Беженец из Белоруссии рабочую биографию свою начал с должности подмастерья литейного цеха. Работа у горячей печи пришлась по душе вчерашнему крестьянину. Вскоре отец приобрел квалификацию мастера по варке металла в печах-вагранках и стал именоваться «вагранщиком». Всю свою трудовую жизнь он гордился званием рабочего и своей специальностью литейщика. В пламени вагранки отец видел будущую силу своей страны, видел счастливую жизнь народа и свое личное счастье.
Первые десять лет отец прожил на Пресненской заставе, снимая маленькую комнатушку в частном доме. Он быстро сроднился с пресненскими рабочими и полной чашей хлебнул невзгоды пролетарской жизни. На всю жизнь в его памяти остались события революционных дней 1905 года. Он воспринял их как призыв к борьбе с несправедливостью и насилием. Вместе с другими рабочими отец сооружал баррикады, расклеивал листовки, скрывался от жандармов в темных московских переулках, одним из первых пошел на заводские гудки, возвестившие 7 декабря в двенадцать часов о начале всеобщей стачки.
До конца своей жизни отец помнил о кровавой царской расправе с рабочими, помнил своих товарищей, оставшихся лежать на улицах и в переулках Пресни.
Впоследствии с замиранием сердца слушал его рассказы мой старший брат Николай. Вместе с отцом заново переживал он тяжелые дни столыпинской реакции, когда царские поработители жестоко мстили рабочему классу за восстание, организовав массовые аресты его участников.
— Несмотря на поражение, — говорил отец, — Декабрьское вооруженное восстание показало, что сплоченные и организованные рабочие представляют огромную силу. И мы стали готовиться к решающим схваткам с царскими палачами. Мы были уверены в своей конечной победе, упорно готовились к новым боям.
В эти тяжелые дни, трудное и тревожное время к Францу Гастелло пришло большое человеческое счастье. Здесь же, на Пресне, повстречал он свою любовь — добрую и веселую красавицу Анастасию Кутузову. Была она из рабочей семьи, жила с матерью, помогала ей растить двух братиков и училась в частной мастерской ремеслу мастерицы-белошвеи.
Долго думал жених, какой сделать невесте подарок к свадьбе, и порешил подарить ей швейную машинку. Радость будущей молодой хозяйки превзошла все ожидания: швейная машинка стала самой дорогой реликвией в их доме. В ловких руках Анастасии Семеновны памятный подарок мужа стал в семье незаменимым помощником. Каждый сезон семья Гастелло выглядела нарядно, обновки, сшитые заботливыми руками молодой хозяйки, были предметом доброй зависти и многочисленных друзей их семьи.
Старинную швейную машинку, долго служившую в доме, сегодня можно увидеть в Московском Политехническом музее.
На второй год семейной жизни у Франца Павловича Гастелло и его жены Анастасии Семеновны родился первенец — сын Николай.
Шел 1907 год. 23 апреля к молодым родителям с поздравлениями пришли многочисленные друзья-рабочие. День рождения Николая Гастелло был хорошей причиной собраться вместе, поговорить о заводских делах, почитать письма друзей из далеких ссылок.
В маленькой комнатке было тесно, но друзья все подходили и подходили. Каждый принес какой-нибудь подарок новорожденному. Поднимали тосты, произносили речи, пели песни. Но не громко: время было такое, что жандармы следили за каждым шагом рабочих. Но и в негромких этих песнях, в приглушенном разговоре можно было легко уловить то, о чем думала, чем жила в те времена пролетарская Пресня.
И когда крестный отец Коли, рабочий Василий Сергеевич Комиссаров, товарищ Франца Павловича еще по Брестским литейным мастерским, произнес тост в честь новорожденного, пожелав малышу вырасти настоящим борцом за пролетарское дело, — его слова встретили одобрением. Слишком велика была ненависть рабочих к режиму бесправия и насилия.
Рассказ третийДОРОГА ЧЕРЕЗ СОКОЛЬНИКИ
Перед самой первой мировой войной 1914 года семья Гастелло переехала с Пресненской заставы в Сокольники. Здесь прошли детские годы брата, здесь проходило становление его характера. Вместе с рабочими, будучи десятилетним мальчиком, Коля с радостью встретил Великий Октябрь.
Первым его наставником, главным учителем был отец. Он по-прежнему работал мастером литейного цеха, был уважаемым человеком в коллективе рабочих. Из цеха он уходил последним и иначе не мог. И дома, и на работе он любил приводить в пример слова Владимира Ильича Ленина о том, что каждый рабочий трудится теперь на себя и свою молодую республику, а потому трудиться следует в полную силу.
Как-то под Первомайский праздник отец пришел домой поздно вечером и, улыбаясь, сказал:
— Встречайте почетного вагранщика, героя труда! — и положил на стол огромный сверток. — Бери, мать, пролетарский подарок! Встретим Первомай, как подобает рабочей семье.
Трудными были для молодой Республики Советов первые ее годы. Разруха, голод… Рабочие жили на скромных пайках. Но и в этих условиях Советская власть находила возможность оказать помощь передовым рабочим, многодетным семьям, сиротам.
Вечером, когда за обеденным столом собралась вся семья, отец рассказал, как торжественно прошло предпраздничное собрание в мастерских, как руководство и партийная организация поздравили собравшихся с наступающим праздником Первого мая и вручили передовикам подарки. В числе лучших рабочих назвали и Франца Павловича Гастелло. Нашему отцу присвоили звание ударника труда и вручили награду: новый суконный костюм, а на семью выдали пуд пшеничной муки и четверть подсолнечного масла.
— Праздник мы встретим вкусными пирогами, — сказал отец. А за столом рассказывал о том, что стране сейчас нужен металл, нужны вагоны и паровозы. — Значит, нашему брату-литейщику придется постараться поработать на славу…
Николай не отрывал от отца глаз, старался не пропустить ни одного его слова, он гордился отцом, хотел быть похожим на него. Как торопил он время, чтобы быстрее подрасти и стать отцу помощником.
Радостным был тот памятный Первомай в нашем доме. Было много гостей. Весенний праздник совпадал с днем рождения отца, поэтому радость и веселье удвоились. В новом костюме, с алым бантом на лацкане пиджака, отец по праву был в центре торжества.
«Чем не жених, разве дашь ему сорок семь?!» — смеялись товарищи по цеху, тиская в объятиях именинника. Но Франц Павлович ловко увел разговор от собственной персоны, и в доме дружно зазвучали любимые в семье песни, частушки. Допоздна затянулось в тот день веселье. У нас, малышей, слипались глаза, но мы еще долго кружили хороводы и громко пели: «Как на папины именины испекли мы каравай». А Коля за весь вечер так и не отошел от отца, внимательно слушал его разговор с рабочими, звонко подпевал революционные песни.
Мы очень любили такие праздники. Еще накануне всей семьей шли встречать отца с работы. Знали, что каждого из нас ждут гостинцы, подарки. Гордые и счастливые возвращались домой, дружно помогали маме накрывать на стол и весь вечер составляли «программу» праздника.
Особенно любили в нашем доме Новый год. Вместе мастерили елочные игрушки, разучивали стихи и песни, убирали квартиру. Дня за три до праздника отец вместе с Николаем отправлялись за елкой. Выбирали, как правило, высокую и пушистую, и от вокзала шли с ней пешком. А вечером 31 декабря она красовалась в углу, сверкая самодельными игрушками и свечами. В доме пахло пирогами и елкой. Мы были неимоверно счастливы. А утром, в первый день Нового года, к нам снова съезжались гости — дети товарищей отца по мастерским. Побывать на елке у Гастелло стало для многих из них традицией. Родители с улыбками наблюдали за нашим весельем: на елке хватало и песен, и игр, и танцев. Когда расходились по домам, каждый держал в руках какой-нибудь подарок, чаще это были игрушки, которые так искусно умел мастерить наш отец.
Родители наши были людьми добрыми, часто нас баловали своим вниманием и заботой. Но они умели и требовать. Их просьба, совет или просто напутствие были для нас законом. В семье стало правилом — во всем помогать друг другу. И как-то само собой прививались к нам терпение, самообладание, уважение к старшим, стремление к хорошему и светлому.
В детстве отец наш с большим трудом окончил начальную сельскую школу. Тяжело жилось тогда. Летом-то бегал в лыковых лаптях да в обносках старших братьев, а зимой… Зимой неделями приходилось сидеть дома: валенок — одна пара на четверых. Но огромное желание учиться все-таки помогло отцу получить начальное образование. Он всю жизнь вспоминал школу с благодарностью — ведь там он научился читать и писать. Школа привила ему любовь к книгам, с которыми он не расставался до конца своей жизни. Книги открыли ему мир, особенно он любил читать о природе. О прочитанном охотно рассказывал детям, дополняя рассказ своими воспоминаниями и наблюдениями.
Трогательно и внимательно заботился отец о наших школьных делах, стремился во всем помогать нам, хотя порой это давалось ему нелегко. Чтобы быть достойным наставником подрастающим детям, он терпеливо совершенствовал свои знания в русском языке. Неоценимую помощь в этом ему оказывали стихи Пушкина, Некрасова, Никитина.
Прослышав однажды о белорусском поэте Янке Купале, отец стал с радостью читать его стихи, собирать книги и журналы, где они печатались в русском переводе.
Вскоре в нашей небольшой семейной библиотеке появилась книга стихов знаменитого земляка отца. Затем рядом со сборником стихов Янки Купалы на книжной полке «получил прописку» журнал «Современный мир» со стихами поэта «А кто там идет» в переводе Максима Горького. Это было любимое стихотворение нашего отца. К журналу «Современный мир» присоединились и другие издания с переводами стихов Янки Купалы, а также со стихами поэтов Брюсова, Нечаева, Белоусова.
Каждое из этих стихотворений отец знал наизусть, многие из которых с его слов выучили и мы.
Как-то отец занемог. Навестить больного пришли товарищи по работе. Друзья застали его лежащим в постели с томиком стихов Янки Купалы. И как-то сам собой зашел разговор о любимом поэте отца.