Спору нет, про бомбу он ляпнул напрасно. Надо было соврать что-нибудь про кражу или пожар в бывшей котельной — да про что угодно.
Он остановился. Надо решить, что делать дальше.
В метре от него злющий парамоновский Пират надсадно лаял, поставив на ограду передние лапы.
— Хочешь перегрызть мне горло? — спросил Саня и чуть наклонился вперёд, к мокрой клацающей пасти. Ему вдруг стало весело. Какая-то удивительная метаморфоза происходила с ним в эти минуты: несмотря на ощущение абсолютной опасности, нависшей, без преувеличения, над целым краем, у него словно камень с души упал — он как будто стал собраннее, энергичнее, злее. Наконец-то жизнь приобрела отчётливый смысл. Появилась цель.
Саня понял, что есть только один способ убедить всех в существовании бомбы: её нужно приволочь в посёлок.
3.
В дверь постучали. Серёга положил паяльник на подставку, вышел в сени и открыл. На пороге стоял Саня. Сразу было видно, что настроен он решительно. Особенно Серёгу удивили его глаза: они уже не бегали по углам, как раньше, а смотрели в душу, прямо и твёрдо.
Саня даже не поздоровался:
— Деньги на телефоне есть?
— У меня и телефона-то нет. С тобой же сдавали. Забыл уже?
— А, ладно, — махнул рукой Саня. — Давай тогда свою тачку. Только быстро.
— За каким хреном?
— Долго рассказывать. Если хочешь посмотреть сам, пошли со мной.
Серёга дёрнул щекой, молча прошёл мимо Сани и спустился с расшатанного крыльца. Саня пошёл следом.
— А что это канифолью прёт? — спросил он.
— «Таурус» паяю, — ответил Серёга, направляясь к сараю. — Может, получится загнать кому-нибудь. Антиквариат, всё-таки. Ты, случаем, на Телефонке вчера-сегодня не был?
— Да нет, а что? — соврал Саня, но щёки под рыжеватой щетиной слегка покраснели.
— Может, кинескоп какой видел… Родной не фурычит.
— А ты в курсе, что сейчас везде уже цифра? Никому твой телек не понадобится.
— Дурак ты. Антикварными вещами и так никто не пользуется. Главное, чтобы в принципе работал.
Они вошли в сарай. На балке под потолком висела задубевшая коровья шкура, а в углу стояли баллоны с пропаном и кислородом. Газовый резак лежал на монструозной трёхколёсной тачке. Серёга соорудил её из четырёх тяжеленных решёток, сваренных, в свою очередь, из арматурин. А колёса раньше стояли на мотоблоке.
— Куда пойдём-то? — спросил он.
— В лес. Это минут десять ходу. И верёвку найди, пригодится.
Пять минут спустя Ольховку накрыл лязгающий грохот: понимая, что тащить такого динозавра через поле совсем не вариант, напарники решили сделать крюк по объездной дороге. Иногда через гром и дрязги пробивалось бурчание Серёгиного живота. Держался он, впрочем, с достоинством — с вопросами не лез, и вообще делал вид, что всё это ему не очень интересно.
Когда они съехали с дороги и покатили в лес, тачка, и без того не подарок, окончательно превратилась в орудие пыток. Проклятая то и дело застревала своим широченным тазом между двух осин, вязла в подлеске, толкалась и буксовала, брыкалась на каждой кочке и в каждой впадине, била по ногам, обдирала кожу. Мужики возились с ней, как грешники в аду.
— Как ты ещё баллоны свои не продал, антиквар? — спросил Саня, с трудом переводя дыхание. — Жрать-то, поди, тоже нечего?
— Держусь пока. Ладно ещё, если б с газом были — там уже на донышке.
— Слушай, у тебя сигареты есть?
— Три штуки осталось.
— Угостишь?
— А мы долго ещё корячиться будем?
— Да уже всё. Вон она.
— Кто «она»?
Серёга посмотрел туда же, куда и Саня.
Из шиповника торчала бомба. По ней ползали сонные муравьи.
— Ого.
Безо всякого намёка на страх Серёга подошёл к бомбе, хозяйски осмотрел её и постучал кулаком по корпусу.
— Атомная?
Саня кивнул и прошёлся пальцем по хвостовому оперению. Несмотря на зябкие тринадцать градусов и налетающий ветер, бомба была тёплой.
Серёга вытащил из кармана мятую пачку, сунул в рот сигарету и протянул одну Сане.
— И что ты собираешься с нею делать? — спросил он.
— Выкурю.
— Я про бомбу.
— Думаю в посёлок отвезти, — ответил Саня, подставляя сигарету под огонёк. — А то ведь не верят, собаки. Так хоть полицию вызовут.
— Тоже вариант, — кивнул Серёга.
— «Тоже»? А ты что предлагаешь?
— Да ничего пока. Смотри-ка, жужжит. Рабочая.
Он любовно погладил бомбу, а Саня нахмурился.
«Приехали, — подумал он. — Кажись, ревную её к чужим рукам».
— Тебе, кстати, деньги-то не вернули? — спросил Серёга.
— Неа, — Саня стряхнул пепел.
Речь шла о весенней вахте на газопроводе, где Саня оттрубил три месяца стропальщиком и разнорабочим. Его там попросту кинули — ни обещанной униформы, ни зарплаты.
— А есть-то хочется, — сказал Серёга, взглянул на знак радиации и вздохнул.
— Ты всё-таки на что-то намекаешь. Продать её, что ли, вздумал?
Саня аж рассмеялся. Барыжить атомной бомбой там, где самая крупная сделка — урвать колесо от «КАМАЗа» по цене велосипедного? Это сильно.
— А за сколько бы ты её продал? — поинтересовался он.
— Это смотря кому.
— Ну, допустим, военным ты её просто так отдашь, за «спасибо». А потом ещё посидишь немного. Но там хотя бы кормят. А вот Семёнову, например?
— Ему?
Серёга, у которого с фантазией было туговато, бухнул банальное:
— Миллион.
— Да он её на выстрел к себе не подпустит. Это же срок.
— Тогда не знаю.
— Короче, давай грузить.
Саня дважды пропустил верёвку через лопасти оперения, дал один конец Серёге, и взялся сам. Пятки упёрлись в хвойный ковёр и начали погружаться в почву — бомба шла с большой натугой. Саня прикусил губу. Верёвка больно впилась в ладони.
— Бомба, — сказал он. — Я тебя очень люблю и уважаю. Но я увезу тебя в посёлок прежде, чем настанет вечер.
— Чего ты там бормочешь? — не понял Серёга.
— Да так… «Старик и море».
— Тяжёлая, зараза, — пропыхтел Серёга. — Сколько в ней, интересно?
— Килотонн двести.
Они едва не сорвали себе спины, но с помощью берёзы и самых крепких слов уложили-таки бомбу в тачку.
— Ну, ещё перекур и двинем.
И они закурили на двоих последнюю сигарету.
4.
День уже клонился к вечеру, когда мужики вернулись в посёлок — грязные, измочаленные, смертельно уставшие. Животы к спине прилипли.
— Куда первым делом? — спросил Серёга.
— Хорошо бы к Хомутовым, но сил уже нет. Давай, вон, к Петрову.
— Давай.
Мужики вошли в небольшой аккуратный дворик с выложенной из плитняка дорожкой и постучали к Петрову. Тот открыл и вопросительно поднял брови.
— Сеня, дай нам телефон и что-нибудь поесть.
Семён Иванович несколько опешил от такой наглости.
— С какой это радости?
— А вон с какой, — Саня показал на тачку.
— И что это там?
— Глаза-то разуй. Бомба. Атомная. Надо полицию звать.
— Атомная?
— Вполне, — ответил Серёга.
— Чем докажете? Я такую же могу слепить, если неделю голодом посижу.
— Так иди и посмотри. Можешь даже облапать, если хочется. Настоящая.
Петров сделал было шаг на улицу, но сразу передумал: перед ним стояли два грязных мужика, готовых, судя по виду, на что угодно, а дома жена и неплохой холодильник.
— Лучше бы вам, парни, зайти к кому-нибудь другому.
— Да ты издеваешься, дед. Она же в любую секунду рва…
Дверь захлопнулась перед самым носом.
— Это уже не смешно, — сказал Саня. — Но что-то мне подсказывает, что зря мы горбатились.
— Погоди, — остановил его Серёга. — Нам же полиция нужна, так?
— Ну.
— Будет.
Серёга поднял с обочины камень и швырнул его Петровым в окно. Оно лопнуло с оглушительным звоном. Заголосили собаки.
— Вы чего творите, скоты? — заорал Семён Иванович из проёма.
Серёга облокотился о бомбу.
— Вызывай полицию, старый баран. Просили же.
— Щас вызову, твари.
Саня обеспокоенно взглянул на товарища. Тот ухмылялся.
— Не боись. Если сдадим бомбу, нам всё простят и даже нагр…
Серёга не договорил: он вдруг перестал улыбаться, и глаза его распахнулись.
— Ложись!
Саня упал, и как раз вовремя — раздался выстрел. Что-то звонко чиркнуло совсем рядом.
Тут же прозвучал второй выстрел и бомба дёрнулась. Серёга знал, что у Петрова двустволка, и на перезарядку уйдёт какое-то время, поэтому вскочил на ноги. Усталость как рукой сняло.
— Ты в своём уме, придурок?! По атомной бомбе стрелять?!
— По вам не попал, — донеслось из разбитого окна. — Но сейчас, гады, получите…
— Двигаем, — коротко приказал Серёга, и первым нажал на телегу. — Быстрее, блин, пока этот дятел в спину не засадил.
Саня, едва не раскроивший лоб о щебёнку, встал рядом и тоже поднажал. Сообща, они сдвинули тачку с места и пошли вдоль дороги, прикрываясь бомбой, как вагонеткой — мало ли, дед снова начнёт стрелять.
— У кого тут нет ружья? — спросил Саня. — Мне уже второй раз за день угрожают.
— Да чёрт его знает. Жрать охота… Может, к Боговой заглянем?
— Ружья у неё, может, и не будет, но вилы найдутся. Вилы, а не борщ.
— Ну, денег попросим. Нам поесть надо, на святое дело идём. Она женщина слабая и набожная, а у нас атомная бомба.
План Серёги был настолько прост, что свободно бы уложился в одну-единственную газетную строчку: «Угрожая атомной бомбой, злоумышленник похитил у потерпевшей серёжки, обручальное кольцо и денежные средства на сумму 670 рублей».
— На грабёж не пойду, — заявил Саня.
— Смотри-ка, это не Володька чешет?
Саня прищурился. Впереди шла ещё одна фигура с тачкой — только в ней, судя по всему, бугрилась картошка.
— Вроде он.
— Эй, Вова! Погоди! Шевели булками, Саня.
— Вам чего? — спросил Володя и с недоверием посмотрел на Саню, про которого в посёлке уже несколько часов ходили странные слухи.
— Ты жить хочешь? — спросил Серёга.