лов Винни.
— Винни? Кто это?
— Газетчик Джереми Винни, театральный критик из «Таймс». Похоже, они с Синклер были хорошими друзьями. Больше всех потрясен, насколько могу судить. Хотя это странно, если задуматься.
— Почему?
— Потому что здесь находится и ее сестра. Но это Винни требовал, чтобы убийцу арестовали, тогда как Айрин Синклер абсолютно ничего не сказала. Даже не спросила, как убили ее сестру. Ее это не волновало, если вы спросите мое мнение.
— И в самом деле, странно, — заметил Линли.
Сент-Джеймс пошевелился.
— Вы сказали, что была задействована еще одна комната?
Макаскин кивнул. Подойдя к столику у стены, он взял несколько папок и рулон бумаги. Когда он развернул его на столе, все увидели весьма точный поэтажный план дома. Он был проработан до мельчайших деталей, несмотря на то, что побыть в Уэстербрэ довелось очень недолго. Макаскин улыбнулся, и сам довольный своей работой. Прижав углы листа папками, он указал на правую сторону.
— Комната жертвы находится в восточной части дома. — Он открыл одну из папок, глянул на свои записи, затем продолжил: — С одной стороны к ней примыкает комната Джоанны Эллакорт и ее мужа… Дэвида Сайдема. С другой стороны живет молодая женщина… вот она. Леди Хелен Клайд. Это вторая комната, которую опечатали. — Он как раз вовремя поднял глаза, чтобы прочесть удивление на лицах всех трех лондонцев. — Вы знаете этих людей?
— Только леди Хелен Клайд. Она со мной работает — ответил Сент-Джеймс. Он посмотрел на Линли. — Ты знал, что Хелен поедет в Шотландию, Томми? А я-то думал, что она собиралась поехать с тобой в Корнуолл.
— Она упросила меня отпустить ее сюда вечером в прошлый понедельник, поэтому я поехал один. — Линли посмотрел на план, задумчиво проведя по нему пальцами. — Почему опечатали комнату Хелен?
— Она соединяется с комнатой жертвы, — ответил Макаскин.
— Нам повезло, — улыбнулся Сент-Джеймс. — Где же еще могла поселиться наша Хелен! Конечно, по соседству с жертвой. Нам стоит немедленно с ней поговорить.
При этих словах Макаскин нахмурился и наклонился вперед, многозначительно вклинившись между двумя мужчинами, явно желая привлечь их внимание.
— Инспектор, — произнес он, — что касается леди Хелен Клайд… — Что-то в его голосе заставило его собеседников умолкнуть. Они украдкой переглянулись, когда Макаскин сурово добавил: — Что касается ее комнаты…
— А что с ее комнатой?
— Похоже, до жертвы добрались через нее.
В ту минуту, когда инспектор Макаскин выдал эту потрясающую информацию, Линли лихорадочно пытался понять, какого черта Хелен торчит со всеми этими актерами в Шотландии.
— Что заставляет вас так думать? — спросил он наконец, хотя его мозг все еще был занят последним разговором с Хелен, менее недели назад, в его библиотеке в Лондоне. Она тогда была в прелестнейшем шерстяном платье цвета нефрита, попробовала его новый испанский херес — как всегда весело смеясь и болтая, а потом поспешно ушла, чтобы встретиться с кем-то за ужином. С кем? Хотел бы он это знать. Она не сказала. Он не спросил.
По лицу Макаскина он понял, что у того припасены кое-какие соображения и он просто ждет подходящего момента, чтобы предъявить их все разом.
— Потому что дверь, ведущая из комнаты жертвы в коридор, была заперта, — ответил Макаскин. — Когда Мэри Агнес безуспешно пыталась разбудить ее сегодня утром, ей пришлось воспользоваться запасным хозяйским ключом…
— Где они хранятся?
— В кабинете. — Макаскин указал на план. — Нижний этаж, северо-западное крыло. — Он продолжал: — Она отперла дверь и нашла тело.
— У кого есть доступ к дубликатам ключей? Есть еще комплект?
— Запасные только одни. Ими пользуются исключительно Франческа Джеррард и Мэри Агнес. Их держат запертыми в нижнем ящике стола миссис Джеррард. И только у нее и у этой девушки Кэмпбелл есть ключи от данного ящика.
— И больше ни у кого? — спросил Линли.
Макаскин задумчиво посмотрел на план, найдя взглядом нижний северо-западный коридор. Он был частью четырехугольника, возможно пристройкой к зданию, и отходил от большого холла почти у лестницы. Он указал на первую комнату в коридоре.
— Здесь живет Гоуван Килбрайд, — пробормотал он. — Он у них тут мастер на все руки. Он мог бы добраться до ключей, если бы знал, что они там.
— А он знал?
— Вполне возможно. Я выяснил, что обязанности Гоувана в основном не связаны с апартаментами постояльцев, поэтому ему дубликаты ключей ни к чему. Но он мог знать о том, что «хозяйский» комплект ключей существует. Мэри Агнес могла сказать ему, где они лежат.
— Вы полагаете?
Макаскин пожал плечами:
— А почему нет? Они еще совсем юные. А молодые иногда довольно нелепым образом пытаются произвести друг на друга впечатление. Особенно если между ними существует симпатия.
— Что сказала Мэри Агнес, были ли хозяйские ключи на своем обычном месте сегодня утром? Их никто не трогал?
— По-видимому, нет, поскольку стол был заперт. Но на такие вещи девушки вряд ли обращают внимание. Она отперла стол, взяла в ящике ключ. Лежали они или нет на том самом месте, куда она их положила, она не знает, так как в последний раз просто бросила их в ящик не глядя.
Линли был восхищен: масса информации за столь короткое время! Он смотрел на Макаскина с растущим уважением.
— Все сюда приехавшие друг друга знают, так? Тогда почему была заперта дверь Джой Синклер?
— Из-за вчерашней свары, — подал голос из своего угла Лонан.
— Свары? По какому поводу?
Макаскин бросил на констебля порицающий взгляд: его людям не пристало употреблять такие вульгарные словечки. Извиняющимся тоном он сказал:
— Это все, что нам пока удалось узнать сегодня утром у Гоувана Килбрайда — до того, как миссис Джеррард отослала его прочь, приказав дожидаться сотрудников Скотленд-Ярда. Только то, что произошла какая-то ссора, в которую оказались вовлечены все актеры. В разгар ее что-то там разбили и разлили в холле, какие-то напитки. Один из моих людей нашел в мусоре осколки фарфора и стекла. И еще уотерфордского хрусталя. Похоже, спор был жарким.
— И Хелен приняла в нем участие? — Сент-Джеймс не стал дожидаться ответа. — Томми, насколько хорошо она знает этих людей?
Линли медленно покачал головой:
— Я вообще не знал, что она их знает.
— Она тебе не сказала…
— Она отказалась ехать в Корнуолл, сославшись на то, что у нее другие планы, Сент-Джеймс. Она не сказала, что за планы. А я не спросил. — Линли поднял взгляд и увидел, как изменилось выражение лица Макаскина — внезапное движение глаз и губ, почти неуловимое. — Что такое?
Макаскин задумался, но всего на секунду, потом взял одну из папок и вытащил листок бумаги. Это был не отчет, а сообщение, из тех, что содержат информацию с грифом «для внутреннего пользования», профессионалу от профессионала.
— Отпечатки пальцев, — пояснил он. — На ключе, которым запирали дверь, соединяющую комнату Хелен Клайд и убитой. — Словно понимая, что он балансирует на грани неподчинения своему начальству (главный констебль приказал все оставить Скотленд-Ярду) и оказания всей посильной помощи своему брату полицейскому, Макаскин добавил: — Буду признателен, если вы не станете упоминать мое имя в отчете, но как только мы поняли, что в комнату убитой проникли через дверь смежной комнаты, мы тайком принесли ключ сюда и сравнили отпечатки на нем с теми, что сняли со стаканов для воды в других комнатах.
— В других комнатах? — быстро спросил Линли. — Значит, отпечатки на ключе принадлежат не Хелен?
Макаскин покачал головой, потом нехотя произнес:
— Нет. Они принадлежат режиссеру постановки. Он валлиец, некто Рис Дэвис-Джонс.
Линли, немного подумав, заключил:
— Значит, Хелен и Дэвис-Джонс прошлой ночью обменялись комнатами.
Сидевшая напротив него сержант Хейверс скривилась, но на него не посмотрела, только зачем-то провела своим коротким пальцем по краю стола, не отводя глаз от Сент-Джеймса.
— Инспектор, — осторожно начала она, но Макаскин ее перебил:
— Нет. Согласно показаниям Мэри Агнес Кэмпбелл, в комнате Дэвис-Джонса вообще никто не ночевал.
— Тогда где же была Хелен… — Линли резко замолчал, чувствуя, как его охватывает дурное предчувствие, как предвестие болезни, уже проникшей в организм. — О, — произнес он и затем: — Простите, сам не знаю, что говорю.
Он внимательно принялся разглядывать поэтажный план и чуть погодя услышал, как сержант Хейверс бормочет какое-то ругательство. Она сунула руку в карман и вытащила шесть сигарет, которые взяла у него в фургоне. Одна сломалась, поэтому она выбросила ее в корзину и взяла другую.
— Покурите, сэр, — вздохнула она.
Одна сигарета, как обнаружил Линли, оказалась не слишком действенным успокаивающим. У тебя нет никаких прав на Хелен, грубо одернул он себя. Всего лишь дружба, всего лишь приятное прошлое, всего лишь годы веселых шуточек и смеха. Ничего более. Занятная собеседница, наперсница, подруга. Но никогда она не была его любовницей. Они оба были слишком осторожны, слишком не хотели этого, слишком опасались увлечься друг другом.
— Вы начали делать вскрытие? — спросил он Макаскина.
Ясно, что шотландец ждал этого вопроса с момента их приезда. С откровенно эффектным жестом, достойным эстрадного фокусника, он вынул из одной папки несколько экземпляров отчета и передал им, отметив наиболее существенную информацию: жертву закололи кинжалом шотландских горцев длиной восемнадцать дюймов, который проткнул ей шею и перерезал сонную артерию. Она умерла от потери крови.
— Однако полного вскрытия мы не сделали, — с сожалением добавил Макаскин.
Линли повернулся к Сент-Джеймсу:
— Могла она закричать или застонать?
— Едва ли. Разве что тихо что-нибудь пробормотать. Ничего такого, что можно было бы услышать в другой комнате. — Он опустил взгляд на листок. — Вам удалось сделать тест на наркотики? — спросил он Макаскина.