе традиций родоплеменных отношений, и поэтому они являются этническими и расовыми в своей сущности. У каждой расы общественные отношения, испытывая воздействие расовых архетипов, проявляются самобытным образом, и самобытность определяется степенью влияния на них инстинктов стайного поведения, унаследованных у первобытнообщинных предков, которые были непосредственно связанны с животным миром и миром окружающей природы.

Цивилизационные общественные отношения зародились и развиваются главным образом у северной белой расы, – именно посредством их организации белая раса добивается изменения окружающего мира. Благодаря способности к усложнению общественных отношений ради созидательной деятельности нордическая раса преодолела инстинкты стайного поведения, вырвалась из первобытного животного состояния, зародив историческое время и начав цивилизационное развитие, конечной целью которого должно стать появление общества, в основаниях которого будет концепция воспитания нерасторжимо связанного общественными отношениями с другими людьми Сверхчеловека. Общественные отношения имеют три составляющие, и эти составляющие находятся в неразрывном диалектическом взаимодействии, выступая как противоборствующие противоположности. Единство и борьба всех трёх противоположностей придают содержание и форму общественным отношениям.

Составляющие общественных отношений северной расы суть: производственные отношения; обосновывающие производственные отношения идеологические отношения; и отношения, управляющие взаимодействием идеологических и производственных отношений. Каждая из этих составляющих налаживается имеющими архетипическую предрасположенность к соответствующей деятельности слоями из состава всех участников общественных отношений. Объединённые для выполнения определённых составляющих общественных отношений слои у северной расы выступают как особые сословия. Жрецы и священники, их орденские силовые подразделения создают долгосрочные идеологические отношения, как первое сословие. Податные слои участвуют в производственных отношениях, как третье сословие. А военные и направляемые ими управленцы организуют подчинение производственных отношений третьего сословия идеологическим отношениям первого сословия, как второе сословие. Таким образом, общественные отношения создаются тремя сословиями, а вернее сказать, их сложным диалектическим взаимодействием и противоборством, которое расшатывает и разрушает, и одновременно перестраивает традиции первобытных родоплеменных отношений, создавая предпосылки для качественно более сложного межплеменного разделения общественного труда.

На самом деле всякое северное расовое общество, кроме трёх общественных сословий, имеет ещё и враждебное им всем четвёртое, необщественное сословие. В необщественном сословии оказываются те, кто не включён в общественные отношения или выпадает из них вследствие разрушения архетипического бессознательного, из-за потери архетипической социальной ориентации. Представителей четвёртого сословия в индуистской традиции, к примеру, называют шудрами. А в Московской Руси XVII века, когда после Великой Смуты начинали складываться великорусские народные общественные отношения, тех, кто выпадал из народных общественных отношений, называли сволочью. Это четвёртое, не включённое в общественные отношения сословие, сословие сволочи, тоже ведёт борьбу за свои эгоистические и необщественные интересы, и при определённых обстоятельствах оно способно разрушить общественные отношения, то есть само общество.

Итак, общество есть совокупность людей, объединяемых общественными отношениями. Оно развивается постольку, поскольку развиваются общественные отношения. А общественные отношения развиваются вследствие развития производственных, идеологических и управленческих отношений, их диалектического взаимодействия и противоборства. У рас, которые не имеют склонностей к развитию производственных отношений, не возникает необходимости в их идеологическом обосновании, в выстраивании соответствующих военно-управленческих отношений, и поэтому у них не появляется потребности в собственно общественных отношениях, а тем более в их развитии и совершенствовании. У них нет цивилизационного общественного бытия и общественного сознания, и они ради собственного биологического выживания вынуждены приспосабливать своё стайное бессознательное поведение к развиваемым северной расой общественным отношениям, создавая с разной степенью успеха подобие, имитацию цивилизационного общественного бытия и общественного сознания. Можно сказать так. Историческое развитие северной расы, то есть эволюционное и революционное совершенствование её общественных отношений, изменяло окружающий мир, создавая новую, цивилизационную среду борьбы за существование. А эволюционное развитие южных рас происходило ради приспособления к этим новым, цивилизационным условиям существования и было тем большим, чем основательнее те или иные из южных рас оказывались вовлечёнными в соприкосновение с цивилизационными изменениями среды обитания.

Принципиальное отличие нордических общественных отношений от стайно-общественных отношений других рас в том, что они выстраиваются вокруг производственных отношений и осуществляют их непрерывное творческое развитие ради изменения окружающего мира. Для изменения окружающего мира совершенствуются и идеологические отношения, и военно-управленческие отношения северной расы. Южные расы лишь в той или иной мере подстраивают свои стайные отношения под парадигмы общественных отношений северной европеоидной расы, чтобы приспособиться к использованию их достижений. При расовом смешении северной и южных рас, при деволюции северной расы сословные отношения вырождаются в кастовые, которые останавливают развитие производственных, идеологических, военно-управленческих отношений. Общественное и творческое созидательное развитие при кастовых отношениях прекращается, а по этим причинам прекращается развитие кастовых государств и цивилизаций, после чего начинается их историческая стагнация, либо деволюция и упадок.

Идеологически оправдывая только земледельческие отношения, какими их знали, усвоили евреи после египетского пленения и от соприкосновения с соседними Палестине земледельческими цивилизациями Междуречья, христианство появилось в Римской империи в эпоху кризиса идеологических отношений древнеримского общества, когда это общество распадалось из-за разложения архетипического бессознательного умозрения смешивающихся с другими расами римлян. Христианство обосновывало привнесение в сословные отношения переживающей деволюцию греческой и римской ветви белой расы определённого содержания кастовых отношений египетской и ближневосточных цивилизаций, обеспечивших этим цивилизациям длительное стагнационное существование, ради преобразования переживающей общегосударственный кризис огромной военной империи древних римлян в военно-бюрократическую полиэтническую и полирасовую римскую империю с сословно-кастовыми отношениями. Оно как бы политически примиряло в римской империи кастовые отношения египетской и ближневосточных цивилизаций и сословные общественные отношения цивилизации древних греков и римлян, способствуя идеологическому обоснованию деволюции белой расы. Сословно-кастовые отношения спасли средиземноморские римскую и созданную в эллинистическом мире византийскую империи от дальнейшего упадка, однако цивилизационное развитие в этих империях замедлилось и почти прекратилось.

Распространение римской и византийской империями христианства среди варварских северных племён Европы привело к тому, что в возникающих из этих племён феодальных государствах естественно зарождавшиеся нордические прасословные отношения приобретали черты кастовых отношений. Вначале сословные отношения развивались быстрее кастовых, что стало причиной быстрого совершенствования земледельческого освоения земель и развития земледельческих производственных отношений, возникновения множества городов. Затем под воздействием библейской мифологии христианства и растущего значения церкви влияние кастовых отношений возросло настолько, что первое и второе сословия превращались в кастовый правящий класс с раздутыми, ничем не обоснованными привилегиями и презрением к тому сословию, которое развивало производственные отношения и превращалось ими в касту крепостных бесправных подданных. Эти черты кастовых отношений и стали причинами экстенсивного пути развития христианского феодализма. А борьба между ними и побуждаемым традициями языческого прошлого архетипическим стремлением европеоидных этносов к сословным отношениям определила сложный характер развития феодальных производственных и общественных отношений. Времена стагнационных застоев, когда укреплялось кастовое господство правящего класса, сменялись эпохами революционных потрясений, которые изменяли ход общественного и хозяйственного развития Европы.

Жестокая борьба средневековой церкви с естественнонаучными знаниями, с изобретательством, с передовыми общественными идеалами, которые вызревали среди городских слоёв третьего податного сословия ради ускорения изменения окружающего мира для блага большинства, мешала совершенствованию городских производственных отношений. Она свидетельствовала о том, что церковь не могла и не желала идеологически обосновывать развитие передовых производственных отношений, волей-неволей относилась враждебно к зарождению таких отношений. Она боялась, что развитие городских производственных отношений приведёт к росту естественнонаучных знаний, которые расшатают доверие к христианским догматам, подорвут основания идеологического сословно-кастового господства священников. Эти настроения церкви в своём большинстве разделяло превращающееся в привилегированную касту военно-управленческое сословие феодальных государств, особенно в южных странах европейского континента, которые были земледельческими и непосредственно соприкасались с южными расами, испытывая влияние их стагнационных культур и чуждых цивилизационным настроений.

Городской протестантизм в средней и северной полосе европейского континента с позиции нордического мировосприятия восстал против защищаемого средневековым христианством господства стагнационных производственных отношений, но тем самым и против кастовых черт средневекового феодализма. Само устройство протестантской церкви отразило этот дух восстания архетипического умозрения северной расы. Священники протестантских общин стали выбираться из среды самих общин, а потому призваны были идеологически выражать интересы производственных отношений, господствующих в общине. Это стало предпосылкой появления после подготовленных протестантизмом буржуазных революций конституционного избирательного права и партийно-политического сословия, как идеологического сословия буржуазно-капиталистических обществ, сменяющего церковных священнослужителей в роли первого сословия.

Феодальные сословно-кастовые отношения, которые складывались в Средние века под воздействием христианского идеологического насилия, объединили родственные этические племена в феодальные народные общества с иррациональным стагнационным миросозерцанием. Во время протестантских Реформаций они заменялись рационально-буржуазными сословными отношениями, которые изменяли сущность народных общественных отношений. Чтобы обосновать необходимость увеличения влияния сословных общественных отношений, североевропейский бессознательный дух протеста против кастового застоя развил и отразил в протестантизме сознательное положение об изначальном, ещё до рождения предопределении каждого человека. Рационально-буржуазные сословные отношения должны были выстраиваться на идеологическом представлении об изначальном, от рождения неравенстве людей по своим задаткам, способностям и роли в общественном разделении труда. С точки зрения богословов протестантизма правовые и политические отношения должны были дать возможность каждому члену общества обнаружить своё предназначение и занять предопределённое положение в том или ином сословии, в том или ином качестве для наивысшего раскрепощения личностной предприимчивости в пределах общественных отношений. В этом был смысл свобод выбора, которые протестантизм отстаивал, выступая против феодального права. Идеологический упор на догмат о предопределении позволил протестантским общинам воспитывать этику такого разделения труда, которое было выгодно всей общине, всей корпорации, создавая условия для перехода от цеховых производственных отношений к гораздо более сложным мануфактурным и фабричным производственным отношениям.

Если в основании ортодоксального христианского иррационализма заложен догмат, что все люди одинаковы и равны в своей вине перед Богом по причине первородного греха и этот грех является первоосновой сущности человека, человека вообще. А потому распределять одинаковых в своём грехе людей по иерархическим сословно-кастовым ступеням социальной лестницы может только всесильный Бог, руководствующийся своим пониманием всеобщего Блага, и люди не должны судить о причинах его действий, даже если они им представляются нелепыми, не справедливыми. И этот догмат служил обоснованием произвольного регламентирования правящим классом феодальных собственников производственных и рыночных отношений в своих собственных классовых интересах. То протестантская Реформация революционно изменила католицизм введением в христианскую догматику принципа Августина о святом, божественном Предопределении, доработанном в кальвинизме до представления об абсолютном Предопределении. Этот догмат примирил христианство с рациональным городским сознанием, которое видело неравенство людей на каждом шагу, в том числе и расовое неравенство, и не находило иного объяснения такому явлению, как в естественной природе человечества. Буржуазно-рациональный протестантизм вольно или невольно связал неравенство людей с природными причинами, а потому приблизился в понимании организации общественной жизни к языческой Традиции родоплеменных отношений, бессознательно признававшей биологическую индивидуальность каждого члена племени и его право на личную предприимчивость в пределах общих для племени интересов. А потому он поощрял раскрепощение рыночных отношений, в которых выявлялись склонности и способности личности, позволяющие ей найти своё место в обществе с точки зрения естественной справедливости. И он способствовал переосмыслению феодального права в том направлении, что право должно быть естественным.

Люди от рождения не равны по своим задаткам, подразумевает протестантизм, и именно естественное неравенство неотвратимо распределяет их по четырём сословиям конкретных обществ, в которых они оказываются. Ортодоксальный христианский догмат о равенстве всех перед Богом подрывал волю, стремление к изменению своего социального положения, уничтожая личную свободу выбора, но тем самым он вёл к разрушению конкретных общественных отношений. А буржуазный протестантский рационализм подталкивал к самосовершенствованию и к развитию собственной индивидуальной неповторимости, ибо через эту неповторимость ты сам создаёшь себе положение в обществе, оказываешься зависимым от общества, и таким образом становишься деятельным членом вполне конкретного общества. Согласно протестантизму, каждому человеку в пределах конкретных общественных отношений должны быть предоставлены буржуазно-рациональное равенство возможностей и свобода выбора жизнедеятельности, и в результате этой деятельности человек оказывается в том сословии, в том социальном положении, к которому он был предопределён по своим природно-биологическим склонностям и способностям.

Биологически предопределённое разделение конкретного общества на четыре сословия, которое происходит вследствие становления буржуазных свобод выбора, обеспечивает этому обществу при рыночных отношениях наиболее прибыльный оборот капиталов, наиболее успешную созидательную деятельность каждого на благо всех. При этом у трёх верхних, собственно общественных сословий свои гласные и негласные нормы сословного поведения, или если так можно выразиться, свои правила в социальной игре интересов, – и нарушение этих неписаных норм определяется как нарушение сословных этики и морали. Такое нарушение должно приводить, и приводит в любом жизнеспособном обществе к отторжению нарушителя, удалению из своего сословия, делает его социально незащищённой парией. Чем жёстче наказание за нарушение сословных норм поведения, тем определённее, тем лучше обеспечивается строгая социальная дисциплина, высокая организованность и личностный самоконтроль каждого члена общества. Такое устройство социальной жизни обеспечивает буржуазно-рациональному обществу высокую способность к рыночной интенсификации производственной деятельности, к вовлечению научных знаний и передовых изобретений в производство, то есть к постоянному усложнению производственных отношений.

Принципиальное отличие, которое внесла буржуазно-рациональная, в чистом виде европейская расовая Реформация католицизма в мировое цивилизационное развитие, состоит в том, что она идеологически обосновала корпоративное созидательное устремление преобразовывать окружающий мир посредством рыночного капиталистического развития городских производственных интересов. Подстраиваясь под требования этих интересов к росту капиталовложений в непрерывное совершенствование производства и в естественную науку, её идеологи предложили этику и культуру соответствующей такой цели социологизации личностного и общественного сознания и правила поведения членов христианских народных общественных отношений. Иначе говоря, протестантизм предложил способ первоначального накопления производственных капиталов за счёт корпоративного трудового аскетизма предельно идеологизированных протестантских обществ. Этот способ опирался на чисто нордическое умозрение. Чтобы осознать это, достаточно сопоставить северный, в частности и христианский, аскетизм, с одной стороны, с любым южным монотеистическим аскетизмом – с другой. Следует отметить, что негритянская и индейская расы показали отсутствие предрасположенности к духовному аскетизму, а потому упоминать о них не имеет смысла.

Даже монастырский аскетизм европейского христианства подразумевал напряжённый труд, изнурительный и созидательный, отличался духом презрения к лени и паразитизму, неприятием и отторжением их, поощряя корпоративно-трудовую этику взаимоотношений, корпоративную нацеленность на результаты труда. Тогда как аскетизм южный, хотя он так или иначе имел северное происхождение, уже презирал трудовую деятельность как суету, которая отдаляет от Бога, от постижения Бога, и культивировал созерцательную сосредоточенность, не напряжение деятельных усилий, как единственно угодное Богу направление течения жизни. Такое различие восприятия аскетизма объясняет, почему именно северные, и пока только северные, расы проходили через рациональные Реформации монотеизма и создали общественно-производственные капиталистические отношения.

Отнюдь не случайно в Японии, в стране с близким европейскому умозрению северным созидательным мировосприятием, во времена широчайшей буржуазной Реформации, которая началась во второй половине XIX века, среди горожан стал возрастать интерес к синтоистской религии. Происходило наступление этой пережившей века забвения исконной религии страны на государственную религию японского феодализма – буддизм, созерцательный и южный по происхождению и сути, сочетающий в себе угасающую сословность и укрепляющуюся кастовость государственных отношений арийской индийской цивилизации, которая вступила на путь застойной стагнации и деволюционного упадка. В отличие от буддизма синтоизм представлял собой политеистическую религию, во многом сохранившую языческое влияние, развивающую Традицию северного созидательного мировосприятия, наполненную деятельными богами, предприимчивыми и воинственными в отстаивании и продвижении собственных интересов. Синтоистская религиозная Традиция, испытав влияние созерцательного аскетизма буддизма, позволила Японии избежать болезненной рациональной Реформации буддизма. Коренным образом изменив суть буддистского аскетизма, она по духу оказывалась близкой требованиям буржуазного рационализма и корпоративного созидательного аскетизма, необходимых для промышленного капиталистического производства в период накопления промышленных капиталов и для выстраивания соответствующих ему общественных отношений.

Коммунистическая Реформация православия в России происходила в ХХ веке, когда рост влияния науки на мировоззренческие взгляды широких масс людей позволил вообще обходиться без христианства в разработке идеологических отношений, необходимых для развития индустриальных производственных отношений. Но начиналась она в стране, которая была крестьянской, а крестьянское средневековое православное мировосприятие великорусского народа было имперским и сословно-кастовым, чуждым расовым представлениям и городскому рационализму, не говоря уже о научном видении окружающего мира. Развитие городских производственных отношений шло быстро вследствие крупных заказов правительства и в основном за счёт индустриализации, что порождало особые социальные слои, которые отрывались от земледельческого христианства. Самым многочисленным и организованным среди них был индустриальный пролетариат. Он осознавал себя частью народа, так как только что оторвался от народной среды крестьянства, но одновременно вырывался из феодальных сословно-кастовых отношений, и в обстановке городских свобод выбора в нём пробуждались неосознанные расовые склонности к сословным общественным отношениям. Поэтому он тянулся к преобразованию народных сословно-кастовых отношений в народные сословные отношения, основанные на производственных отношениях, исключающих привилегии и всевозможный паразитизм торгашеского и потребительского существования.

Разработка Лениным пролетарской идеологии строилась на представлениях о необходимости уничтожения кастовых привилегий правящего класса и всеохватной и ускоренной индустриализации России, что было немыслимым без быстрого совершенствования корпоративного разделения труда. Такие представления по существу совпадали с представлениями идеологов протестантской Реформации католицизма. А потому в большевистской идеологии содержались, и даже более решительно обозначались, все главные принципы протестантизма. Принцип предопределения поведения человека в зависимости от классового происхождения был дальнейшим развитием принципа предопределения Августина. Принцип избранности пролетариата для “светлого будущего” был дальнейшей разработкой принципа предизбранности к спасению. А достижение “светлого будущего” в большевизме и спасение в протестантизме основывалось на этике корпоративного трудового аскетизма и нравственных нормах раннего христианства. Отличие большевизма от протестантизма было в том, что большевизм придал представлениям о производственных отношениях всеобщий, государственный смысл, рассматривая корпоративное разделение труда, как общегосударственное, а корпоративный аскетизм, как тотальный общенародный аскетизм, позволяющий осуществлять ускоренное накопление общегосударственного индустриального капитала.

Экономическое развитие Советского Союза осуществлялось за счёт корпоративного аскетизма тех, кто оказался к нему предрасположен. А предрасположенными к нему оказались только русские и некоторые другие этносы северной европеоидной расы. Их трудовым героизмом ускоренно создавались базовые отрасли индустриального производства, вследствие чего происходил быстрый рост государственных доходов, государственной прибыли, которая направлялась на непрерывную капитализацию страны. Экономическая система Советского Союза по своей сути была системой развития в России государственного бюрократического капитализма, ибо правительство вело себя в мире и внутри страны как совет директоров единой капиталистической корпорации. Под воздействием всеохватной индустриализации страны Коммунистическая Реформация произвела рационализацию русского народного мировоззрения, за три поколения полностью искоренив среди русских горожан средневековое православие. А потому в России сложились предпосылки для ускоренного пробуждения среди русской молодёжи расового самосознания, о чём свидетельствует непрерывно ширящееся в её среде увлечение расовыми мифами немецкого национал-социализма.

Сейчас нельзя политически возглавить объективно вызревающую русскую Национальную революцию без мировоззренческой идеологии, ещё более радикальной, чем была идеология немецкого национал-социализма. В том числе в расовом вопросе. А такой идеология русской Национальной революции станет тогда, когда в её основании будет не рациональная Реформация христианства, на которой так или иначе выстраивались идеологии Национальных революций прошлого, а научное познание общественных отношений, причинно-следственных закономерностей их развития. Познать же общественные отношения, выявить закономерности их развития нельзя без понимания значения сословных отношений и их диалектического взаимодействия с точки зрения нордического умозрения, без представлений о том, что в основе общественных отношений лежат производственные отношения, а развитие общества обусловлено развитием производственных отношений.

Национальная революция в России будет успешной только тогда, когда промышленный интерес станет определять экономическое и политическое целеполагание националистической государственной власти. То есть, когда государственная власть поставит себе стратегические сверхзадачи, осуществление которых так или иначе будет подразумевать или предполагать достижение мирового технологического лидерства в постиндустриальную эпоху ХХI века. Цель достигнуть мирового технологического лидерства сама по себе постепенно изменит общественно-политическое устройство России таким образом, что окажется естественным непрерывное совершенствование сословно-иерархического упорядочения общества, в котором именно северное русское умозрение станет отбирать национальную элиту, деятельную и предприимчивую, превращать её в элиту мирового цивилизационного значения.

3. От народных общественных отношений к национальным

Европейские производственные капиталистические отношения начали развиваться внутри экономических отношений феодально-бюрократического абсолютизма, которым завершалась эволюция христианского феодализма. Точнее говоря, такие отношения начали складываться в государствах, в которых побеждал феодально-бюрократический абсолютизм, устанавливающий всеохватную чиновничью регламентацию экономических отношений ради укрепления централизованной государственной власти, которая сложилась в эпоху позднего христианского средневековья.

В России поворот к феодально-бюрократическому абсолютизму совершился вследствие Преобразований Петра Великого. До него, почти столетие после Великой Смуты, в Московской Руси складывались народно-феодальные сословно-кастовые отношения, которые улаживались сословно-представительными соборами великорусского народа. Сословно-представительный состав соборов был уступкой расовому умозрению русского этноса, без такой уступки нельзя было преодолеть Великую Смуту. Однако церковь стремилась превратить народные общественные отношения в сословно-кастовые отношения, чтобы получить исключительное право на соборное представительство, на разработку законов и норм народной жизни, подобно тому, как это имело место в библейском еврейском царстве. В этом уже было заложено внутреннее противоречие, делающее сословно-представительные соборы неустойчивым, исторически временным, переходным явлением.

Народные сословно-кастовые отношения выстраивались на основаниях полного господства земледельческих производственных отношений. Церковь обеспечивала идеологическое обоснование феодальных земледельческих производственных отношений, постепенное превращение их в сословно-кастовые земледельческие отношения. А военное служилое сословие бояр и дворян осуществляло управление взаимодействием церкви и податного сословия, постепенно укрепляя своё положение сословной касты земельных собственников и закрепляя податных крестьян, как сословную касту крепостных крестьян.

Пётр Великий окончательно распустил сословно-представительные соборы, уничтожив условия для господствующего влияния народного земледельческого общественного сознания на политику государственной власти. Посредством чиновничества он укрепил значение военно-управленческого сословия, вырвав его из роли звена по обслуживанию взаимодействия производственных отношений с идеологическими, превратил это второе великорусское народное сословие в полиэтническую касту, призванную создавать военно-бюрократическую империю. И производственные, и идеологические отношения посредством имперской касты военной бюрократии он подчинил цели возрождения Византийской империи в новом историческом качестве. Это был положительный шаг для того времени, он позволил государственной власти сверху ускоренно развивать экстенсивное городское промышленное производство, что, как показал предшествующий опыт XVII века, было невозможно сделать в условиях господства народно-феодальных общественных отношений.

Исторический опыт всех европейских государств доказал, что такой ход событий не случайность, а закономерность. Именно при феодальном абсолютизме окончательно побеждает кастовый характер отношений собственности в земледельческом производстве, народные общественные отношения вытесняются иерархией сословно-кастовых отношений, и одновременно создаются условия для устойчивого экстенсивного развития городского производства, главным заказчиком которого выступает государственная власть. В подобных обстоятельствах упадка общественных отношений размываются различия между общественными сословиями и необщественным четвёртым сословием отверженных; нравы и мораль четвёртого сословия-касты сволочи проникают в среду других каст, осуществляя окончательное растление их народного общественного сознания, и в конечном итоге становятся одной из причин всеохватного кризиса феодальных производственных отношений.

Рост производительности труда в городском производстве при застойном производстве в феодальном земледелии постоянно увеличивает оборачивающиеся в городе денежные средства, создавая условия для роста коммерческих и ссудных капиталов. При абсолютизме денежные доходы феодальных земельных собственников непрерывно сокращаются относительно денежных доходов городских собственников производства и капиталов, а расходы – растут. Собственность не способных наладить прибыльное сельскохозяйственное производство феодалов скупается городскими собственниками, по своему положению являющимися третьей, податной сословной кастой, и они привносят городские представления об интересах собственности и о производственных отношениях в землепользование. Такое положение дел подрывает экономические основания политического господства феодалов. Большинство из них стремятся использовать свои привилегии и рычаги государственной власти для незаконных поборов, для произвольного перераспределения доходов городских собственников в свою пользу посредством роста всевозможных налогов. Так возникают предпосылки для превращения противоречий между феодальными и городскими собственниками в непримиримые противоположности, которые настраивают городских собственников против феодального государства. У них вызревают представления о собственном государстве, в котором не должно быть кастовых привилегий и не закреплённых в законах поборов, а законы подлежат утверждению при их участии, с их согласия.

Под влиянием подобных настроений в среде связанных с производством горожан возникают представления о необходимости возрождения отрицающих кастовый абсолютизм народных сословных общественных отношений, но уже в городе, для обслуживания городских производственных отношений. Поскольку средневековое христианство чуждо и даже враждебно такой задаче, не может выступать в качестве проводника соответствующих идеологических отношений, постольку и совершаются протестантские революции и Реформации. Протестантские переосмысления средневекового христианства обслуживают потребность идеологически обосновать городские народные общественные отношения и возродить народные общественные отношения в земледелии, тем самым политически снять противоречия между городом и деревней, получить поддержку крестьянства росту влияния городских производственных отношений. И действительно, все протестантские Реформации, в том числе коммунистическая Реформация в двадцатом столетии, возбуждали крестьянскую среду на борьбу с кастовым феодализмом, были причиной кровопролитных крестьянских войн.

Буржуазная революция вызревает в таком абсолютистском государстве, хозяйственные  и торговые отношения в котором настолько усложняются, что централизованное феодально-бюрократическое регламентирование становится тормозом для дальнейшего экономического развития. Всякое усложнение хозяйственных и торговых отношений к тому же сопровождается городским просвещением, следствием чего становится расширяющийся кризис доверия горожан к иррационализму мировоззрения, обосновывающего феодальное устройство государственной власти. Экономический застой и кризис социально-политического доверия горожан к обосновывающей абсолютизм идеологии обуславливают углубляющийся упадок и кризис феодальной формации. Именно такой, формационный кризис феодального строя в конкретном государстве преодолевается буржуазной революцией, которая первым делом разрушает в этом государстве феодальную иерархию сословно-кастовых отношений. Однако при малочисленности и политической слабости горожан может произойти контрреволюция, которая поставит цель усовершенствовать феодальный абсолютизм на том или ином протестантском, реформационном мировоззрении, чтобы приспособить традиции христианского народного мировосприятия для развития городских производственных отношений. Так было, например, в Германии после первой буржуазной революции 1848 года или в России при коммунистической Реставрации после первой февральской буржуазной революции 1917 года. При этом в России феодальная формация была усовершенствована и преобразована в социал-феодальную формацию, а феодально-бюрократическое регламентирование заменено партийно-чиновничьим, номенклатурным планированием хозяйственных и торговых отношений.

С течением времени протестантские Реформации расшатывают кастовые феодальные отношения в городской среде, ослабляя их по мере того, как укрепляющиеся городские производственные отношения разрывают связь с традициями земледельческих производственных отношений у целых поколений горожан, которые родились и выросли в городе. За счёт этих слоёв горожан расширяется среда поддержки буржуазной революции. Предпосылками буржуазной революции являются экономический застой абсолютизма и попытки централизованной власти выйти из него управляемым раскрепощением рыночного товарно-денежного обмена. Рыночные отношения в экономике требуют рыночных политических отношений, ослабления регламентирования политических воззрений, то есть свобод выбора не только товаров и сделок, но и идей. А для того, чтобы направить различные политические воззрения на поддержку феодально-бюрократической государственной власти, на её постепенное подлаживание под рыночные реформы, в разных слоях населения возрождаются представления о сословно-представительном народном собрании, каким оно было до эпохи абсолютизма. Предложения о созыве такого собрания получают одобрение влиятельных кругов в руководстве абсолютистского государства, и начинается подготовка к выборам представителей в него вместе с правительством.

Однако в условиях, когда городские производственные отношения государствообразующего этноса теряют или потерли связь с народной земледельческой культурой производства, то есть, развились особые материальные и политические интересы миллионов горожан, происходят важные изменения в первоначально предлагаемом властью направлении деятельности такого собрания. Уже выборы в такое собрание обнажают непримиримое противоборство представителей горожан с первой и второй сословной кастой. Вместо того чтобы улаживать сословные противоречия для восстановления общественных отношений, как было до абсолютизма, в эпоху полного господства земледельческих феодальных отношений собственности, народное собрание вскоре после созыва превращается в место непрерывных политических сражений выразителей разных сословно-кастовых интересов. Наиболее последовательные выразители интересов горожан стремятся превратить народно-представительное собрание в буржуазно-представительное собрание. Они требуют проведения выгодной и понятной для рационального городского мировосприятия политики законодательного уничтожения кастовых привилегий, равенства всех перед законом, свобод экономического и политического самовыражения. В результате в собраниях возникают разные этнические, региональные и политические партии с самыми разными целями, и партии горожан, которые возникают на основе либеральных воззрений, оказываются наиболее решительными, наиболее определённо выступающими за рыночные преобразования, необходимые для выхода страны из экономического застоя. Либеральные партии и группировки, а так же поддерживающие их круги в среде правящего класса и одерживают политическую победу; неважно, сознательно или нет, но они совершают необратимую буржуазную революцию. События при горбачёвской Перестройке, созыв Верховного Совета СССР в 1989 году, как народно-представительного собора, развернувшаяся на нём политическая борьба, которая привела к началу второй буржуазной революции в России, служат наглядным подтверждением этим выводам.

Именно партии, представляющие экономические и политические интересы горожан, провоцируют и начинают буржуазную революцию, то есть революцию городских слоёв третьей сословной касты. Вместе с разрушением строя феодального (или социал-феодального) абсолютизма, с низвержением первой и второй сословных каст, на которых он держался, феодальные народные общественные отношения государствообразующего этноса при буржуазной революции окончательно распадаются. Однако при этом оказывается, что и городские общественные отношения у государствообразующего этноса ещё не сложились. В одних случаях потому, что городские рыночные производственные отношения не имеют обосновывающих их идеологических отношений. Так было во время Великой французской революции 1789 года. Или, к примеру, во второй буржуазной революции в России в 1989 году. В других случаях городские рыночные производственные отношения имеют обосновывающие их идеологические отношения, которые, однако, отрицают всякие сословия, не позволяют создавать военно-управленческие отношения и никак не учитывают существование необщественного сословия и расовой склонности к общественному умозрению. Так было во время буржуазной революции в Германии в 1918 году, где социал-демократическая партия идеологически обосновывала рыночные индустриальные производственные отношения, но, отталкиваясь от марксизма, в теоретических основаниях рассматривала общественные отношения крайне упрощённо, исключительно как производственные и идеологические, взаимодействующие сами по себе, как материя и отражающее её сознание.

 При распаде государственной власти феодального абсолютизма и отсутствии городских общественных отношений в борьбу за собственность и политическую власть устремляются представители необщественного, четвёртого сословия. В подавляющем большинстве это уголовники, асоциальные элементы и чуждые производственным отношениям инородцы, политическую поддержку которым обеспечивают всевозможные люмпены. Четвёртое необщественное сословие, подобно разбушевавшемуся вдруг урагану, сметает иерархические связи и аппарат старого управления, без которых невозможен никакой порядок, никакое централизованное управление, никакое производство, никакая культурная и социальная деятельность, никакая государственная деятельность вообще. То, что на начальном этапе буржуазной революции называется государством, держится исключительно на деморализованной, растерянной, но по инерции более-менее упорядоченной старой армии.

Новые, необщественные политические отношения создаются в первую очередь ораторами популистами, которые способны увлечь демагогическими речами потерявшую общественное сознание, общественную политическую ориентацию толпу, играть на её страстях, инстинктах и слабостях. Политическая жизнь, сама страна становятся заложниками этих популистов, что определяет политическую нестабильность, хаос в хозяйственной жизни, рост бесконтрольной спекуляции, ростовщичества, коррупции и бандитизма.

В подобных обстоятельствах спекулянты, ростовщики, казнокрады и взяточники, воры и грабители запускают рыночные коммерческие отношения, которые и придают ценность захваченной, разворованной собственности. Оборот собственности, денег и валюты ради получения спекулятивной, грабительской прибыли превращает собственность и деньги в быстро растущий коммерческий капитал. А по мере роста коммерческого капитала его владельцы порабощаются коммерческим интересом, объединяющим их духом наживы, удовлетворяемым лишь с помощью коммерческой спекуляции. Через подкуп и вовлечение верхних слоёв бюрократии и политических вождей революции в свои сделки они постепенно, устойчиво втягивают их в обслуживание своих взглядов на задачи политики и буржуазно-представительной власти, подчиняя власть своему коммерческому интересу получения набольшей спекулятивной прибыли. Но коммерческий интерес по своей сути необщественный. Он покоряется общественным отношениям постольку, поскольку оказывается зависящим от производственных отношений, – либо добровольно, видя в этом свою наибольшую сиюминутную выгоду, либо принуждаемый государственной властью. Однако в первые годы после буржуазной революции коммерческий капитал, коммерческий интерес некому подчинять себе, наоборот его выразители начинают контролировать власть, влиять на неё, структурируют её, организуют и, в конце концов, совершают политический переворот, подобный тому, что имел место в России 3-4 октября 1993 года. Вследствие такого переворота устанавливается диктатура коммерческого интереса, чуждая общественным и составляющим их сословным отношениям.

Чтобы осуществлять диктатуру коммерческого космополитизма, политические силы, которые совершают переворот в интересах новых собственников, конституционно разделяют буржуазно-представительную власть на исполнительную и законодательную ветви, наделяя исполнительную власть гораздо более существенными правами и возможностями, чем законодательную. Посредством коммерческой деятельности может получать прибыль лишь абсолютное меньшинство населения переживающей буржуазную революцию страны, через рыночную спекуляцию наживаясь за счёт абсолютного большинства. Однако надзор за исполнительной ветвью власти, которая конституционно имеет более существенные права, чем законодательная, позволяет владельцам коммерческих капиталов осуществлять собственное, ничем не сдерживаемое господство в переживающей распад общественных отношений стране. Эта диктатура деморализует население всепроникающим цинизмом, агрессией вульгарной культуры, деинтеллектуализацией всего и вся, ложью и лицемерием, безыдейностью и политической беспринципностью, ничем не прикрытыми, но наоборот, выставляемыми на показ и восхваляемыми пороками, потребительским асоциальным паразитизмом. Вначале она даже откровенно отражает господство необщественного сословия сволочи, которая получает возможность, не скрываясь, выражать самую себя.

Для укрепления исполнительной власти режим диктатуры коммерческого интереса ускоряет создание всевозможных учреждений и силовых ведомств аппарата управления. И чиновникам, и служащим аппарата управления вменяется в обязанность всеми мерами, в том числе собственной коррупцией обеспечить наибольший рост коммерческих капиталов и расхищение, превращение в частную собственность собственности бывшего абсолютистского государства, как непосредственно государственной, так и народной, связанной с народными производственными отношениями. Главной задачей аппарата управления на этой ступени развития режима является борьба с народным патриотическим самосознанием, с попытками возродить народные общественные отношения, в том числе через законодательную ветвь власти.

Борьба с народно патриотическим общественным сознанием государствообразующего этноса проводится режимом до тех пор, пока не завершается приватизация всей рыночно ценной собственности. После чего быстро накапливаются признаки кризиса прежних способов обеспечения роста частных капиталов, и начинается война за передел собственности, в которую вовлекаются все ведомства и учреждения обеих ветвей власти. Война угрожает всем новоявленным собственникам коммерческого капитала, она расшатывает исполнительную власть режима, подрывает доверие масс населения к обслуживающим коммерческий интерес политическим силам и пропаганде до критического уровня, когда возникает угроза существования самому режиму, самой власти грабителей, казнокрадов, ростовщиков, спекулянтов. Но остановить войну всех против всех возможно лишь одним способом. Усилив аппарат управления исполнительной власти централизованным единоначалием, поставив его на службу крупному коммерческому капиталу и создав условия для того, чтобы частная собственность стала расти в цене на особом, фондовом рынке. Тогда растущую в цене на фондовом рынке собственность можно будет пускать в спекулятивный оборот, запуская новый источник получения коммерческой сверхприбыли.

Чтобы частная собственность стала расти в цене, необходимо частично восстановить народные производственные отношения, которые нужны для обслуживания такой собственности. Поэтому владельцы частной собственности волей-неволей оказываются непосредственно заинтересованными в наёмном труде, который создаёт прибавочную стоимость и повышает товарную ценность их собственности. Но без идеологических отношений, обосновывающих народные производственные отношения, и без управленческих отношений, которые обеспечили бы централизованное взаимодействие между производственными и идеологическими отношениями, добиться этого нельзя. Под давлением новых настроений в среде представителей связанных с исполнительной властью кругов владельцев крупных коммерческих капиталов и частной собственности режим претерпевает существенные изменения. Идеология необщественных, либеральных свобод заменяется идеологией либерального народного патриотизма. Её использование для восстановления производственных отношений достигается посредством неявного возрождения у военных, у правительственных управленцев представлений о сословном самосознании, о сословной чести, о долге, но уже в обстоятельствах, когда для коммерческого интереса непрерывно возрастает значение городских производственных отношений. Под воздействием диктатуры коммерческого интереса самосознание нового второго сословия подлаживается под обслуживание городских рыночных производственных отношений, которые дают более существенную спекулятивную прибыль, чем земледельческие рыночные отношения. Это самосознание принципиально отличается от сословно-кастового самосознания эпохи феодализма. Оно городское по своей сути, призванное решать сложные задачи по управлению развитием рыночного капитализма.

На учитывающих народный патриотизм идеологических отношениях, проводимых в жизнь соответствующими им управленческими отношениями, начинают снова появляться народные общественные отношения государствообразующего этноса. Эти отношения требуют возрождения идеала народного сословного государства в новых обстоятельствах исторического существования, поэтому они политически опасны режиму диктатуры коммерческого интереса. Но с другой стороны они же обеспечивают рост стоимости частной собственности на фондовом рынке, увеличивают обращение на внутреннем товарном рынке продуктов производства, способствуя новому витку роста коммерческих капиталов. Хотя рост этот происходит до определённого предела. Ибо оказывается, что народные производственные отношения остаются экстенсивными и не превращаются в интенсивные даже при становлении рынка труда. А потому изготавливаемая в условиях народных производственных отношений товарная продукция по большей части не конкурентоспособна на мировых рынках, и производство является не привлекательным для капиталовложений в его усовершенствование. Тем не менее происходящий рост стоимости частной собственности примиряет крупный капитал с необходимостью тревожных изменений в существе режима.

Главная опасность для представителей коммерческого интереса заключается в том, что понимание служилым сословием задач исполнительной власти государственническое, оно в принципе отличается от понимания их коммерческим космополитическим интересом, коммерческим капиталом, а рост общественных отношений может превратиться в самодовлеющую тенденцию, несущую угрозу политическому господству необщественных отношений. Ибо основная политическая поддержка режиму обеспечивается инородными силами, которые захватили собственность, сделали коммерческие капиталы во время смут, и они не в состоянии включиться в общественные отношения государствообразующего этноса, в том числе по расовым причинам. На этой ступени развития режима расовое самосознание начинает быстро распространяться в среде государствообразующего этноса, подготавливая идеологические отношения для революционного установления политического господства городских производственных отношений, необходимых ускоренному подъёму промышленного и сельскохозяйственного капиталистического производства.

Основное противоречие режима, противоречие между политически угнетаемыми общественными отношениями и политически господствующими необщественными отношениями остаётся никак не разрешимым в поле конституции диктатуры коммерческого интереса. Оно неуклонно раскрывает новые стороны непримиримых противоположностей в коренных интересах разных слоёв населения, подготавливая такой глубокий социально-политический кризис, который преодолевается только социальной революцией. А социальная революция, свергающая диктатуру необщественных отношений коммерческого интереса ради установления политического господства общественных отношений производительных интересов, объективно проявляет себя, как Национальная революция.

Накоплению предпосылок Национальной революции способствует то обстоятельство, что понимание зарождающимся в городе служилым управленческим сословием политических задач исполнительной власти всё чаще соприкасается и совпадает с пониманием таковых задач социальными слоями, связанными с промышленным производством, с интересом промышленного развития страны. С одной стороны, представители управленческого сословия приходят к выводу, что без развивающейся военной и невоенной промышленности у страны, у них, как второго сословия этой страны, нет будущего. С другой стороны, участвующие в промышленном производстве горожане уже начинают приспосабливаться к созданным коммерческой спекуляцией рыночным капиталистическим отношениям, однако промышленное производство практически не имеет своих капиталов, а потому они всё определённее выражают недовольство его зависимостью от диктата коммерческой спекуляции, от банковского ростовщичества. Решить проблемы противоборства с коммерческим капиталом связанные с промышленным интересом слои горожан не могут без сильной государственной власти, без сильного союзника в лице городского служилого сословия, которое взялось бы обеспечить управленческие отношения, необходимые для капиталистического развития промышленных производственных отношений.

Под воздействием таких выводов политическое сближение радикального крыла политических представителей промышленного интереса со вторым буржуазно-городским сословием приобретает устойчивый характер. Оно становится всё более явным, всё откровеннее опирается на патриотично и националистично настроенное крыло офицерского корпуса армии. Потому что новая армия, которой необходима долгосрочная политика военных целей власти и их идеологическое обоснование, наиболее целостно  выражает требования нового второго сословия в целом. В армии вызревает понимание неизбежности установления авторитарного военно-политического режима для того, чтобы вырвать страну из хищного ига режима диктатуры коммерческого политического интереса, который постоянно доказывает неспособность быть независимым от мирового коммерческого капитала, является его колониальным агентом, ведущим спекулятивный грабёж населения и ресурсов ради укрепления позиций этого чуждого стране капитала.

Но второе сословие не является самодостаточным. Оно не в состоянии само себе давать политическое целеполагание, а так же задавать идеологические отношения для обоснования тех или иных производственных отношений. Оно не может разрабатывать концепцию бытия государства, то есть то, что собственно и делает государство историческим явлением. Ему нужна готовая концепция бытия государства, которая оправдает установление авторитарного режима военно-политической диктатуры второго сословия и промышленного интереса.

В первых буржуазных революциях свержение необщественных режимов диктатуры коммерческого интереса и установление авторитарных военно-политических режимов с общественными целями приводило к тому, что явно или неявно идеологические отношения новых режимов власти создавались на основе христианства. При авторитарном режиме Кромвеля в Англии в середине XVII века идеологические отношения разрабатывались индепендентами, крайним крылом пуритан, то есть одним из радикальных течений протестантского кальвинизма. А при авторитарном правлении генерала Бонапарта во Франции в самом начале XIX века идеологические отношения было позволено выстраивать католической церкви, жёстко ограниченной рамками обслуживания национального военно-политического режима на условиях Конкордата. Республиканский дух кальвинизма не позволил Кромвелю стать королём. А дух католицизма подталкивал консульскую французскую республику преобразоваться в использующую традиции устройства феодальной государственной власти буржуазную империю Наполеона I. И в том, и в другом случае авторитарный режим устанавливала армия через своих генералов, имеющих наибольший авторитет в среде военных, а идеологическое обоснование возникало как бы в дополнение к власти.

Опираться на христианство в те времена было необходимо по причине того, что крестьяне оставались значительным большинством населения соответственно Англии и Франции, и из них набиралась основная часть солдат революционных армий. Значительные слои крестьянства, землевладельцы из “новых дворян” поддерживали буржуазную революцию, которая позволила им переходить к более выгодному, рыночному земледелию. Но поддерживали они буржуазную революцию по-своему, с позиции участников земледельческих производственных отношений. Поэтому общественные отношения при необходимых для рыночной экономики политических свободах можно было восстанавливать только с опорой на умозрение крестьянства, как в армии, так и на селе, только приспосабливая понятное им христианское мировоззрение к задачам выстраивания сословного буржуазно-капиталистического государства.

Однако уже в первой половине ХХ века активное участие пролетариата и рабочих в политической борьбе, рост их присутствия и влияния в армии изменили расстановку политических сил при буржуазных революциях, которые происходили в индустриальных государствах. Социалистические идеи и идеалы по мере индустриализации вытесняли христианские идеи и идеалы на обочину идеологической борьбы. Поэтому использовать христианство для обоснования авторитарных режимов осуществления задач Национальных революций в переживающих индустриализацию странах стало невозможно. Роль разработчиков идеологических отношений индустриальных общественных отношений, а так же роль партий, ведущих борьбу за такие отношения, оказывалась определяющей в подготовке свержения и в свержении режимов диктатуры коммерческого интереса. Этим было вызвано появление фашистского движения в Италии, и то, что вождём авторитарного военно-политического режима стал идеолог и вождь фашистов Муссолини. По схожим причинам возникло национал-социалистическое движение в Германии, а авторитарный режим военно-политической диктатуры промышленного интереса возглавил не военный, а идеолог и политик Гитлер.

Нынешняя буржуазная революция в России происходит в стране, пережившей раскрестьянивание и всеохватную индустриализацию, широким шагом вступившей в научно-технологическую революцию. Уже два последних десятилетия советской власти значение рабочих в промышленном производстве России падало, они постепенно заменялись слоями горожан с высшим и средним образованием, которые тяготели к западному мелкобуржуазному мировосприятию. Влияние индустриальных коммунистических и социалистических идеалов в этой среде год за годом устойчиво падало, и продолжает падать, что делает их непригодными для обоснования производственных отношений постиндустриальной России. Именно поэтому выход из тупика, в который заведёт страну нынешний режим диктатуры коммерческого интереса, станет возможным лишь тогда, когда будет разработана идеология национальных общественных отношений, как сословных отношений на основаниях постиндустриальных производственных отношений. Только такая идеология сможет обосновать Национальную революцию и авторитарную военно-политическую диктатуру постиндустриального промышленного интереса. А духовно и политически возглавит партию свершения Национальной революции главный идеолог постиндустриального национализма.

4. Национальные сословные отношения как единство и борьба противоположностей

При кастовых отношениях в переживающих застой цивилизациях иерархия каст устойчива, неизменна, и историческое время в таких цивилизациях как будто останавливается. Завоеватели кастовых цивилизаций внедряются во вторую касту военных управленцев и защищённые традициями кастовых отношений сохраняют своё господство веками. Иное дело сословные общественные отношения. При общественных отношениях между сословиями идёт неприкрытая борьба за главенствующее положение, постоянно меняются балансы сил сословных отношений, изменяющие сами общественные отношения. Общественные отношения благодаря этому подвижны, быстро перестраиваются и приспосабливаются к обстоятельствам, принимают соответствующий обстоятельствам вид и моральный настрой, что достигается посредством представительного самоуправления, в том числе посредством демократии. Они непрерывно развиваются, переживают эволюционные и революционные, а так же контрреволюционные изменения. И причина в том, что их текущее состояние определяет стремление к наивысшему развитию производственных отношений в каждый данный момент времени.

В общества с сословными отношениями трудно внедриться чужеродным представителям с необщественными интересами, а когда это всё же происходит, положение таких представителей в среде общественных отношений оказывается шатким, а присутствие временным. Ибо подвижным, подобно ртути, общественным отношениям может придавать политическую устойчивость только непосредственное обращение к архетипическому общественному бессознательному каждого человека, вследствие чего сословные общественные отношения возникают там, где складываются этнократическое и расократическое мировосприятие, где господствует высокое этническое и расовое самосознание, а носители такого самосознания преобладают, представляя собой подавляющее большинство.

Буржуазные революции, свергая феодальный строй и сословно-кастовые отношения этого строя ради выстраивания новых политических отношений, обслуживающих городские рыночные отношения: как производительные, так и коммерческие, – создают условия для того, чтобы эти политические отношения складывались снизу, из самой гущи городской жизни, из среды городских интересов. Однако весь исторический опыт показывает, что первыми к таким условиям приспосабливаются одни только необщественные слои со спекулятивно-коммерческими и воровскими побуждениями. На основе всё более отчётливо осознаваемых спекулятивно-коммерческих интересов они первыми сбиваются в политические объединения, превращаются в агрессивное меньшинство, которое начинает бороться за подчинение буржуазно-представительной власти своим интересам получения наибольшей спекулятивной прибыли. А когда они приобретают достаточную силу и влияние на исполнительные учреждения буржуазно-представительной власти, подкупая их, запугивая, втягивая в свои сделки, то совершают политический переворот, устанавливая собственную диктатуру. Эта диктатура восстанавливает исполнительную власть, и посредством исполнительной власти она помогает вырваться тем, в ком пробудился коммерческий интерес, из среды необщественных отношений для того, чтобы установить над ней жёсткий контроль, упорядочить её, использовать её для обслуживания господства коммерческих отношений и прав частной собственности. Упорядочивая же среду городских необщественных отношений, способствуя появлению в ней самой разных способов самостоятельного упорядочивания, диктатура коммерческого интереса создаёт из неё четвёртое сословие, как основную опору своей политике.

Режиму финансового и политического господства коммерческого интереса внутренне присущ дух космополитизма. Для расширения политической поддержки этому духу режим стремится конституционно, и даже с нарушением своей же конституции, увеличивать численность городского четвёртого сословия, склонного к космополитическому мировосприятию из-за своего отторжения всякими общественными отношениями. Поэтому режим старается привлечь в страну чуждых общественным отношениям иммигрантов, всячески способствует ублюдизации максимально возможной части государствообразующего этноса через смешанные браки и безбрачные связи, через навязывание асоциальной и аморальной культуру, чтобы у государствообразующего этноса сокращалась численность тех, кто по своему архетипическому умозрению предрасположен к зарождению городских общественных отношений. И одновременно он вытесняет из власти всех, кто пытается защищать интересы старых, распадающихся народных общественных отношений, делая это до тех пор, пока народные общественные отношения представляют для него контрреволюционную опасность. Особенно откровенно такая политика проводится на начальной ступени развития режима, когда он ожесточённо борется за удержание власти, ещё не имеет разветвлённой сети учреждений и ведомств, способов и мер управления, которые позволили бы ему лавировать, принимать разные обличья.

Но именно поэтому режим диктатуры коммерческого интереса не может быть долгосрочным в принципе. Стоящие за ним силы жаждут добиться устойчивости режима, сохранить условия своего политического господства, непрерывно увеличивают ради этого чиновничий и полицейский аппарат исполнительной власти, развращают его правами на беспредельный произвол, используют и саму армию главным образом для выполнения полицейских задач. Но устойчивость режима, если этого и удаётся достичь, оказывается кратковременной, эфемерной, похожей на мираж. При диктатуре коммерческого капитала она возможна лишь до тех пор, пока исполнительная власть способна подкупать некоторые слои населения за счёт средств, накопленных в предыдущей феодальной или же в социал-феодальной, коммунистической формации, разворовывая, разбазаривая, проедая эти средства. Ибо к созидательной деятельности такой режим не способен, и постоянный провал попыток осуществлять развитие производства распоряжениями правительства исполнительной власти ради обслуживания коммерческой спекуляции, доказывает, что созидательная деятельность для него противоестественна.

Постепенно режим диктатуры коммерческого капитала своей асоциальной и паразитической политикой пробуждает архетипическое бессознательное среди части горожан государствообразующего этноса прежнего государства, которые приходят к однозначному выводу, перерастающему в убеждение, что режим им непримиримо враждебен. Архетипические склонности к тому или иному социальному поведению побуждают их сближаться по социальным интересам, и таким образом зарождаются три социальных городских сословия. Те, кто осуществляют поиск новых идеологических отношений, и год от года осознаннее готовят Национальную революцию как революцию социальную, превращаются в первое, партийно-политическое сословие. Среди тех, кто связан с интересами промышленного производства, складываются городские производственные отношения, как отношения третьего сословия. А те, чей уровень жизни зависит в основном от державных военно-политических целей государства и от прибыльной деятельности промышленного производства, от контроля власти над коммерческим капиталом, становятся вторым сословием. Точнее говоря, именно заинтересованность в промышленном развитии страны делает участников учреждений и ведомств исполнительной власти вторым городским сословием.

Эти сословия не имеют опыта взаимодействия, сложившихся правил взаимоотношений, устоявшихся традиций, а потому вначале каждое решает свои сложности в одиночку, приобретая дух жёсткой борьбы за свои сословные интересы, стремясь любой ценой навязать их остальным. На основаниях борьбы за свои интересы между сословиями, часто не осознающими себя таковыми, складываются развивающиеся, противоречивые взаимоотношения диалектического противоборства, так как сословия вынуждены сближаться, вырабатывать общественные взгляды ради общей борьбы за экономическую и политическую власть в своей стране. Общим для всех трёх сословий идеалом, который их собственно и сближает, становится идеал этнократического национального общества, а политическим знаменем – городской национализм, призванный поднять их на борьбу за Спасение нации.

Будучи слабым и неустойчивым, режим диктатуры коммерческого интереса вынужден считаться с появлением производственных и идеологических городских отношений, с ростом управленческих отношений в учреждениях и ведомствах исполнительной власти, так или иначе соприкасающихся с интересами производства. По мере укрепления зависимости дальнейшего роста коммерческого капитала от восстановления товарного производства в стране возрастает влияние производственных отношений на власть. В первую очередь на местную власть, избираемую в тех областях, в которых существование населения обусловлено налаживанием хоть какого-либо промышленного и сельскохозяйственного производства. Исполнительная власть режима диктатуры коммерческого интереса до определённых, не угрожающих самому режиму пределов подстраивается под требования производственных отношений к проводимой правительством политике, однако действительного поворота к подъёму капиталистического производства не происходит, и не может произойти из-за отсутствия городских общественных отношений и вследствие узаконенной спекуляции ссудным капиталом.

Чтобы социальные сословия преобразовались в городские общественные сословия и начался подъём промышленного производства, между ними должны возникнуть общественные отношения. А общественные отношения возникают вследствие Национальной революции под влиянием городских националистических настроений и идеи о необходимости национального Спасения. Главенствующую роль для их возникновения играет воля второго сословия установить взаимодействие между производственными отношениями в промышленности и так или иначе обосновывающими их идеологическими отношениями, то есть между третьим и первым сословиями. По этой причине задачи, которые должна решить Национальная революция, осуществимы только при авторитарном военно-политическом режиме государственной власти, устраняющем или полностью подчиняющем буржуазно-представительную власть. И этот режим выступает как власть второго сословия, обслуживающая в первую очередь самые передовые, дающие наивысшую производительность труда интересы третьего сословия. Она может подчиняться политической партии зарождающегося первого сословия, но лишь постольку, поскольку сама партия выступает с позиции обоснования военно-политической диктатуры.

Политика есть концентрированное выражение борьбы экономических интересов, и особенностью режимов свершения Национальной революции оказывается ничем не прикрытое, радикальное перераспределение капитала, решительный передел собственности, совершаемый посредством военно-политического насилия. Собственность и капиталы в значительной мере изымаются у представителей коммерческого интереса, перераспределяются для укрепления или спасения промышленного производства, для совершенствования вооружённых сил. Перераспределение денежных средств и собственности ради подъёма необходимого военному сословию оружейного промышленного производства и соответствующего воспитания производственных интересов у третьего сословия происходит уже во имя идеала национального государства, а потому в зарождающемся национальном общественном сознании представляется исторически законным. И именно в этот период завершается легитимизация капиталистических экономических отношений, переход к созданию нового экономического и политического строя, новой общественно-экономической формации. Коммерческий интерес политически решительно отодвигается в сторону, на второй план экономических и политических интересов нового государства, над ним устанавливается довольно жёсткий законодательный и не только законодательный надзор.

Укрепление исполнительной власти на этапе завершения буржуазной революции и в самом начале революции Национальной происходит потому, что второе сословие оказывается военизированной, организованной и деятельной силой, определяющей ход событий. Именно второе сословие выражает самое ясное понимание, какие требуются средства и меры для управленческого наведения социального порядка, необходимого для становления государственного управления в интересах мобилизационного спасения и начального развития промышленного капиталистического производства. По этой причине при Национальной революции политическое и идеологическое ядро первого интеллектуально-политического сословия не в состоянии направлять течение событий, если сознательно не подчинится этой самодовлеющей особенности текущего периода становления национального государства. Если националистическая партия не сможет идеологически выразить кровные интересы второго сословия, в первую голову самой многочисленной и организованной силы второго сословия  – армии, то объективные процессы развёртывания борьбы за влияние на власть в конечном итоге устранят её, не оставят ей места в политике.

Режимы диктатуры промышленного интереса, главного экономического интереса молодого национального государства, в известном смысле невозможны без диктатуры второго сословия, главного государственного сословия, основного носителя идеи государства. Авторитарные военно-политические режимы Наполеона I во Франции, Линкольна в США, Муссолини в Италии, Гитлера в Германии, Франко в Испании, Тодзио в Японии, Пиночета в Чили и другие, все они в разных странах и в разное время наглядно выражали эту особенность становления национальной капиталистической государственности при Национальных революциях. В зависимости от талантов лидеров и внутренних исторически сложившихся экономических и политических интересов, каждый из этих режимов проявлял себя своеобразно, но все они опирались на возникавшее в течение буржуазных революций второе городское сословие и, в той или иной мере, на феодальные традиции сословно-кастового самосознания отечественной армии.

Дух традиционного сословно-кастового корпоративизма, преобразуясь в дух корпоративизма второго городского сословия, при таких режимах оказывал огромное воздействие на промышленные производственные отношения, способствуя росту духа корпоративизма среди участников этих отношений, помогая им преодолевать имущественные противоречия, воспитывать в новых поколениях национальную этику, как этику высокоорганизованного корпоративного разделения труда. Он помогал решать задачи осуществления национальной социологизации общественного сознания, создания качественно новой этики производственных отношений и нового качества моральной и нравственной культуры, корпоративной самодисциплины тех слоёв, которые участвуют в промышленном производстве или связаны с ним. Вследствие чего появлялись предпосылки для налаживания прибыльной деятельности предприятий крупной промышленности, для непрерывного совершенствования и усложнения их рыночного производства.

Добиваясь авторитарного управления социально-политическими и экономическими проблемами для их разрешения, второе городское сословие начинает и проводит революционно решительную чистку четвёртого, необщественного сословия, сокращая его настолько, насколько окажется необходимым. Обслуживающие режим диктатуры коммерческого интереса космополитические идеи о ничем не ограниченных Правах Человека отходят на второй план политических целей авторитарного режима диктатуры промышленного интереса. Наиболее наглядно это проявилось после завершения Великой французской буржуазной революции. Наполеон I, делая первые шаги по пути борьбы за формирование французской капиталистической нации, принципиально исключил из своей Конституции упоминания о Правах Человека. Опираясь на поддержку армии, он открыто провозгласил принцип неравенства людей по талантам и способностям, по заслугам перед государством и нацией, по социальной культуре и социальной ответственности. Из чего фактически вытекало неравенство разных наций и народов, рас и этносов, что нашло отражение в его расистской и шовинистической, как внутренней, так и внешней политике. Законодательно закрепляя распределение граждан по сословной иерархической лестнице на основании сознательного подчёркивания природного неравенства людей, он политически возглавил создаваемое впервые в мировой истории собственно буржуазно-сословное и национально-капиталистическое государство. Его примеру вольно или невольно следовали лидеры всех Национальных революций девятнадцатого и двадцатого столетий.

Когда второе сословие посредством авторитарного военно-политического режима завершает воплощение в жизнь своих представлений об управленческих задачах Национальной революции, тогда только оказывается возможным возвращение к демократически направляемому развитию общественных отношений и начинается эпоха Национальной Реформации, которая определяет политику государства последующие три-четыре поколения. Переход к Национальной Реформации совершается болезненной демократизацией авторитарного режима, которая происходит либо вследствие борьбы политических сил внутри страны, либо под военно-политическим давлением извне, ведущим к краху режима. В результате демократизации власть второго сословия свергается, и складывается новая власть, уже при господстве первого, партийно-политического сословия. К первому городскому сословию переходит забота об идеологическом обеспечении национального целеполагания государственной власти, о её дальнейшем политическом развитии, как развитии буржуазно-демократическом. В течение Национальной Реформации завершается выстраивание чёткой системы взаимоотношений четырёх сословий капиталистического национально-корпоративного государства и безусловное господство общественных сословий над необщественным сословием закрепляется в национальной культуре, в традициях национальной жизни.

Стабильным буржуазно-капиталистическое государство становится на основаниях четырёх сословной организации населения при полном господстве общественных отношений первых трёх сословий. Это показывает весь мировой исторический опыт, то есть опыт промышленных буржуазно-капиталистических государств Севера. Там же, где такую четырёх сословную организацию населения создать не удаётся, воцаряются хроническая экономическая и политическая неустойчивость, технологическая отсталость.

Национальные общественные отношения постоянно развиваются во времени, движимые как внутренними противоречиями, так и противоречиями с необщественным сословием. Они могут пережить кризис, когда необщественные отношения вырываются из-под власти общественных сословий, способствуя значительному росту влияния на власть коммерческого интереса. Так, к примеру, было в Соединённых Штатах Америки накануне Великой Депрессии мировой экономики. В двадцатые годы множество иммигрантов из крайне отсталых земледельческих областей и стран южной Европы, не способных к городским сословным и общественным отношениям, и резкий подъём потребительских настроений в США расшатали политическую устойчивость в стране, создав угрозу существованию американского национального общества, англосаксонского по умозрению. Опираясь на слои необщественного сословия, в стране пришли к власти олигархические круги, стремившиеся возродить диктатуру коммерческого космополитического интереса, вроде той, что была до президентства Линкольна и Гражданской войны Севера и Юга. И только потрясения Великой Депрессии, пробудив англосаксонский дух белого расового национализма от спячки, привели к власти Рузвельта с его программой Нового Курса. Новый Курс Рузвельта призван был спасти американский капитализм от демонов олигархического господства, восстановить идеологическое и политическое господство промышленного интереса, промышленного капитализма, дать ему новое направление развития, а так же выстроить соответствующие ему, обновлённые, усовершенствованные, более организованно взаимодействующие сословные общественные отношения.

Становление капиталистического национального государства после буржуазной революции – объективный процесс. Перепрыгнуть через его последовательные ступени нельзя, ибо, как показывает мировая история, ни в одной стране этого сделать не удавалось. Наполеон I когда-то заметил: “Je suis le serviteur de la nature des choses” –  “Я всего лишь  слуга природы вещей”.  Такая оценка себя и делала его гением, оказавшим огромное влияние на мировую историю. Гениальность в политике в том и состоит, чтобы, постигнув или интуитивно прочувствовав закономерность хода исторических событий, подчиниться их течению и в пределах этого предметного течения развивающихся во времени событий проявлять свою субъективность, оказывать своё личностное влияние на характер их протекания.

Сейчас Россия прямым курсом идёт к Национальной революции, то есть к диктатуре промышленного интереса и политическому господству кровных интересов зарождающегося второго городского сословия, и остановить её в этом движении уже не может никто и ничто. Ибо это движение предопределено объективным ходом истории! Но так же объективно это движение приведёт к последующей эпохе русской Национальной Реформации, когда политически господствующим станет первое, разрабатывающее идеологические отношения постиндустриального цивилизованного общества сословие.

5. Буржуазно-капиталистический патриотизм – расовое мировосприятие

Европейское понимание патриотизма зародилось на почве интересов северного земледельческого производства. Земледелец прошлого в своём существовании полностью зависел от урожайности на той земле, в обработку которой был вложен тяжёлый труд поколений и его собственный труд. В отличие от кочевника или охотника, земледелец был осёдлым, жил вблизи могил своих предков, наследовал их землю, окружающие угодья, их дом, их навыки общинного разделения труда. Дух предков и их труда витал вокруг всего, чем он занимался. У земледельца, поэтому, развивалось особое умозрение непосредственной связи с прошлым и с будущим, а местом, где эта духовная связь осуществлялась, была земля, которую он обрабатывал, на которой он жил. Это место приобретало для него священный смысл, и вне этого места он как бы терял важнейшую часть своего мировосприятия, своей души. Оно было землёй его отцов, центром его умозрения, его вселенной. А у общины земледельцев от поколения к поколению закреплялись традиции общинного патриотизма, обусловленного замкнутыми родственными связями всех её членов.

Под воздействием средневекового христианства местный, архетипический и язычески-чувственный земледельческий патриотизм членов деревенской общины расширился до мифологических и метафизических представлений о народном и имперском патриотизме. А на исходе Средних веков западноевропейский протестантизм перенёс умозрение земледельческого народного патриотизма в городскую среду и наполнил его новым содержанием. Протестантизм был бессознательным восстанием северного расового духа против средиземноморского средневекового христианства с его догматическим уравниванием способностей населяющих средиземноморские побережья рас. И протестантский патриотизм, во-первых, перенёс народные представления о патриотизме в среду местных городов, а во-вторых, приобрёл неосознанный расовый духовный настрой, который углублялся, становился осознанным по мере развития городского производства и естественной науки.

При средневековом удельно-крепостническом феодализме и феодально-бюрократическом абсолютизме главное движущее противоречие в христианских государствах складывалось между связанными с земледельческим производством сословно-кастовыми классами, – правящим классом землевладельцев, феодальных собственников земли, с одной стороны, и податным классом закрепощённых на земле членов крестьянских общин, с другой стороны. Протестантская Реформация обозначила начало превращения нового, возникающего в городе противоречия в движущее противоречие политических отношений ряда европейских стран. А именно, противоречия между протестантскими производственными интересами, с одной стороны, и коммерческими интересами – с другой. Подготовленные протестантским кальвинизмом первые буржуазные революции в Голландии и в Англии, которые начались соответственно в 1566 году и в 1640 году, разрушили в указанных странах феодальный порядок и феодальный надзор за городскими коммерческими и производительными интересами, и эти интересы стали порождать политические силы, которые повели борьбу за политическую власть. Ожесточённый характер борьбы между порождёнными этими интересами политических силами определял ход событий всех буржуазных революций, показывая, что эти интересы стали главными, а их диалектическое противоречие стало основным противоречием новой исторической эпохи, эпохи становления европейского капитализма. При этом обозначилось разное понимание патриотизма политическими силами коммерческого интереса, использующими для своих целей необщественные индивидуалистические интересы четвёртого сословия сволочи, и политическими силами протестантского производственного интереса, которые ставили вопрос о преобразовании протестантских общинных отношений в общественные отношения, соответствующие городским производственным отношениям того времени.

Патриотизм с точки зрения приверженцев протестантизма по существу должен был защищать капиталистические интересы городских и сельских общественно-производственных отношений, как от контрреволюционного феодализма, так и от господства спекулятивно-коммерческих интересов. Поэтому он был направлен и против удельно-крепостнических прав феодалов и против коммерческого космополитизма, против асоциального четвёртого сословия, поддерживающего цели политических глашатаев коммерческого интереса. А в представлениях политических сил коммерческого интереса городской патриотизм должен был защищать этот интерес от феодальной контрреволюции и от общественных интересов протестантизма.

Политические силы коммерческого интереса всегда проявляли и проявляют настроения патриотизма лишь к той стране, которая оказалась под их господством, защищает коммерческий капитализм от государств и интересов, враждебных устремлениям коммерческих капиталистов получать наивысшую спекулятивную прибыль. Коммерческий капитализм по своей сути космополитический. После Великих географических открытий на основе становления мировой морской торговли создавая мировой рынок товарно-денежных обменов и мировые коммерческие капиталы, он способствует появлению мировых центров накопления коммерческих капиталов, в которых складываются условия для управления коммерческими интересами во всём остальном мире. Общий мировой центр коммерческих интересов в данный исторический момент может быть только в одной стране, а именно в той, в которой накапливаются основные мировые коммерческие капиталы, из которой управляются мировые торгово-спекулятивные отношения. Поэтому выражающие мировые коммерческие интересы силы стремятся найти самую подходящую для политического захвата власти страну, а затем использовать её, пока это будет возможным и выгодным, в качестве штаб-квартиры для осуществления своих мировых задач и целей. К такой стране они воспламеняются рьяным патриотизмом, и через свою агентуру в других странах заставляют население каждой из этих стран проникаться чувствами всяческой поддержки исторически чуждого ему патриотизма избранной в качестве центра сосредоточения мирового коммерческого капитала страны. Пример тому мы видим своими глазами. Сейчас центром сосредоточения мировых коммерческих интересов стали США. И именно к спекулятивному патриотизму этой страны политические силы коммерческого интереса во всех странах мира стараются привить чувства восхищения и подобострастия. Такое старание особенно наглядно показывается там, где вследствие буржуазных революций установились режимы диктатуры коммерческого интереса, как это имеет место в нынешней России, в ряде других стран Восточной Европы.

Уже во времена первых буржуазных революций в Голландии и в Англии в этих странах проявилось намерение политических сил каждого из двух городских капиталистических интересов бороться за всю полноту власти, за свою диктатуру. Сначала диктатуру удавалось установить политическим силам коммерческого интереса, затем её свергали политические силы городских производственных интересов, и уже они устанавливали собственную диктатуру, которая создавала условия и предпосылки для возникновения буржуазных общественно-производственных отношений. Соответственно такому переходу полной власти от одних сил к другим менялось политическое содержание господствующего понимания патриотизма, который использовался для укрепления власти посредством опоры на патриотическое умозрение народных масс. Диктатура защиты производственных интересов являла себя нетерпимой к космополитическим воззрениям свергнутого режима торговцев и ростовщиков, к стремлениям торговцев и ростовщиков опираться на асоциальные, необщественные слои, политически обслуживать и укреплять мировой центр коммерческого капитализма. Когда же такая диктатура спасала и восстанавливала производство, возрождала общественные связи и представления, для дальнейшего развития производства становились необходимыми развитая торговля, ссудные капиталы. И происходило такое изменение власти и представлений о патриотизме, которое позволяло установить между представителями двух враждебных интересов конституционные взаимоотношения, гарантируемые силовыми ведомствами и учреждениями создаваемого на основаниях соответствующей конституции буржуазно-капиталистического государства. То есть государства, где внутриполитическая борьба за цели власти определяется городскими интересами получения прибыли на вложенные капиталы. Такая последовательность смены одного содержания власти и патриотизма другим повторялась после всех без исключения буржуазных революций прошлого, что позволяет делать вывод о причинно-следственных закономерностях становления и развития буржуазного государства вследствие закономерностей развития борьбы городских производственного и коммерческого интересов.

Ожесточённый характер борьбы за власть в переживающих первые буржуазные революции странах, как раз и вызывал подозрения о существовании расовых побуждений, определяющих выбор каждым человеком своего политического лагеря. Ибо к борьбе за коммерческие интересы наибольшие склонности проявлялись у евреев, а за производственные интересы боролись белые протестанты. Соответственно, и понимание буржуазного патриотизма оказывалось этническим, расовым.

По мере распространения капиталистических видов хозяйствования в других странах, на других континентах, в поддержку того или иного капиталистического интереса вовлекались многие другие этносы и расы. У различных рас, этносов в зависимости от природно-генетической памяти, связанной с географическим происхождением, и вследствие собственной исторической эволюции оказывались различными склонности к той или иной деятельности, что проявлялось при рыночных капиталистических отношениях и свободах выбора. Исторический опыт показал, что в условиях рыночных товарно-денежных обменов каждая раса, каждый этнос стремится добиться проведения буржуазно-представительной властью такой внутренней и внешней политики, которая обеспечивала бы именно этой расе или этому этносу преимущественные условия накопления капиталов. Иначе говоря, каждая раса и каждый этнос требуют экономической политики, которая обеспечивала бы именно ей или ему наиболее предпочтительное материальное положение в стране проживания.

В нынешней России оказавшиеся у власти либералы утверждают, де, в полирасовой, полиэтнической стране, которая вступает на путь рыночных свобод и развития товарно-денежных отношений, надо опираться на патриотизм вообще, как на некий гражданский патриотизм, единый или общий для всех. Это лицемерная ложь. Они только показывают свои ослиные уши политических слуг вполне определённых сил, ибо они выказывают воззрения на патриотизм с позиции выразителей коммерческого интереса, стремящихся политически дезориентировать большинство государствообразующего этноса России. И такое их поведение не случайно, среда либералов в основном состоит из инородцев южного происхождения или полукровок с разрушенным архетипическим общественным мировосприятием, которые являются представителями четвёртого, необщественного сословия сволочи. В действительности понимание патриотизма у всех этносов различно, и ведётся непримиримая политическая борьба за навязывание исполнительной и законодательной ветвям власти собственного расового или этнического, а потому и политического видения экономических приоритетов, жестокая борьба за навязывание другим этносам именно собственного видения наибольшей выгоды от направления приложения капиталов. Когда буржуазное государство переживает глубокий кризис, такая борьба способна перерасти в открытую политическую, и даже вооружённую гражданскую войну за собственное расовое или этническое понимание экономического и политического патриотизма. Высокий уровень исторического, цивилизованного развития страны не исключает такой борьбы. Наоборот, он способен обострить её до предела, за которым становятся невозможными никакие компромиссы. Нынешние примеры Северной Ирландии и Бельгии, других европейских стран Запада, расовые и этнические проблемы в США показывают это с замечательной наглядностью.

Во всех разнородных и полирасовых государствах после буржуазных революций идёт устойчивый рост этнической и расой консолидации, поиск наиболее действенных мер получения расовых или этнических преимуществ. Способствует тому и общая буржуазная рационализация массового сознания населения, происходящая в результате ослабления воздействия на горожан феодально-религиозного идеологического насилия, каковым в Европе выступало христианство. Эта рационализация подталкивает к росту этнического и расового эгоцентризма. В полирасовом, полиэтническом капиталистическом государстве главные экономические и политические рычаги давления на власть оказываются у наиболее организованных этносов, рас, способных настойчиво и организованно продвигать свои собственные экономические и политические интересы. И пока преимущество остаётся у государствообразующего этноса, пока его воля навязывать своё видение экономических и политических целей власти остаётся преобладающей, сохраняется устойчивость государства, его территориальная целостность. Но как только он теряет своё преимущество, как только его воля к власти уступает чужой, страна теряет историческую перспективу, движется к упадку и распаду.

Рыночные отношения образуются стремлением каждого участника рыночного обмена получить от них наибольшую выгоду. В течение буржуазной революции опыт поиска получения наибольшей личной выгоды заставляет умозрение каждого участника складывающихся всеохватных рыночных отношений эволюционировать, постепенно осознавать, что наибольшая выгода достигается только через рост профессионализма в конкретной деятельности. А рост профессионализма в свою очередь оказывается возможным лишь при углублении специализации рода деятельности, зависящей во всё более значительной степени от профессионализма и углубляющейся специализации деятельности других участников рыночных отношений.

В городских производственных отношениях углубление специализации деятельности каждого зависит от развития идеологических отношений и роста политического социального сознания, от воспитания жёсткой дисциплины у всех вовлечённых в производство, в корпоративное разделение труда людей. Пробуждая личностный индивидуализм, буржуазная революция, с одной стороны, сначала вызывает упадок производства, а с другой стороны, порождает борьбу связанных с ним слоёв населения за выход производства из состояния упадка. Эта борьба подготавливает новые идеологические отношения горожан государствообразующего этноса и рост их корпоративного самосознания, на котором держатся промышленные производственные отношения. Когда складываются партии, выражающие новые идеологические отношения, а рост корпоративного самосознания горожан государствообразующего этноса достигает определённого уровня зрелости, тогда совершается Национальная революция, которая утверждает как господство производственных интересов государствообразующего этноса, так и политику совершенствования производственных отношений, необходимую для устойчивого промышленного капиталистического развития страны. Политическое господство производственных интересов и создаёт национальное капиталистическое государство как таковое, то есть как субъект мировой экономики и политики, а так же начинает Национальную Реформацию, суть которой в становлении национального общества с национальным патриотизмом, заменяющим народный патриотизм предыдущей, феодальной формации.

Во встающей на путь капиталистического хозяйствования стране могут быть, или вследствие иммиграции могут появиться, этнические или расовые группы, народы, которые по причинам исторической отсталости, по архетипическим наклонностям не способны приспосабливаться к промышленному развитию. В условиях рыночных отношений они неосознанно будут стремиться разрушить ту экономическую и политическую систему государства, которая не позволяет каждому члену этой группы, этой народности или этого народа проявлять свою индивидуальную субъективность, развивать её в собственном понимании личностных, групповых и этнических интересов. Поэтому всякий режим, который выражает производственные интересы государствообразующего этноса, создаёт всяческие препятствия какому-либо присутствию представителей таких групп и народов во власти, как в экономической, так и политической, и старается уменьшить их присутствие в стране. К борьбе за поворот к такой политике приведёт ход событий буржуазной революции в России, и призыв: “Россия для русских!” – неизбежно превратится в один из политических лозунгов готовящей Национальную революцию партии.

Основное разделение различных рас по склонностям к той или иной деятельности в современной рыночной экономике проявляется по оси: северные расы – южные расы. Южные расы, этносы южных рас в той или иной мере тяготеют к коммерческому интересу, к торговле и ростовщичеству, к спекуляциям и афёрам, к разбою и паразитарному существованию, у них слабы побудительные импульсы к социологизации сознания и к городской этике усложняющегося корпоративного труда. Коммерческий интерес объединяет их во всех странах, по всему миру всевозможными посредническими сделками, в которых они участвуют, и своей идеологией либерального космополитизма. Тогда как северные этносы в основном тяготеют к промышленной деятельности и к демократическому самоуправлению общественными отношениями, которое необходимо для интенсивного развития промышленного производства. Однако демократическое самоуправление, ведущее к установлению национальных общественных отношений, создаёт между северными этносами политические противоречия. Причина противоречий в том, что у каждого из северных этносов складываются общественные отношения и городские культуры на основаниях собственных производственных отношений, необходимых для развития национального промышленного производства. Малые капиталистические нации Западной Европы, к примеру, заинтересованы в развитии только тех производств, которые соответствуют целям обеспечить им полную занятость, но при этом сохранить их этническое, местное лицо. Они создают малые или средние промышленные предприятия, а потому их общественное и политическое, культурное развитие остановилось на ранних этапах становления мирового промышленного капитализма. Тогда как крупные нации создают экономику, в основании которой оказывается крупная промышленность, для прибыльной работы которой нужны достижения передовой науки, постоянное технологическое усовершенствование предприятий, соответствующая этому социальная культура постоянно развивающихся производственных отношений.

В двадцатом столетии, когда наибольшая производительность труда стала достигаться на очень крупных индустриальных промышленных объединениях предприятий, каких уже не могли создавать даже такие европейские державы, как Британия, Франция, Германия, мировое лидерство в промышленном капиталистическом производстве постепенно перешло к северным сверхкрупным государствам, к США и Японии. Но, чем сложнее промышленное производство и чем оно крупнее, тем выше должны быть требования к социальной культуре и социальной ответственности, общественной самодисциплине большинства представителей конкретного государствообразующего этноса, эти представители уже не могут отвечать требованиям такого производства к производственным отношениям без высокого уровня национального самосознания. В известном смысле можно утверждать, что крупная нация при капитализме должна стать в большей мере националистической, с большим национальным патриотизмом, чем нация меньшая. Ибо ей необходимо создавать более сложные городские производственные отношения, для чего осуществлять большее противоборство с мешающими этому государствами и интересами.

На начальных порах буржуазной революции порождённые коммерческим интересом партии являют себя самой организованной революционной силой. Они устанавливают в переживающей буржуазную революцию стране исполнительную власть диктатуры коммерческого политического интереса, призванную защищать условия для наивысшего роста коммерческого капитала. Капитала, в это время, в чистом виде торгово-спекулятивного и финансово-ростовщического, воровского и грабительского. В европейских государствах на этих порах революционных преобразований в отношениях собственности большинство торговых спекулянтов и финансовых ростовщиков оказывались представителями южных рас, среди которых особенно сплочённой и организованной группой, не только накопившей огромные коммерческие капиталы, но и ставшей главной политической силой, подлинным выразителем коммерческого интереса, выступали евреи. Евреи становились прежде и на примере нынешней России остаются сейчас важнейшей политической опорой режима диктатуры коммерческого интереса, интеллектуальным и пропагандистским передовым отрядом в проведении спекулятивно направленной политики буржуазно-капиталистических преобразований, в придании городскому патриотизму, городской культуре космополитического характера. А потому они волей-неволей оказываются ярыми политическими противниками зарождающегося сословного самосознания, сословного патриотизма силовых ведомств аппарата исполнительной власти своего режима и врагами промышленного интереса, то есть политическими врагами общественного сознания государствообразующего этноса, националистической социологизации его производственных отношений.

Кризис рыночного реформирования экономических отношений в ходе буржуазной революции означает, что буржуазная революция выполнила свои задачи и начинается внутреннее накопление противоречий между склонностями государствообразующего народа, толкающими его к промышленным интересам, и тем, в каком жалком положении оказывается промышленное производство как таковое. Этот кризис разрешается революционным взрывом гнойника противоречий режима диктатуры коммерческого интереса, перерастанием буржуазной революции в Национальную. Национальные революции производят новое и окончательное перераспределение собственности, решительную смену правящего класса в интересах ускоренного развития производственных отношений государствообразующего этноса. Для решения такой задачи у власти утверждаются военно-политические режимы, и использование всей мощи государственной власти позволяет в кратчайшие сроки провести самый сложный, начальный этап революционного перехода к долгосрочной политике Национальной Реформации. Национальная революция, подготавливая условия для Национальной Реформации, осуществляет принудительными мерами не только передел собственности, но так же задачу образования политической среды, необходимой для удержания завоеваний этого передела. То есть задачу воспитания у молодёжи государствообразующего этноса боевого корпоративно-капиталистического, в том числе и предпринимательского мировоззрения, национально-корпоративной культуры, в том числе и предпринимательской, чтобы осуществлять и осуществить постепенную смену класса собственников, вытесняя с национального рынка тех собственников, которые чужды производственным отношениям.

Бурный промышленный, экономический подъём, который наступает в результате проведения политики Национальной Реформации и длится приблизительно две трети столетия, позволяет обслуживающему этот подъём, жёстко подотчётному коммерческому капиталу восстанавливать политическое влияние, и он постепенно смягчает межэтнические и межрасовые противоречия. При продолжительном экономическом благополучии государствообразующей нацией страны делаются уступки агрессивным требованиям малых этнических групп, среди них возрастающим в численности иммигрантским группам, и мало-помалу происходит законодательно подготавливаемая перестройка экономической политики под их склонности, обосновываемая либеральной демагогией о защите Прав Человека вообще. Но в периоды всевозможных кризисов, экономического упадка, при депрессиях, возрастает корпоративно-агрессивное начало и у господствующей, образующей производственные отношения нации, что приводит к политическим трениям разного рода, а порой и к столкновению на почве межрасовых и межэтнических противоречий внутри государства, к той или иной форме гражданской межэтнической войны.

Когда северное капиталистическое государство, накопив при экономическом подъёме значительные ресурсы, вынуждено вследствие внешнеполитических и внутриполитических причин идти на уступки малым и иммигрантским расам и этносам, ради этого подавлять природно-генетические склонности государствообразующей нации, в её общественном сознании раковой опухолью нарастает влияние циничного индивидуализма, который разлагает корпоративно-социальное общественное сознание. В конечном счёте он приводит национальное общество к потере моральной ориентации, к постепенному упадку профессиональной этики, тем самым тормозя дальнейшую производственную специализацию и сбивая ритм совершенствования промышленного производства, ухудшая его конкурентоспособность на мировых рынках. Как следствие снижаются темпы технологического развития, и национальная экономика определённо теряет характер промышленной экономики. То есть возрастает экономическое и политическое давление на власть выразителей коммерческого капитала, коммерческого интереса, и страна неуклонно переходит в разряд государств, живущих уже в значительной мере за счёт прежних достижений, за счёт накопленных прошлыми поколениями государствообразующей нации ресурсов. На такую дорожку с восьмидесятых годов ступили США и ряд западноевропейских стран, и она, эта дорожка, приведёт данные государства в исторический тупик. В результате новые, склонные к промышленному производству расы и нации создадут мощные промышленные государства и окажутся в лидерах мирового научно-технологического развития.

Таким образом, подлинная буржуазная демократия подразумевает политическое неравенство этносов и рас, обусловленное их природными задатками. Там, где начинаются политические уступки идеологии и практике всечеловеческого равенства, там уже начинается эрозия, вырождение городских свобод выбора, там вместо демократии утверждается либеральное манипулирование общественным сознанием со стороны спекулятивной олигархии и подкупаемой ею бюрократии, там подступает опасность разложения общества и государства. Подтверждения чему видны в истории Древнего Рима в прошлом и в США в настоящее время. 

Особенно болезненны проблемы межэтнических отношений для северных стран, где уровень жизни определяется промышленным развитием, зависит от прибыльности современного промышленного производства. По причине северных природных условий существования требования к национально-корпоративному сознанию, как средству развития профессионализма и специализации на производстве в них очень высокие. Именно эти императивные требования вызывали революционные по духу Реформации европейского общественного сознания, когда общественные отношения должны были качественно перестраиваться для соответствия новому характеру промышленного производства.

При приближении к глобальным экологическому и энергетическому кризисам каждой стране потребуется в полном смысле слова прорыв в скорости технологического усовершенствования, непрерывного обновления производства с целью повышения его экологической безопасности, при одновременном поддержании рыночной прибыльности капиталовложений, обеспечивающих развитие производства. А для того, чтобы непрерывное обновление производства стало возможным экономически, потребуются в высшей степени организованные производственные отношения, каких пока нет в современном мире, и северные нации обязательно испытают следующую историческую полосу экономических и политических потрясений, новых Национальных Реформаций, которые качественно обновят их национальное самосознание. Можно не сомневаться, что промышленными странами останутся только те, в которых северный расовый национализм и национальный патриотизм проявится с небывалой силой, небывалой организованностью и небывалым радикализмом. И партия свершения русской Национальной революции должна будет морально и политически готовить Россию именно к этому периоду мировой истории, – который уже не за горами.

6. Каким будет Дух русской Нации?

Дух русского народа, его этика и мораль сложились под воздействием средневекового земледельческого православия к середине XVII века, в эпоху Великой Смуты и последующей народной Реформации. На нём держалась сначала народная монархия, а затем, со времени Петра Великого вплоть до краха царского самодержавия в феврале 1917 года, и Российская империя. Большевизм был порождением этого духа, не воспринимавшего буржуазно-капиталистические отношения. Великая октябрьская социалистическая революция, советская власть и индустриализация были бы невозможными без опоры на этот дух, унаследованный русским пролетариатом у русского народа.

С первой советской пятилетки 1928-1933 годов, вследствие политики всеохватной индустриализации, происходило быстрое раскрестьянивание русской деревни, которое завершилось в 60-70 годах двадцатого века, расколов русский этнос на части, по разному относящиеся к народному духу. С одной стороны оказались сокращающиеся в численности носители этого духа народного патриотического мировоззрения, крестьяне и городские выходцы из деревни, а с другой – увеличивающиеся в численности горожане, родившиеся в городе, а потому устойчиво теряющие связь с народной средой, с её культурой, этикой и моралью. А потому нарастал упадок русского народного духа и русского народного самосознания, который завершился буржуазной революцией в России в 1989 году. В отличие от народного умозрения городское мировосприятие уже не воспринимало советскую имперскую идею, советского имперского патриотизма, и русская буржуазная революция сопровождалась сокрушительным распадом Советского Союза, вызвавшим мировые потрясения. Не имея больше опоры в народном духе, эпоха трёхсотлетней имперской политики России закончилась. Попытки продолжить такую политику могут быть только краткосрочными, и они заведомо обречены на провал.

Ныне, когда в стране установилась диктатура коммерческого интереса, начали вызревать предпосылки для русской Национальной революции. И ход событий в ней будет зависеть от того, как совершающая её политическая сила поставит вопрос об этике и морали будущей русской нации, о духе этой нации и ясно, недвусмысленно ответит на него.

Всякая социальная революция задаёт новый смысл бытия вовлечённым в неё людям, и превращение этого нового смысла бытия в стержень умозрения людей происходит вследствие кровавой борьбы за него, во время которой совершается посвящение родственных этнических архетипов в новое состояние их бессознательного, духовного отношения к миру, выражающееся в новой этике и морали. Суть инициатического посвящения родственных архетипов в новое состояние бессознательного отношения к миру в том, что часть индивидуального в самосознании человека заменяется корпоративными мифами, целями, мировоззренческими и культурно-этическими установками, а так же представлениями о долгосрочных средствах достижения поставленных в мировоззрении целей. Эта замена части индивидуального эгоизма в человеке корпоративными ценностями возможна лишь у тех, в ком можно через архетипическое бессознательное умозрение пробудить подчинение инстинкта личного самосохранения инстинкту родового самосохранения. Именно такая замена создаёт дух неизмеримо более сложных, чем родовые, родоплеменных и объединяющих родоплеменные политических отношений.

Обратимся к некоторым примерам из истории, наиболее наглядно подтверждающим эти заключения.

При разложении почвеннических родоплеменных отношений и зарождении городов-государств в Древней Элладе помощник спартанского царя, фактический правитель Спарты, Ликург создаёт свод законов и предписаний, мифов и обычаев, инициатических возрастных посвящений, необходимых для организации общественной жизни в условиях полисного государства. И с течением времени на их основе складывается то, что можно назвать Духом Спарты. В другой части Древней Эллады государственный деятель, поэт и один из величайших умов прошлого, Солон, при зарождении афинского города-государства создаёт свой свод законов и основополагающих принципов, мифов по организации городской общественной жизни на основе представлений о рабовладельческой демократии. И со временем возникает иной в сравнении со спартанским духом этнический Дух древних греков, – Дух Афин. Прочие древнегреческие города-государства оказываются неспособными породить собственных великих мыслителей такого уровня, – мыслителей, которые бы создали другие столь же целостные концепции бытия общественной жизни. И эти полисы не смогли противостоять идеологически, а потому не смогли противостоять и политически ни Афинам, ни Спарте, столетия находились в сфере влияния то одного из этих двух государств, то другого.

На Аппенинском полуострове наблюдалась схожая картина. Легендарный Ромул основал городское поселение Рим, копьём и мечом укрепил его независимое положение среди соседей. Но после его смерти первые патриции Рима в долгих спорах о выборе преемника первого властителя решают призвать в цари отшельника и мудреца Нуму. И жрец Нума создал мифы и религиозные обряды, праздники, культы и предписания по организации общественной жизни, вдохнувшие в Рим Дух Величия и Воли, равного которому не оказалось не только на всём полуострове, но и во всём Средиземноморье.

Так было не только в древнем, античном мире. Пётр Великий, движимый революционной целью Преобразования России из народной монархии в абсолютистскую империю, создаёт совершенно новые принципы русского бытия, подчиняет их великим стратегическим планам государственного строительства, под эти принципы и планы производит на свет законы повышения значения дворянства в организации государственной власти. И дворянство, вдохновляемое величием его помыслов, превращает Россию за изумительно короткий исторический срок в одну из могущественнейших держав мира с собственным великодержавным мировосприятием.  

В следующем, XIX веке Наполеон I, осуществляя французскую Национальную революцию, учредил свод законов французской нации и задал возникающей нации такие духовные и интеллектуальные горизонты, дал такую веру в себя, в свою национальную Волю, что переживающая упадок Франция до сих пор оказывает мощнейшее политическое влияние на судьбы всех стран Европы.

Инициатическое посвящение горожан России в промышленную нацию, которое предстоит совершить режиму радикального русского национализма после неизбежной Национальной революции, приведёт к серьёзнейшему изменению социальной культуры и этики общественных отношений русских, к появлению особого Духа русской нации. Вопрос лишь в том, каким станет этот национальный дух. И определят содержание этого духа идеологическое мировоззрение, политические цели националистической партии русских горожан, которая победит в борьбе за власть в стране.

Ход русской Национальной Реформации будет объективно определяться целью создания общества, которое способно осуществить прорыв в промышленном развитии государства, и субъективно – мировоззрением политической силы, которая будет разрабатывать идеологические отношения для обоснования национальных производственных отношений. Чтобы у русской нации оказалось великое будущее, национальные общественные отношения должны достигнуть предельного развития на основе моральной оценки основополагающих движущих противоречий современного мирового капитализма, то есть противоречий между промышленным и коммерческим интересом. А такая моральная оценка немыслима без учёта идеологическим мировоззрением расовых предпосылок поведения людей. Только с точки зрения представителей северной расы созидательное промышленное производство является Добром, а спекулятивно коммерческая деятельность – Злом. Трудолюбие и высокую социально направленную нравственность, этику всеобщей общественной ответственности за состояние дел в промышленном производстве, дерзостное творчество и веру в свои способности ставить и решать любые задачи нового витка научно-технологической революции нельзя воспитывать без того, чтобы обращаться к архетипическому умозрению, как к северному расовому умозрению. А именно эти  личностные ценности, отталкиваясь от которых только и возможно выводить цивилизацию на новый уровень развития, должна будет утвердить в национальном общественном сознании предстоящая русская Национальная Реформация.

В предстоящем будущем нельзя создать Великую цивилизованную Нацию и добиться демократического самоуправления без величия идеалов Национальной Реформации, как расовой моральной Реформации. Раскрепостить честолюбивые устремления у наибольшего числа представителей русского этноса, дать им простор для деятельности в рамках расового морального отношения к промышленному производству, вот действительно вдохновенная Сверхзадача для того вождя, который возглавит дело и цели Национальной Реформации русского народа, инициации его в русскую нацию. Только на таком пути окажется возможным вызвать духовный подъём государствообразующего этноса, необходимый для преодоления того кризиса, в какой заводит Россию нынешний режим обслуживания интересов всяких спекулянтов. Только на таком пути можно вырвать самые здоровые и талантливые силы русского этноса из апатии, вдохнуть в них потребность изменения себя в соответствии с качественно новыми задачами и долгосрочными целями государственного и общественного развития. Никак иначе они не смогут поверить в неизбежную необходимость мировоззренческой Реформации, поверить той партии, которая возьмётся за осуществление этой тяжелейшей, исторического значения задачи. Отрицающие лживый либерализм принципы Чести и Славы, Мужества и личностного Героизма, которые способствуют социологизации общественного сознания носителей северного Архетипа, должны быть поставлены во главу угла политики такой партии. И тогда для русского национального духа, каким он возникнет, по крайней мере в XXI веке не будет ничего невозможного.

Глава вторая. От марксизма к национализму

1. Отношение национализма к историческому материализму

Банкротство и крах коммунистической идеологии и созданного на её основе советского строя, кризис идеологии европейского социализма, породили – по крайней мере в России – неприятие или отрицание марксизма вообще, всего, что с ним связано, в том числе и выдающихся его открытий в понимании некоторых движущих причин развития мировой истории. Можно сказать, что с водой оказался выплёснутым и ребёнок. Вывод, что экономические законы жизни общества, объективные условия материального производства являются основой всей мотивации исторической деятельности обществ, есть выдающееся открытие, ценность и значение которого не только не ослабевают, но наоборот, укрепляются. Лишь отталкиваясь от этого вывода исторического материализма, единственно возможно направить мысль в область построения предметных, имеющих политический смысл концепций исторического развития. Политическая партия, которая возьмёт на себя ответственность за проведение русской Национальной Реформации, сможет осуществить такую задачу единственным способом, а именно, объединив русских горожан долгосрочным историческим целеполаганием, убедительной концепцией бытия, то есть, основываясь на передовой и максимально объективной теории цивилизационного общественного развития. И учиться у марксизма и ленинского большевизма всему лучшему не только не грех, но необходимость.

И марксизм, и национализм занимаются вопросами промышленных производственных отношений, поэтому они находятся в области производственного интереса. Но марксизм “работал” в условиях индустриального производства. А русский национализм будет “работать” в условиях постиндустриального производства, которое разовьётся на достижениях эпохи индустриального развития, отрицая эту эпоху с позиции антитезиса. И для того, чтобы русский национализм превратился в серьёзное, теоретически обоснованное учение, надо, преодолевая ошибки и заблуждения марксизма, не отвергать исторического материализма, а оттолкнуться от него, как от тезиса, и с позиции антитезиса обогатить им содержание нового понимания существа общественных отношений. Оттолкнуться же от марксизма и ленинского большевизма возможно тогда, когда есть осознание их интеллектуальных ошибок и мировоззренческих заблуждений, порождённых главным образом влияниями традиций христианской догматики.

Марксизм появился в лютеранской Европе, в обстоятельствах идеологического господства лютеранского христианского мировоззрения, и развивался в философской борьбе с ним. Ведя борьбу со схоластическим идеализмом христианства, марксизм не смог преодолеть его стремления рассматривать человека и общество, как умозрительную идею, наполненную конкретным содержанием лишь в библейском описании исторического выстраивания евреями своего народного общества. Все остальные этносы и расы должны были, согласно христианству, следовать еврейскому примеру, как парадигме, как некоему образцу для подражания. Из этого вытекала принципиальная теоретическая ошибка марксизма, которая превращала его представления о причинах исторического развития в упрощённую схему. Она заключалась в том, что античный и западноевропейский протестантский опыт исторического развития на основе развития городского производства превращался марксизмом в единственный образец для умозрительных выводов. Развитие способа производства объявлялось единственной причиной, абсолютной первопричиной исторического развития человеческого бытия во всех странах и на всех континентах, и в истории существуют только изменяющиеся под воздействием изменений в производстве общественные отношения. Общественные отношения при этом понимались в марксизме только как состоящие из идеологических и производственных отношений, из них исключались управленческие отношения, только и связующие идеологические и производственные отношения. Поэтому марксизм не понимал самостоятельной роли и сути государственной власти, которая как раз и создаёт систему управления. На основе схематических положений марксизмом делались выводы о всеобщем, общечеловеческом общественном развитии, происходящем во всём мире вследствие диалектического противоборства старого и нового в способе производства и в производственных отношениях.

В действительности, на общественное развитие, которое сопровождает развитие производства в конкретных странах, воздействует и паразитическое развитие необщественных отношений, которые складываются на основаниях перераспределения продуктов производства, – как то, посредством торговой спекуляции, военных и уголовных грабежей, всевозможной дани и прочих способов паразитизма. Состояние общественной жизни, общественного сознания определяется не только способом производства, но и способом управления и распределения, непосредственно воздействующим на производство и способным, как надорвать его, разрушить или привести к упадку, так и обеспечить его ускоренный подъём. Производственные отношения всю историю обществ развиваются в условиях диалектического противоборства с не производственными отношениями, а общественное сознание развивается в обстоятельствах идеологической и политической борьбы с необщественным сознанием. И кроме связанных с производством социальных интересов существуют паразитирующие на них асоциальные интересы, обусловленные расовыми склонностями или бессознательными побуждениями каждого конкретного человека.

Не учитывая бессознательных побуждений и расовых склонностей конкретных людей, марксизм рассматривал общественные отношения упрощённо, с механистической позиции суммируя главные материальные интересы неких умозрительных человеческих единиц, всегда вовлечённых в производственные отношения. Тогда как в действительности общественные отношения являются среднестатистическим обобщением хаотических столкновений проявляющихся вероятностно во времени и пространстве самых разных воль и интересов разных людей, поведение которых обусловлено природными задатками, и склонности к производственным отношениям упорядочиваются мировоззрением, этикой, социальной моралью, которые могут навязываться посредством управления.

В эпоху индустриализации отталкивающийся от христианства механистический подход к анализу общественных отношений был приемлемым из-за характера производственных отношений, которые основывались на трудовой деятельности недавних крестьян, становящихся малоквалифицированным пролетариатом и рабочим классом. Однако научно-техническая революция коренным образом изменила как способ производства, так и производственные отношения, которые стали основываться на интересах среднего социального слоя образованных горожан с усложняющейся мотивацией их личного поведения. Постиндустриальные производственные и общественные отношения уже не объясняются механистическими подходами и марксизмом. Это и привело советский режим к краху. Ибо, правильно понимая суть диалектического осмысления абсолютной и относительной истины в принципе, Ленин, следуя за марксизмом в реальной политике, должен был превратить коммунистические идеалы в догмы, в истину в последней инстанции исторического развития обществ, в абсолютную истину, которая не позволяла осуществлять коренные экономические, социально-политические реформы. Тогда как истина, абсолютная на данный исторический период, становится относительной во время общего развития общества и экономики, способа производства и производственных отношений.

Отрицая коммунистический режим, как режим индустриальной эпохи развития России, русский национализм должен учитывать следующее обстоятельство. Общество, которое прошло через социал-феодальную или коммунистическую политическую и идеологическую диктатуру, не может не испытывать глубинного влияния марксизма на следующей ступени исторического развития. Социал-феодализм возможно революционно преобразовать лишь в социал-капитализм. То есть, в результате произошедшей буржуазной революции в России и приближающейся Национальной Реформации, у нас не будет ни американского капитализма, ни западноевропейского. Но должен появиться капитализм нового качества социальной культуры производственных отношений, а именно, национальный социал-капитализм, самый перспективный вид капитализма и по этой причине самый предрасположенный к ускоренному постиндустриальному развитию. И чтобы управлять обстоятельствами, а не тащиться за ними, надо пристальнее взглянуть на социальные основы рухнувшего советского строя, потерпевшей крах коммунистической идеологии.

2. Пролетариат и рабочий класс

Социальной средой, которую выделил марксизм, как политически самую перспективную, был индустриальный пролетариат. Именно пролетариат должен был осуществить теоретические воззрения марксизма на будущее человечества, а сами эти воззрения вытраивались на интересах пролетариата.

Среда эта появилась не сама по себе, а вследствие промышленного переворота в Англии и после начала индустриализации ряда европейских государств в первой половине XIX века. Сама же индустриализация стала возможной на определённой ступени развития европейского промышленного производства, и происходила она в странах, переживших протестантские реформации, буржуазные революции или испытавших существенное влияние европейского протестантского умозрения, как было, к примеру, в Российской империи под воздействием Преобразований Петра Великого. В результате индустриализации появились совершенно новые социальные слои, которых не знала ни одна цивилизация прошлого; и они увеличивались в численности так быстро, что превращались в большинство городского населения. У этих слоёв выявились и стали быстро развиваться свои собственные интересы, как экономические, так и политические, свои идеалы будущего общества. Идеал, в котором достигалась справедливость, как её понимали наёмные участники производственных отношений, был назван социалистическим. Марксизм и был самой удачной из попыток обобщить разные идеи и предложить целостную теорию видения будущего индустриального социалистического общества, а так же путь движения к нему. Однако, изучая начальную ступень индустриализации, марксизм взял за основу для теоретических построений выявившиеся противоречия именно этой ступени. Его главные идеологи делали обобщения, теоретические выводы при незначительном опыте индустриального развития, который имелся в то время, а потому допустили ошибки основополагающего свойства, которые проявились позже в политической практике.

В чём они заключались?

Промышленное производство зародилось революционно, как внутренняя потребность преодолеть исчерпание возможностей эволюционного развития ремесленных производственных отношений, которое наблюдалось у ряда государствообразующих этносов средней и северной полосы Европы в позднем средневековье. Оно было следствием долгих исторических поисков способа существенно ослабить напряжённую борьбу за существование, вызываемую острыми противоречиями с окружающей природой. Эти противоречия, зимой достигая степени борьбы противоположностей, и дали толчок появлению промышленного предпринимательства в условиях налаживания рыночных капиталистических отношений в торговых городах некоторых прибрежных государств протестантской Западной Европы. Творческие и героические элементы умозрения северного расового Архетипа, подстёгнутые духом дерзаний после Великих географическими открытиями, в наибольшей мере способствовали повороту связанных с интересами производства слоёв горожан к естественнонаучному мировосприятию, изобретательству, они и стали причиной возникновения промышленного предпринимательства. Особыми опытом и образованием, – образованием на основе естественнонаучных  знаний, – промышленные предприниматели развивали в себе способности, которых до этого не знала ни одна мировая цивилизация, ни европейская античная, ни азиатская. У них вырабатывались культура управления постоянно усложняющимся промышленным производством, наклонности к поиску приносящих прибыль идей, опыт привлечения деятельных изобретателей для воплощения таких идей в товарные изделия. Для осуществления своих планов им приходилось вести непрерывную борьбу с коммерческим интересом за привлечение капиталов в производственную деятельность. А именно, получать ссуды под обязательства вернуть их с процентами, какие давали коммерческие спекулянты, напряжённо искать способы увеличения производственной прибыли и постоянно заботиться о конкурентоспособности производства, о его совершенствовании, об увеличении производительности корпоративного труда, чтобы предельно уменьшить себестоимость единицы производимого товара. Иначе они не выживали на капиталистическом рынке. Но тем самым они двигали развитие промышленного производства от простого, в котором заняты лишь десятки человек, к сложному, в которое вовлекались сотни людей.

С течением времени естественный отбор в промышленной деятельности, развитие способностей к осуществлению прибыльного товарного производства, передача опыта от поколения к поколению выделили промышленных предпринимателей в особый социальный слой, в среде которого сложился особый побуждающий к действиям экономический и политический интерес, какого не знала ни одна цивилизация прошлого – промышленный интерес. То есть промышленное производство вызвало к жизни совершенно новую способность белой расы к ведению борьбы за существование: интерес к развитию промышленного производства, – и пробудило особый интерес промышленных предпринимателей к поиску наиболее выгодной им политики, к ожесточённой борьбе за неё. У промышленных предпринимателей складывались особые и вполне конкретные требования к политике государственной власти и к производственным отношениям, которые эта власть должна была защищать соответствующими законами. Производственные отношения с их точки зрения должны были становиться промышленными производственными отношениями, позволяющими им развивать прибыльное промышленное производство. Такая политическая позиция превращала их в соучастников созидания промышленных общественных отношений и в противников любых мешающих этому необщественных отношений.

Так как производство вследствие рыночной конкурентной борьбы непрерывно усложнялось, разрасталось, вовлекало всё большее число наёмных работников, то прибыльным оно могло быть только при усложнении производственных отношений, позволяющих увеличивать производительность труда всех участников производства, и при повышении культуры таких отношений, неразрывно связанной с культурой городского быта. Поэтому предприниматели или их управляющие вынуждены были волей-неволей искать средства для разрешения этой производственной задачи. Главным препятствием для развития производственных отношений оставалась непрерывная борьба со слоем коммерческих спекулянтов за привлечение капиталов, с их стремление расширить необщественные отношения, навязать соответствующую политику исполнительным властям всех уровней. Коммерческая спекуляция позволяла получать высокие дивиденды на краткосрочных торговых сделках, тем самым поднимала проценты на ссудный капитал и поощряла заимодавцев требовать коротких сроков его погашения. В странах, которые первыми прошли через буржуазные революции, а именно в Голландии и в Великобритании, влияние представляющих коммерческие интересы сил на конституционную государственную власть стало определяющим вплоть до английского промышленного переворота, что ставило промышленных предпринимателей в очень тяжёлые и рискованные условия ведения дел. Они вынуждались чрезмерно увеличивать эксплуатацию наёмного труда и, тем самым, подрывать производственные отношения. Такие условия были неблагоприятными для промышленного производства, тормозили его развитие. Только английский промышленный переворот и индустриализация в тех странах, где она осуществлялась, вызвали столь значительный рост численности вовлекаемых в промышленные производственные отношения слоёв населения, такой рост промышленной капиталистической прибыли, что выразители промышленного интереса смогли повести борьбу за власть. Их целью было подавление политического влияния коммерческого интереса ради насильственного подчинения коммерции задачам обслуживания промышленного производства.

Кроме противоречий с выразителями коммерческого интереса, как непримиримыми противниками, у промышленных предпринимателей возникали и острые противоречия внутри производственных отношений с наёмными рабочими.

Наёмные рабочие на первых порах индустриализации каждой конкретной страны были главным образом выходцами из феодально-крестьянской по культуре, по традициям, по христианскому миросозерцанию среды. Они были первым поколением крестьян в городе, где попадали на рынок труда в качестве неквалифицированной рабочей силы, не организованной, не приспособленной к сложным производственным отношениям. Становясь в городской среде мало оплачиваемым наёмным пролетариатом, они оказывались в обстоятельствах принципиально новых отношений и интересов, в которых не было места ни феодальным пережиткам, ни христианскому миросозерцанию, ни вообще традиции деревенской культуры как таковой, но где властвовал рассудочный расчёт и холодный прагматизм. Это вышибало у пролетариата духовный стержень феодально-крестьянской традиции общественных отношений, и он становился растерянным, морально подавленным и беспомощным противостоять самым невыгодным условиям найма. Поэтому пролетариат озлоблялся своим положением, видя главную причину в своём хозяине производства, как прежде, будучи крестьянином, видел главную причину своих бед в землевладельце, в помещике. Именно на интересах пролетариата выстроилось теоретическое учение марксизма, нацеленное на то, чтобы преобразовать пролетариат в самостоятельный политический класс с собственным видением идеального общества социальной справедливости.

Марксизм перенес в среду городских отношений представления о свойственной феодальным отношениям классовой борьбе землевладельцев с крестьянами, о христианских общечеловеческих идеалах и об общинном равенстве всех членов народной деревни, и эти представления падали семенами на благодатную почву пролетарского умозрения. Используя близкие крестьянскому уму и сердцу христианские мифы о небесном рае, марксизм предложил теоретически обоснованную утопию полной, абсолютной справедливости на земле, всеобщего рая индустриальных трудящихся без предпринимателей эксплуататоров, – рая, которого можно добиться на идеалах классовой ненависти, в условиях вне юридической диктатуры пролетариата. Как и феодальные крестьяне, пролетариат не воспринимал юридические тонкости рыночных отношений, не умел ими пользоваться, а потому представления о собственной, не юридической диктатуре отражали его интересы, делали его в своей массе ярым сторонником марксизма. Марксизм через сознание взывал к бессознательным побуждениям непримиримой ненависти пролетариата к предпринимателям, корни которой были в феодальных земледельческих отношениях. Непримиримость политических противоречий промышленных предпринимателей, как собственников производства, с наёмным индустриальным пролетариатом была вызвана разницей не в отношениях к собственности, как утверждал марксизм, но непримиримостью противоречий между земледельческим феодальным умозрением, с одной стороны, и городским капиталистическим умозрением – с другой.

В лютеранской Германии, которая стала родиной марксизма, за два десятилетия проникновения идей пролетарского коммунизма в среду индустриальных наёмных рабочих в самой этой среде произошли важные изменения. А именно, появилось второе поколение наёмных рабочих, родившееся уже в городе и отрывающееся от пуповины крестьянского умозрения своих родителей. Оно с детства приучалось вести борьбу за существование при городских отношениях между людьми, как общественных, так и необщественных, и делать жизненный выбор исходя из тех обстоятельств, в которых оно жило, воспитывалось. У поколения детей пролетариата уже не было антагонистически непримиримого воззрения на предпринимателей производства. Это воззрение заменялось представлениями о борьбе противоречий между наёмными работниками и собственниками производства, которое заставляло и тех и других искать взаимоприемлемые компромиссы, выстраивая общие производственные отношения ради общей экономической пользы. Для успешного ведения борьбы за свои материальные интересы этому поколению уже не нужна была диктатура пролетариата. Ему нужна была профессиональная и классовая организованность для участия в политической борьбе за влияние на предпринимателей, а так же на законодательную деятельность местной и государственной власти. Это поколение готово было превращаться в рабочий класс, как класс политический, существенно отличающийся от пролетариата. Рабочий класс, как и предприниматели, имел городское умозрение, но, в отличие от предпринимателей, склонное к мелкобуржуазному  мировосприятию, то есть к мировосприятию средних имущественных слоёв горожан. И главным его побуждением к политической борьбе стало стремление добиться для себя уровня жизни средних имущественных слоёв горожан.

В последней трети XIX века ход борьбы за идеологические и программные принципы немецкой социал-демократической партии отразил растущее противоречие между настроениями новых масс выходцев из деревни, сторонников исходной пролетарской идеологии марксизма, и стремлением рождённых в городе поколений наёмных работников объединиться в класс рабочих на основе ревизии марксизма посредством идей мелкобуржуазного лассальянства. Написанная К.Марксом в 1875 году “Критика Готской программы”, то есть критика первой программы социал-демократической партии Германии, впервые обозначила это противоречие, как антагонистически враждебное, непримиримое. По мере раскрестьянивания немецкой деревни и одновременного увеличения численности тех наёмных работников индустриального производства, которые родились и выросли в городе, влияние пролетарских настроений в Германии прошло свой пик на исходе XIX века и с начала следующего, ХХ века устойчиво падало. Вследствие чего революционные настроения среди большинства вождей социал-демократической партии сменялись ревизионистскими, так что социал-демократическая партия превращалась в парламентскую партию рабочего класса, занимающуюся главным образом налаживанием производственных отношений с позиции улучшения уровня жизни наёмных работников на капиталистических предприятиях, в том числе посредством борьбы за национализацию части предприятий базовых отраслей экономики. Идеологически опираясь на теорию научного социализма К.Маркса, но подвергая её постоянной ревизии, большинство членов руководства немецкой социал-демократии сначала отказалось от пролетарских настроений, а затем занялось сближением позиций рабочего класса и мелкобуржуазных служащих индустриального производства для защиты и продвижения общих интересов на рынке труда и в налаживании самых выгодных рабочим производственных отношений.

Схожий ревизионизм революционных доктрин марксизма проявился не в одной только Германии, он происходил во всех переживавших индустриализацию странах. И это был ревизионизм массовый, который изменял цели и задачи рабочих движений и партий всякой страны, где индустриализация продолжалась больше двух десятилетий и где накапливался исторический опыт развития культуры и этики промышленного производства, демократии и парламентаризма, культуры компромиссов промышленного предпринимательства и наёмных работников. Своей новой целью ревизионизм везде ставил установление союза общих интересов промышленников и наёмных работников, что неизбежно приводило к росту городского национального самосознания в рабочих партиях, рабочих движениях, к явному отходу от воинственного пролетарского “интернационализма”, имевшего христианское народно-земледельческое происхождение. 

Первая мировая война обострила все внутренние противоречия Германии и ряда других индустриальных государств до предела, среди них и противоречия между рабочим классом и пролетариатом. Большевистская Великая социалистическая революция в России в октябре 1917 года лишь спровоцировала созревший раскол в социал-демократических и социалистических партиях, выделение из них пролетарских коммунистических партий, встающих на идеологическую платформу марксизма-ленинизма.

Причина, из-за которой именно в России возникла собственно пролетарская коммунистическая партия и установилась первая диктатура пролетариата, была в следующих обстоятельствах. В Российской империи индустриализация началась несколькими десятилетиями позже, чем в Германии и других европейских государствах. К этому времени марксизм стал приобретать широкую известность, как целостное учение, достаточное для появления пролетарской идеологии и соответствующей партии. А поскольку до Первой мировой войны в России так и не появилось значительного слоя наёмных рабочих с мировосприятием второго поколения горожан и на индустриальном производстве был занят, в основном, пролетариат, постольку в России идеологическая борьба между теми, кто выражал интересы пролетариата, и теми, кто, ставя в пример Германию, стремился на основе марксизма создать рабочий класс, приняла гораздо более определённый характер. Она проявилась уже на втором съезде Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) в 1903 году, расколов русских социал-демократов на большевиков и меньшевиков. Идеолог большевизма В.Ленин стоял на позициях первоначального, пролетарского марксизма. Он объявил, что в конкретных условиях крестьянской Российской империи главным союзником индустриального пролетариата партия должна признать крестьянство с его народным земледельческим умозрением, тем самым стать партией именно пролетариата, ведущей борьбу за диктатуру пролетариата с его народным умозрением. Тогда как главный идеолог меньшевизма Г.Плеханов утверждал, что верного союзника пролетариата партия должна видеть в мелкобуржуазной среде горожан и рассматривать крестьянство, как враждебную буржуазной революции и рабочему классу среду. Позднее эта позиция меньшевиков сделала их восприимчивыми к чуждому пролетарскому “интернационализму” мелкобуржуазному национализму, а так же к “экономизму”, к отказу от антагонистического отношения к собственникам производства. Иначе говоря, меньшевики предлагали с помощью мелкой буржуазии политически навязать пролетариату рабочее классовое самосознание горожан, что оказалось невозможным в социально-политических обстоятельствах того времени, а впоследствии стало причиной политического поражения русского меньшевизма.

Советская государственность утверждалась и строилась как диктатура пролетариата, враждебная мелкобуржуазным интересам горожан, в том числе и классовой самоорганизации рабочих. Она беспощадно подавляла любые попытки реформирования коммунистической идеологии под интересы тех, кто представлял собой уже второе, третье поколение городских работников индустриального производства и не воспринимал народное пролетарское умозрение. Осуществлением ускоренной индустриализации временно увеличивая социальную базу своей поддержки, советский коммунистический режим насильственно навязывал всем слоям городского населения России пролетарское мировоззрение, не позволяя появляться никакому городскому мировосприятию, в том числе мировосприятию рабочего класса. Завершение раскрестьянивания русской деревни в 60-70 годы двадцатого столетия подорвало условия для продолжения такой политики, и советский режим власти рухнул после буржуазной революции с самыми трагическими последствиями для России. Ибо в России, в которой подавляющее большинство представителей государствообразующего этноса ныне являются горожанами, не оказалось ни одной идеологии и политической организации городских слоёв населения, связанных с производственными отношениями. А потому начался распад самих городских производственных отношений, создав предпосылки для установления полной, всеохватной диктатуры коммерческого интереса, управляемой с Запада посредством либеральных организаций. Получилось так, что в отсутствии собственных, выражающих общественные интересы горожан  политических сил, новая, буржуазно-представительная власть создавалась при деятельном участии правящих кругов США, их эмиссарами, и таким образом, чтобы в России сложилась экономика и политика, выгодная и прибыльная для Соединённых Штатов. Россия стала превращаться в сырьевой придаток Запада. И такое положение дел будет продолжаться до тех пор, пока не появится политическая идеология и партия, выражающая самые передовые производственные интересы, борющаяся за самые передовые общественно-производственные отношения.

Сейчас в России происходит создание промышленных производственных отношений почти с нуля, с появления внутренних или внешних собственников производства, за бесценок скупающих предприятия бывшего советского пролетарского государства. И только с зарождением идеологической и политической борьбы наёмных работников с этими собственниками производства начнут складываться городские производственные отношения, возникнут предпосылки для их развития в условиях рыночной экономики. Борьба между интересами промышленных предпринимателей и наёмных работников необходима для быстрого становления рыночных производственных отношений. Она ведёт к росту социальной этики и морали, личностных деловитости и профессионализма, образования и общей культуры всех участников производства. Только диалектическая борьба между собственниками производства и наёмными работниками подталкивает развитие идеологических и управленческих отношений, то есть ведёт к действительному становлению городского общества, общества национального. Только вследствие такой борьбы между промышленными предпринимателями и наёмными работниками возрастает производительность труда и конкурентоспособность промышленных изделий конкретной страны на мировых рынках, что ведёт к обогащению и конкретного общества и самого класса наёмных работников такого общества.

Современный собственник промышленного производства прямо заинтересован в повышении производительности труда посредством постоянного усовершенствования средств производства. А на современных средствах производства уже не в состоянии работать индустриальный рабочий класс. На них может работать только национальный средний класс. Поэтому в России уже поздно, нет исторического времени, да и невозможно создавать рабочий класс, нельзя использовать для развития производственных отношений идеологии французского социализма или немецкой социал-демократии. Тот, кто пытается это сделать, показывает свою безмерную политическую тупость. В России ближайшего будущего развивать производственные, а потому строить общественные отношения сможет единственная политическая идеология и политическая сила, а именно выражающая интересы среднего класса с его неизбежным мелкобуржуазно националистическим умозрением. Иначе говоря, такой идеологией и такой партией может стать единственно националистическая идеология и националистическая партия, выражающая и защищающая интересы постиндустриальных, информационно-технологических производственных отношений государствообразующего этноса. А политически заявить о себе такая партия должна как революционная организация, первой своей политической целью ставящая борьбу за свершение русской Национальной революции, призванной свергнуть ныне господствующий режим диктатуры коммерческого космополитизма и создать условия для ускоренного развития передового капиталистического производства.

После происходивших в ХХ веке буржуазных революций индустриальный рабочий класс принуждался политикой режимов диктатуры коммерческого интереса искать спасение своего материального и социального положения не у социалистов и социал-демократов, которые показывали свою беспомощность противостоять господству спекулянтов, а у мелкобуржуазных партий, которые боролись за Национальную революцию. Он проникался националистическими настроениями мелкобуржуазной среды горожан, отходил от выражающих его непосредственные интересы социал-демократических и социалистических партий, чтобы только после завершения Национальных революций возвращаться к ним, изменяя их отношение к мелкобуржуазному национализму, превращая их в партии национального среднего класса. Пролетариат же всегда выступал противником Национальных революций и осуществляющих их режимов. Пролетарские марксистские идеологии боролись против городского национализма и расизма, против Национальных революций в промышленных державах, против становления прогрессивных общественных отношений в промышленных странах,  – а именно против становления национальных обществ, против собственно городских промышленных наций. И они всегда стремились подрывать северное расовое самосознание в европейских странах.

Пролетарские коммунистические и националистические движения наёмных работников индустриального производства в ХХ веке возникали вокруг революционных идей строительства социализма, – идей, порождённых самим обобществлением характера труда при индустриальном промышленном производстве. Но принципиальное различие в их целях заключалось в том, что коммунистический “интернационализм” направил остриё политической ненависти пролетариата на промышленное предпринимательство, на класс промышленных капиталистов, на промышленный капитал вообще, видя в них препятствие на пути движения к народному социализму. Тогда как националисты заставляли промышленное предпринимательство и профсоюзы идти к столу переговоров, развивать национально-корпоративное общественное сознание, нацеливая свою идеологическую и политическую ненависть на еврейскую торгашескую прослойку, на силы, стоящие за мировым банковским ростовщическим капиталом. А чтобы идеологически обосновать свою борьбу за национально-корпоративные общественные отношения, опирались на теории северного расизма и этнократического шовинизма, воинственно отрицающие марксизм.

Задача же русского национализма, который занимается подготовкой Национальной революции в России, заключается в преодолении отрицательных настроений ко всему, что связано с городскими производственными отношениями, в использовании всего лучшего, что есть в марксизме и теориях расизма, для обогащения собственной теории расовой политэкономии национального среднего класса.

3. Социал-дарвинизм

Весь ход мировой истории доказывает, что развитием обществ движет не классовая борьба как таковая, а борьба противоположных материальных интересов, то есть способов получения средств жизнеобеспечения, вокруг которых объединяются и идеологически и политически организуются классы. Этот же ход истории показывает, что главные материальные интересы, главные способы получения средств жизнеобеспечения у разных этносов, у разных рас различны, и как раз главные материальные интересы этносов оказывают самое существенное влияние на расстановку классовых сил, противоборствующих внутри каждого конкретного государства, каждой конкретной цивилизации. Каждое конкретное общество и государство видоизменяется в процессе материального обогащения этого общества и государства. А пути достижения такого обогащения зависят от природно-климатических, географических или геополитических, культурно-исторических обстоятельств, от биологической расовой предрасположенности основных вовлечённых в развитие конкретного общества и государства этносов к тем или иным способам борьбы за существование.

Марксизм, а позже ленинизм, по-христиански отбросив в сторону природные психотипические, архетипические различия людей, различия природно-климатических условий существования, в которых возникали и вели борьбу за средства жизнеобеспечения конкретные этносы, заложили мины замедленного действия под свои теоретические построения. Они изначально, с помощью выдающихся научных открытий в политэкономии и социологии, обосновывали утопии. Ибо когда за основу изучения берётся человечество вообще, классовая борьба вообще, общество вообще, – это всегда оказывается бегством от разработки подходов к изучению интересов конкретного общества, конкретного государства, конкретной цивилизации, а потому это всегда схематическое упрощение методологии познания действительности, представление частных сторон и явлений действительности всей действительностью. Как показал опыт политических движений в двадцатом столетии, марксизм и ленинизм укоренялись временно, и только среди европейцев христианского мира и в странах, так или иначе находящихся в сфере духовного и культурного влияния китайской цивилизации. Их не воспринимали ни в странах, развивающих духовные традиции индийской цивилизации, ни в мусульманском мире.

Всякое общество, более сложное, чем родоплеменное, возникает вследствие появления и укрепления государственной власти; оно становится производным явлением от борьбы интересов тех сил, которые создают государственную власть и существуют за счёт этой власти. Государство – это устройство власти, которое возникает для создания более сложных отношений, чем родоплеменные отношения. И общество зарождается внутри государства постольку, поскольку государственная власть заинтересована в увеличении продукции производства, возможном только при появлении и усложнении общественных производственных отношений. Но государственная власть заинтересована не только в изготовлении товаров. Она заинтересована и в обороте этих товаров на внутреннем и внешнем рынках, в товарном обмене и накоплении новых ценностей, перемещающихся вследствие товарного обмена или военного грабежа. А потому сама по себе государственная власть заинтересована не только в общественных, но и в необщественных отношениях, осуществляющих товарооборот или способствующих товарообороту тем или иным способом. В истории известно немало государств, которые не имели производственных, а потому и общественных отношений, но стремились захватить колонии с общественными отношениями для их грабежа, опосредованного, через торговую спекуляцию, или же ведущегося напрямую, сбором то военной добычи, то дани. Частным примером такого государства был знаменитый Карфаген. Однако гораздо больше в истории было всё же государств, в которых, раз зародившись, более сложные, чем родоплеменные, общественные отношения на определённом уровне своего развития возрождали общественную власть, свойственную архетипическим традициям родоплеменных общественных отношений государствообразующего этноса, и такая общественная власть, пока была сильной, устанавливала определяющее влияние на политику государственной власти. Общественный характер развития государственной власти превращал её в цивилизационную государственную власть, защищающую интересы производства, способствующую созиданию общественных духовных и материальных ценностей. И именно расовые склонности государствообразующих этносов к тому или иному способу борьбы за материальные средства жизнеобеспечения, склонности, которые возникли у них при родоплеменных отношениях, определяли общественный или необщественный характер развития государственной власти.

Общественные отношения развиваются на основаниях развития производственных отношений. А необщественные отношения развиваются в связи с ростом товарного производства и для паразитизма на нём, или точнее сказать, для паразитизма на общественных отношениях. Необщественные отношения вторичны, появились с появлением товарного производства, и они не могут существовать без товарного производства, без общественных отношений. Антагонистическая борьба общественных и необщественных отношений, общественных и необщественных интересов определяет историческую судьбу всякого общества и цивилизационного государства, их генезис, то есть историческое движение от юности к зрелости, от зрелости к старости и возможной смерти.

Юность цивилизационного государства проявляется в высоком духе общественного сознания, в подъёме общественной культуры, происходящем в условиях полного господства определённого вида общественно-производственных отношений. Господство общественно-производственных отношений ведёт к непрерывному росту товарного производства, для обслуживания которого складываются торговые отношения. Так наступает зрелость соответствующего данным общественно-производственным отношениям государства, ведущая к его экономическому и культурному расцвету. Во время расцвета государства торговые отношения настолько расширяются, вовлекая в сделки купцов, ростовщиков разных стран, что превращаются в независимые от общественных отношений необщественные отношения, и их сторонники проявляют прямую заинтересованность в усилении своего влияния на государственную власть за счёт вовлечения составляющих её сил в свои необщественные интересы. Сопротивление общественных отношений необщественным интересам, их стремлениям воздействовать на внешнюю и внутреннюю политику государственной власти становится вялым, слабеет, потому что зависимость сложившегося производства от торговли оказывается неразрывной. Товарное производство достигает предела развития при данном строе общественно-политических интересов, для его поддержания больше нет необходимости в том, чтобы всё население было вовлечено в производственные отношения, и относительная численность заинтересованных в общественных отношениях постепенно сокращается, а численность заинтересованных в необщественных отношениях растёт. Когда влияние необщественных отношений возрастает выше определённого уровня, оно начинает расшатывать, разлагать мораль и этику общественных отношений, определять интересы государственной власти, и власть неуклонно отчуждается от общественных интересов, что ведёт к её бюрократизации и упадку.

Старческий упадок данного вида общества и данного цивилизационного устройства государства всегда и везде происходил при кризисе общественных отношений и при росте влияния необщественных отношений. Если кризис не преодолевался, государство захватывалось силами, выражающими необщественные интересы, превращалось в торговое и ростовщическое, стремящееся к колониальному грабежу, в конечном итоге завершало своё историческое существование и вскоре гибло. Преодоление гибельного кризиса оказывалось возможным лишь на пути пробуждения расового архетипического умозрения государствообразующего этноса и после социальной революции, которая, во-первых, обновляла как общественные отношения государствообразующего этноса, так и государственную власть, выводила их на новую ступень исторического развития, а во-вторых, посредством террора освобождала страну от непосильного паразитизма необщественных сил.

Общественные отношения всегда развивались вследствие естественного и политического отбора представителей государствообразующего этноса, пригодных для участия в усложнении и совершенствовании производственных отношений. И переход с одной, старой ступени эволюционного развития общественных отношений на более высокую, новую, происходил только революционно и в результате растянутых во времени глубоких реформационных потрясений, когда совершалось избавление от большинства представителей необщественных интересов и подавлялись, обрекались на отмирание носители старых общественных интересов. Развитие общественных отношений, поэтому, можно определить, как закономерный социал-дарвинизм.

Особенно наглядно в мировой истории социал-дарвинизм проявился тогда, когда в Европе зародилось промышленное производство, по своей сути совершенно новое и неизмеримо более сложное, чем любые виды производственной деятельности прошлого. Для развития промышленного производства потребовалось развитие особых, никогда невиданных в истории производственных отношений. Протестантская Реформация католицизма на западе Европы, а столетиями позже коммунистическая Реформация православия в восточной Европе, были следствиями завершения эволюции народно-земледельческих общественных отношений, сложившихся при господстве средневекового христианства, и начала жесточайшего политического отбора, необходимого для перехода государствообразующих этносов ряда стран на новую ступень эволюционного развития общественных отношений. И протестантская Реформация католицизма, и коммунистическая Реформация православия происходили среди тех сложившихся на основе средневекового христианского мировоззрения земледельческих народов, которые оказывались способными на развитие городских промышленных производственных отношений. Коренными изменениями старых, средневековых идеологических отношений вожди Реформации неосознанно приспосабливали христианские традиции этики и морали к промышленным производственным отношениям, ускоряя развитие этих принципиально новых производственных отношений.

Однако Реформации средневекового христианства сами по себе не создавали новых общественных отношений, они лишь подготавливали условия для их возникновения, ускорив необратимые изменения новых производственных и старых общественных отношений. Когда противоречие между новыми, непрерывно укрепляющимися вместе с ростом промышленного производства, производственными отношениями и старыми, устойчиво слабеющими, общественными отношениями достигало состояния полной противоположности, происходили буржуазные революции. Эти революции сокрушали средневековую, идеологически обоснованную католическим и православным христианством феодальную формацию, чтобы расчистить историческую площадку под строительство нового строя с качественно новыми общественными отношениями.

Начинали буржуазную революцию и, в обстоятельствах распада старой государственной власти, захватывали политическую власть представители необщественных отношений. Сначала гуманитарная народная интеллигенция вместе с городским плебсом, а затем слои, организующиеся спекулятивно-коммерческим интересом, которые совершали политический переворот и устанавливали диктатуру коммерческого космополитизма. Именно при диктатуре коммерческого космополитизма, через осознание антагонизма к ней, зарождались представления о новых общественных отношениях, необходимых для развития промышленного производства, и об общественной власти, которая должна создать собственную государственную власть, защищающую промышленные производственные отношения. Осознавшие свою особую зависимость от развития новых производственных отношений социальные слои государствообразующего этноса осуществляли поддержку Национальной революции, завершавшей и отрицавшей буржуазную революцию. С этой революции и начиналось творческое выстраивание нового, национального государства, управляемого общественной властью, и развитие национального общества с полным господством промышленных производственных отношений. Одновременно разворачивалась беспощадная революционная борьба за решительное сокращение численности тех слоёв населения, которые доказали свои необщественные интересы. А в следующую за Национальной революцией эпоху Национальной Реформации происходило постепенное отмирание представителей старых, народных общественных отношений, а так же старых идеологических, производственных и управленческих отношений, и окончательно утверждались новые, национальные общественные отношения, то есть национальные идеологические, производственные и управленческие отношения.

Уже накануне протестантской Реформации напряжённая борьба за производственные отношения, необходимые для городского промышленного производства, потребовала предельной рационализации народного общественного сознания. А рационализм постепенно подводил западных европейцев к выводам, что Дух промышленного производства и промышленное предпринимательство имеют расовое происхождение. Рационализм и этика городской социальной организации труда, которые породили промышленные производственные отношения, со времени французского Просвещения стали восприниматься главным образом, как производные от материального дохристианского духа Севера, духа некоей расовой, берущей начало в античной Европе, Традиции Воли и Созидания, подталкивающей к героическому прорыву в неизведанное и тайное. А со второй половины XIX века мыслителями буржуазно-капиталистических государств и государств, которые приближались к собственным буржуазным революциям, главным образом во Франции и в Германии, был поднят вопрос об осознании европейскими народами и нациями своего расового происхождения, своей североевропейской и нордической духовной сущности. Ими предлагалось посредством метафизического пробуждения этой сущности выстраивать новые, капиталистические общественные отношения. Американская Национальная Реформация в последней трети девятнадцатого столетия и до Первой мировой войны проходила под воздействием именно таких воззрений, и американская нация создавалась с упором на духовный англосаксонский национализм и белый расизм. Изумительный успех промышленного и общественного развития в США подтверждал правильность такой политики, и она стала образцом для подражания в ХХ столетии для националистических движений в европейских индустриальных государствах, переживавших буржуазные революции.

 В Российской империи вопросы о расовом самосознании, подготавливавшие политические цели для русской буржуазной революции, поднимались, главным образом, передовой мыслью обеих столиц и нескольких крупных городов. Но расизм не смог распространиться и укорениться в крестьянской стране, в которой господствовало христианское общечеловеческое умозрение. Городские индустриально-производственные отношения в России ещё не развились до представлений о необходимости новых, национальных общественных отношений. Они могли развиваться и развивались, как полуколониальное продолжение английского и французского капитализма, на основании народной трудовой этики и морали, перенесённой в крупные города средой наёмного пролетариата. Первоначальное накопление собственного капитала происходило, в основном, за счёт бурного развития коммерческих необщественных интересов, которые отчуждали капитализм от русского народного умозрения.

До тысяча девятьсот восемнадцатого года на фронтоне гостиницы “Метрополь” в Москве бросалась в глаза надпись: “Опять старая история. Когда выстроишь дом, начинаешь замечать, что научился кое-чему.” Фридрих Ницше”. С началом капиталистических рыночных преобразований идеи Ницше проникали в среду образованных слоёв жителей обеих столиц Российской империи, будоражили умы столичных горожан и открывали новые горизонты их мировосприятию. Но увлечение именно идеями Ницше само по себе говорило о сути капиталистических отношений в самодержавной России. Ибо Ницше творил во времена, когда происходило накопление первоначального капитала в Прусской феодально-бюрократической империи. Он был идеологом того этапа городской духовной революции, когда для приобретения начального капитала, приобретения любой ценой, надо выпестовать, вскормить в себе мировоззрение и волю презирающего всякое проявление слабости Сверхчеловека, никак не связанного моралью, идеологией народных общественных отношений. Но, страстно отрицая христианские идеологические отношения, лежащие в основании народных общественных отношений, он не поднялся до представлений о национальных идеологических, а потому и общественных отношениях. И городская русская мысль начала ХХ века тоже не смогла подняться до уровня преодоления разрозненных идей Ницше упорядоченными теориями выстраивания национального капиталистического общества. В этом была причина полной идейной растерянности всех буржуазных и мелкобуржуазных социалистических партий после Февральской буржуазной революции 1917 года.

Настроения в нескольких крупных городах России подготовили перерастание капиталистических преобразований в буржуазную революцию в феврале 1917 года, но они не готовились к перерастанию буржуазной революции в последующую Национальную революцию и Национальную Реформацию. Для восприятия идей Национальной Реформации, расовых в своей сущности, Россия должна была пройти через эпоху всеохватного раскрестьянивания, через эпоху предварительной Реформации православного миросозерцания. И эта эпоха неизбежно должна была стать эпохой предельного социал-дарвинизма, то есть естественного и политического отбора тех, кто способен был вырваться из традиций православного миросозерцания и воспринять радикальную городскую Реформацию христианского умозрения, пригодную для самостоятельного русского пути развития индустриальных производственных отношений.

С начала ХХ века Россия неотвратимо входила в эпоху всеохватного социал-дарвинизма в судьбе государствообразующего этноса, долженствующего преобразовать мировоззрение и существо общественного бытия русского народа, чтобы перевести страну от господства крестьянско-земледельческого способа производства к господству интересов индустриально-городского производства. А П.Столыпин лишь частично отразил данную политическую тенденцию в государственной политике. Как реакция на эту исторически неизбежную и прогрессивную политику, проводимую небольшой группой представителей правящего класса вопреки коренным интересам этого класса, возникали всяческие идеологии, партии, политические движения, которые с позиции ужаснувшегося, встревоженного такой политикой традиционного народного мировосприятия выступили против “столыпинской реакции” на события 1905 года. Получилось так, что в стране не оказалось социальной среды, которая поддержала бы создание экономически и политически властного класса городских собственников промышленного производства, а затем обеспечила бы условия для перерастания буржуазной революции в русскую Национальную революцию. Идейный и политический провал всех буржуазных и мелкобуржуазных партий был столь очевидным, их поддержка в стране была такой незначительной, что по истечении всего восьми месяцев после Февральской буржуазной революции 1917 года в России произошла большевистская контрреволюция. С этого времени у власти утвердился коммунистический режим пролетарской диктатуры.

Именно большевики, сами того не сознавая, стали прямыми политическими наследниками П.Столыпина. Политика Столыпина была изначально обречена на поражение, потому что не имела идеологической опоры, не могла опереться на идеологию революционной Реформации православия. Тогда как Ленин разработал такую идеологию, но на основаниях требовавшего диктатуры пролетариата марксизма, и создал партию, готовую осуществлять её любой ценой и любыми средствами. Ленинская коммунистическая партия за семь десятилетий совершила тяжелейшую работу по разрушению народно-земледельческих производственных отношений и созиданию независимых от внешних капиталистических интересов индустриальных производственных отношений. Проведя государствообразующий этнос через эпоху управляемого социал-дарвинизма, она, вопреки своим намерениям, подготовила прошедших естественный и политический отбор русских горожан к буржуазной революции и к последующему революционному переходу к национальным общественно-производственным отношениям, которые будут выстраиваться в условиях нового витка социал-дарвинизма.

Отражением приближения Национальной революции является происходящий сейчас быстрый рост расового самосознания среди самой биологически здоровой части русской городской молодёжи. А нынешнее господство режима диктатуры коммерческого космополитизма, позволившее выявиться всем необщественным слоям населения, подготавливает условия для политики революционной чистки страны от всех проявлений необщественных интересов и их носителей, для зарождения национальной общественной власти. Национальная общественная власть, когда она будет вставать на ноги в предстоящую эпоху русской Национальной Реформации, только и обеспечит промышленный и культурный подъём национального государства. И достижения русской Национальной Реформации будут настолько значительными, насколько удастся пробудить дух расового социал-дарвинизма у всех соучастников общественных отношений. На это указывают, как опыт США, так и поразительные экономические и социально-политические успехи Японии и Германии, достигнутые за десятилетия после Второй мировой войны.

4. Будущее северного расизма

Только решительная политика поворота к подъёму расового самосознания государствообразующего этноса позволит русскому национализму в предстоящей Национальной революции вырвать Россию из полуколониального состояния, в котором она сейчас находится, и создать условия для самостоятельного научно-промышленного капиталистического развития страны. Как же может вписаться расизм русского национализма в современный мир? Не окажется ли режим осуществления русской Национальной революции в изоляции, которая способна привести страну к исторической катастрофе? Для опасений как будто есть все основания. Но это только кажется.

Ныне, действительно, наблюдается явный кризис белого расового самосознания в капиталистических странах Европы и в США. Но это означает лишь то, что переживают кризис сложившиеся в эпоху индустриализации национальные общественные отношения тех держав, на которых в наше время держится мировая капиталистическая экономика и политика. Кризис этот обусловлен тем обстоятельством, что ни одна из национальных политических сил, которые сложились для защиты и продвижения индустриальных производственных отношений, не в состоянии предложить новые идеологические отношения, необходимые для обоснования и развития постиндустриальных производственных отношений. Главными и самыми многочисленными участниками постиндустриальных производственных отношений будут предрасположенные к ним средние имущественные слои горожан. А в капиталистических странах Запада сейчас нет политического мировоззрения, способного предлагать идеологические отношения для формирования среди этих слоёв горожан производственных отношений на основе научного постиндустриального мировосприятия, чтобы они, выступая организованной в национальный средний класс силой, смогли бороться за политическую власть, как власть общественную. Поэтому в этих странах наблюдается кризис национального общественного сознания и идёт вытеснение влияния общественных отношений на государственную власть бюрократией, которая стремится возродить необщественное имперское управление всеми странами Запада. При этом бюрократия всё откровеннее опирается на спекулятивно-коммерческие интересы и либерализм, противопоставляя его национальному и расовому самосознанию государствообразующих этносов.

Однако повсеместное наступление спекулятивно-коммерческих необщественных отношений готовит упадок капиталистической экономики и капиталистической государственной власти. И выход из этого упадка станет возможным единственно через социальную революцию, которая возродит в этих странах национальную общественную власть в таком качестве, которое позволит развивать постиндустриальные производственные отношения. Поднять же на социальную революцию государствообразующие этносы стран капиталистического мира сможет единственно мировое политическое движение новых социальных слоёв, связанных с развитием постиндустриального производства, опирающееся на новое мировое мировоззрение, которое позволит разрабатывать идеологические отношения, обосновывающие и выстраивающие постиндустриальные производственные отношения. Только такое политическое движение способно будет возглавить борьбу за новые национальные общественные отношения и новую национальную общественную власть во всех капиталистических странах Запада. А национальная общественная власть каждой страны, раз возродившись на новом уровне развития общественных отношений, из задач ожесточённой политической борьбы за свои общественные интересы проведёт чистку своей страны от враждебных ей необщественных сил и интересов. Для осуществления политической чистки, необходимой и достаточной для подъёма постиндустриального производства, неизбежно потребуется подъём самосознания северной расы, и такой подъём, какого не было никогда за всю историю цивилизаций. Поэтому русская Национальная революция, которая будет происходить в эпоху вызревания предпосылок социальной революции на Западе, впишется в общие политические настроения социальных слоёв, связанных с передовым промышленным производством капиталистических государств. Больше того, русский национализм может возглавить и направлять ход социальных революций на Западе, если он сам будет опираться на совершенно новое политическое мировоззрение, отражающее долгосрочные интересы постиндустриальных производственных отношений, и станет выступать как главный выразитель интересов постиндустриального национального среднего класса.

Иначе говоря, несмотря на кажущиеся необратимыми отступления белой расы, будь то в Европе, в Америке или на других континентах, постепенно вызревает новое качество её самосознания вне христианской традиции всечеловеческого братания. Повсеместное унижение архетипического умозрения белой расы вызывает у её самых здоровых представителей настроения готовности к биологической борьбе за расовое выживание. Эти настроения будут побуждать к объединению национальных общественных интересов капиталистических стран на основе расового мировосприятия, чтобы на принципиально новом уровне промышленного развития могла быть поставлена цель созидания мировой научно-промышленной цивилизации, которая окончательно утвердит господство северной расы на всей планете. Для успеха самых дерзновенных целей русской Национальной революции, политическая сила, которая возглавить её осуществление, обязана будет революционно вырваться в политический авангард этого исторического процесса.

Подъёму северного расизма будет способствовать и ещё одна основополагающая причина, – а именно, возрастающая угроза экологической катастрофы на всей планете. Уже в начале следующего, третьего тысячелетия, то есть через каких-то десять-двадцать лет, станет очевидной необходимость совершить два поворотных для мировой истории события. Во-первых. Установить глобальный “запрет” на научно необоснованное промышленное развитие. Для соблюдения такого “запрета” потребуется единое управление интересами промышленных держав, согласованное на высшем уровне принятия решений, и в ядро такого управления, для его наивысшей дееспособности понадобится выдвинуть представителей правительств четырёх-шести современных государств с историческим опытом державной политики. А во-вторых, заронить среди правящих кругов главных промышленных держав зёрна понимания, что нынешняя цивилизация должна будет ради выживания человечества как биологического вида претерпеть революционные изменения.

Причина необходимости таких изменений в том, что появилось неизвестное в мировой истории противоречие между человечеством и природой, которое становится неизмеримо более важным, чем любые политические противоречия между промышленными державами. Это противоречие возникает в связи с потребностями продолжения развития совокупной постиндустриальной промышленности на Земле с одной стороны, а с другой – объективными ограничениями, накладываемыми на такое развитие Природой. Это основное антагонистическое противоречие нового, XXI-го века будет определять дальнейшее развитие человеческих обществ, их экономических и политических отношений, и вызовет исторический виток всемирного социал-дарвинизма, нового естественного и политического отбора во всём мире.

Человечество как биологический вид уже в скором времени подойдёт к такой грани, за которой дальнейший шаг в индустриальном или постиндустриальном развитии будет означать гибель биосферы и самого человеческого рода как такового.  Для создания условий своему выживанию, оно, Человечество, должно будет ввести жесточайший контроль над своей численностью, над своими потребностями, над поведением всех людей. Однако в действительности само человечество осуществлять самоуправление такого высокого уровня не в состоянии. К подобному самоуправлению могут подойти только национальные государства, в которых господствует самая дееспособная и решительная власть, а именно общественная власть.

Под давлением экологической угрозы своему существованию национальные общества способны придти к осознанию неизбежности отказа от спекулятивно-коммерческих отношений при осуществлении распределения продуктов производства. Ибо эти отношения вносят неопределённость в экономическое и промышленное развитие, в политику, создают спекулятивные всплески подъёмов и спадов производства, которые способны нарушить тонкую границу экологической устойчивости на планете, вызвать неуправляемое разрушение биосферы. Вызревает эпоха революционного установления политического господства промышленного интереса, интереса промышленного производства над интересом коммерческим, интересом коммерческой спекуляции. (Собственно, марксистско-коммунистический проект плановой экономики был первым провозвестником этой эпохи.) Историческая борьба промышленного интереса с интересом коммерческим либо погубит человечество, либо завершится победой первого, а с ним и окончательной мировой победой общественных отношений, общественной власти над необщественными отношениями, над необщественной властью.

При победе национальных обществ над необщественными отношениями на всей планете принципиально изменится содержание основного антагонистического противоречия, побуждающего к развитию общественных отношений. Последние столетия господствовало противоречие двухполярной системы: промышленный интерес – интерес коммерческий. Оно должно превратится в противоречие другой двухполярной системы: промышленный интерес – интерес Природы, её предметных Законов сохранения Жизни на Земле.

Совершенствование технологий и революционные прорывы по внедрению достижений науки в производство станут не следствием конкурентной борьбы товаропроизводителей, но следствием научно обоснованного приспособления человеческого рода к требованиям Природы, требованиям объективного "запрета” на необоснованное промышленное развитие, на неоправданное потребление энергии, бесполезное пользование транспортом и так далее. По этим причинам нынешний капитализм, получивший наиболее яркое воплощение в США, будет постепенно отступать перед объективными требованиями чрезвычайной социологизации общественного сознания и роста корпоративного разделения труда между разными промышленными обществами за счёт подавления необщественного буржуазно-капиталистического индивидуализма, всячески поддерживаемого коммерческим политическим интересом.

Эта приближающаяся с каждым годом императивная потребность в Преобразовании цивилизации в совершенно иное качество не может победить путём компромиссов и соглашений. Множество южных народов, народностей и племён мира либо слишком отсталые для постиндустриального производства, для постиндустриальных общественных отношений, либо вообще не имеют склонностей к производственным отношениям. Ни они, ни слои населения промышленных держав, которые чужды общественным интересам, не готовы согласиться на новый виток глобального отбора тех, кто пригоден к постиндустриальным общественным отношениям, ибо такой отбор заранее обрекает их на вымирание как тупиковые ветви эволюционного развития. И они будут провоцировать тотальную мировую войну с промышленными обществами Севера.  Для борьбы за Преобразование мира потребуется отбросить прочь, на свалку истории христианские и либеральные мифы Свободы, поголовного Равенства и общечеловеческого Братства, потребуется коренное потрясение сложившейся среди северной европеоидной расы культуры, всех прежних стереотипов мировосприятия.

Грядёт действительно мировая война между теми, кто способен на развитие постиндустриальных общественных отношений, и теми, кто на это не способен. Эта мировая война разрушит все нынешние институты власти, изменит господствующие ныне моральные, нравственные и этические ценности. Под нескончаемые выстрелы этой войны вырастут новые поколения с новым мировосприятием, и в конечном счёте победит биологический инстинкт, который заставит их привыкнуть к новому миру, создать мировую научно-промышленную цивилизацию, жёсткую, предельно расчётливую, разумно героическую и в высшем смысле слова мужественно мужскую. А эволюция общества, становление качественно нового общества пойдёт по пути укрепления и развития жёсткой сословной иерархии, а затем придания устойчивости такой иерархии.

Поэтому Россия должна успеть взять всё возможное от буржуазно-капиталистического периода развития, в который она вошла после буржуазной революции 1989 года, успеть стать за предстоящие десятилетия лидером промышленного Севера в научно-технологическом прогрессе, в организации управления промышленным производством самых сложных объединений производств в условиях рыночной экономики. Именно на это должна быть стратегически нацелена русская Национальная  Реформация.

Для этого русским России жизненно необходимо самое решительное, самое радикальное осознание своих расовых корней, ещё более решительное, чем это было у немцев в Германии при диктатуре идеологии и политической практики национал-социалистов. Хлам христианства и пережитков коммунизма надо отряхивать как прах со своих ног. От христианской и коммунистической эпохи следует оставить лишь традицию общественного сознания, преодолевшего родоплеменные общественные отношения. Но суть новых идеологических отношений общественной власти надо наполнить расовым содержанием, представлением о Сверхчеловеке грядущей северной Сверхрасы. Русским в России предстоит ускоренно усвоить: люди биологически не равны от рождения. Есть избранные расы, генетически наиболее предрасположенные к грядущей цивилизованности, к напряжённому созиданию, к прорывному творчеству,  к ускоренному развитию, и за  ними будущее. Но есть и те расы, которые обречены на эволюционно обусловленное вымирание. Одни люди содержат в себе уже при рождении больше от созидающего Сверхчеловека, другие – от туземного Человека-Зверя, стайного дикаря и потребителя-паразита. Одни от рождения наделены способностями, которые позволяют им участвовать в совершенствовании передовых общественных отношений, другие же тяготеют к необщественным интересам. И именно своей жизнедеятельностью, своими устремлениями каждый человек выясняет, к чему он предопределён от Природы, – в этом у него остаётся свобода выбора.

Именно на таком мировосприятии только и возможно создать демократическое, интеллектуально свободное и в то же время сословно-организованное общество, которое будет быстро развиваться при постиндустриальном производстве. Жёсткая сословная иерархия, но не по архаичному христианскому принципу сословного происхождения, а по принципу неравенства от рождения, разумному в высшей степени, – вот на каких основаниях должна строиться организация национальной общественно-политической жизни России в результате Национальной Реформации. Лишь в таком случае русский этнос преодолеет новый виток обострения естественного и политического отбора, как среди человечества, так и среди северной европеоидной расы, и получит право на будущее.

Октябрь-декабрь 1994г., август-октябрь 2002г.