Иванов неловко метнул гранату. Граната полетела слишком высоко и упала близко.
Позорно близко!
— Вот...— тихо сказал Иванов,— не получилось...
Бойцы смеялись.
— Пятнадцать метров! — крикнул кто-то нарочно торжественно и значительно. — Рекорд.
Даже невозмутимый командир с трудом сдерживал улыбку.
— Ничего, Иванов,—сказал командир,— ничего. Не огорчайтесь. Вот, Тищенко, поможете товарищу Иванову. Поможете ему. Научите.
— Есть!— весело сказал Тищенко.
Иванов с завистью посмотрел на высокого друга и с восхищением потрогал мускулы на руках и на груди Тищенко.
Подошел часовой.
— Товарищ лейтенант,—сказал он командиру,—разрешите к вам обратиться.
— Пожалуйста.
— Красноармейца Иванова вызывает начальник заставы.
— Хорошо.
— Разрешите идти?
— Идите. Товарищ Иванов! К начальнику заставы.
— Есть!
Иванов шел по двору.
Часовой смеялся, уткнув лицо в огромный воротник шубы и искоса поглядывая на Иванова.
Кок фыркнул в фартук.
Конник, смеясь, усиленно скреб бок жеребца и отворачивался.
Всем было смешно видеть, как расстроен Иванов неудачей с гранатой, но никто не хотел обижать Иванова, и все старались, чтобы Иванов не заметил, как над ним смеются.
Только маленький Толик, сын начальника, сказал, останавливаясь против Иванова:
— Вы, дядя Иванов, гранату дальше дяди Тищенко бросили? Да? Это верно говорят?
— Толик! — укоризненно крикнула жена начальника. Ей тоже было смешно, и она отворачивалась от Иванова.
Иванов шел, опустив голову.
В кабинете начальника заставы.
Начальник давал Иванову боевое задание. Иванов, вытянувшись ״смирно“, стоял перед начальником.
— Хорошо,— сказал начальник.— Идите, товарищ Иванов. Повторяю вам еще раз: поезд по нашему участку пройдет сегодня. Вы сами понимаете, как важно, как ценно то, что везет этот поезд. Все ясно? -
— Все ясно, товарищ начальник.
— Исполняйте.
Иванов снова шел по двору.
Теперь он был одет вовсе, что нужно для боевого наряда: теплый полушубок, рукавицы, болотные сапоги, наган. Шлем опущен на уши.
Увидев Иванова, жена начальника подхватила на руки сына и унесла его, Толик смеялся, махал рукой Иванову и кричал:
— Дядя Иванов! Дядя Иванов! Пять-то метров кинул?..
Часовой, кок и конник не могли удержаться от смеха.
Тогда Иванов остановился посредине двора. Он некоторое время постоял неподвижно, потом, когда часовой, кок и конник, задыхаясь от хохота, схватились за животы, Иванов сказал негромко и как бы про себя:
— Шарик...
Часовой, кок и конник мгновенно перестали смеяться.
— Шарик...— громче повторил Иванов.
Часовой прыгнул к лестнице и, стремглав, взобрался на вышку.
Конник подхватил скребницу, отвязал коня и бегом бросился в конюшню.
Кок, оставив котел и теряя чищенные картошки, скрылся в кухне.
Иванов остался один.
— Шарик, собачка! — сказал Иванов, и Шарик вышел на двор.
Шарик был огромный серый пес. Немецкая овчарка, он всю жизнь прожил в суровых условиях пограничной работы, и он был могуч и страшно зол. У него была широкая грудь, сильные, как у волка, лапы, тяжелая голова и мощная мохнатая шея.
Шарик шел по двору неторопливо. Он недовольно ворчал и исподлобья осматривался по сторонам. Он подошел к лестнице на вышку, понюхал ступени и посмотрел .наверх. Потом подошел к коновязи, потом к двери в кухне.
Обойдя весь двор, Шарик подошел к Иванову. Иванов ласково улыбнулся.
— Шарик, собачка!— сказал Иванов.
Шарик встал на задние лапы и передние положил Иванову на плечи. Так они были почти одного роста.
Иванов смеялся.
— Пойдем, Шарик! Рядом.
Шарик вилял хвостом. Он шел рядом, боком прижимаясь к левой ногехозяина.
Иванов и Шарик вышли в ворота.
Тогда опустился с вышки часовой, конник вывел жеребца из конюшни и кок вышел ка крыльцо возле кухни.
Иванов и Шарик входили в лес. Лес начинался в ста метрах от заставы.
Лес был занесен снегом.
Снег лежал на земле, кусты были скрыты под огромными сугробами, и верхушки молодых елей и сосен зелеными крестиками торчали из-под снега.
На ветвях деревьев лежали такие большие комья снега, что ветви гнулись, пригибались низко к земле и ломались под тяжестью снега.
Ветра не было, и тихо было в лесу.
Снегирь с коротким резким свистом взлетел со снежной ветки, и ветка, вздрогнув, сбросила снежный груз и выпрямилась.
Снег обрушился на нижнюю ветку, сбил снег с нее, и так до подножья ели катилась снежная лавина. Ель дрожала, освобождаясь от снега.
Белая пыль на секунду скрыла подножье дерева. Белая пыль слилась с белым сугробом у корня ели.
Когда снежная пыль рассеялась, из-за сугроба высунулась голова Шарика. Шарик, приложив острые уши, отряхивался от снега. Вся темная морда собаки казалась седой из-за снега.
Отряхнувшись, Шарик чихнул.
Тогда из-за сугроба высунулась рука и дернула Шарика за ошейник.
Голова Шарика исчезла за сугробом.
За сугробом притаился проводник Иванов, и Шарик прижался к хозяину, распластался на снегу, за сугробом.
Пограничник тоже был весь белый от легкого снега, упавшего с ели.
Снег прикрывал шлем на голове пограничника, снег покрывал спину и плечи, снег засыпался за воротник.
Пограничник ежился от холода.
Снег таял, и струйкой воды стекали за шиворот и по спине.
Не высовываясь из-за сугроба, Иванов извивался, старался сбросить снег с плеча и с головы. Руки пограничника были заняты: одной рукой он держал за ошейник собаку, другой сжимал рукоятку нагана.
Снегирь перелетел на другую ветку. Он был совсем близко. Нагнув круглую головку, он весело смотрел на человека и его собаку.
Иванов со злобой покосился на снегиря.
Шарик вдруг насторожился, уши его приподнялись, лапы напряглись и вытянулись.
Иванов забыл о снеге.
Он слегка приподнялся и сразу низко нагнулся и потянул за собой собаку.
— Тише, Шарик,— сказал он шёпотом в самое ухо собаки. Собака поняла. Она легла на живот, прижав уши и вытянувшись на снегу. Только верхняя губа собаки приподнималась.
По лесу шел человек.
Он шел так быстро, как только позволял рыхлый снег.
Человек шел не прямо. Он петлил по лесу, пробирался в чаще кустарников.
Рядом с человеком шла собака.
Человек вел ее на коротком ременном поводке. Собака была большая и лохматая. Ее шерсть была черного цвета.
Человек прошел по занесенной снегом лужайке, и пограничник успел хорошо разглядеть этого человека.
Человек был огромного роста, слегка сутулый, с длинными, как у обезьяны, руками. Заросшее бородой лицо его было сумрачно и угрюмо. Он оглянулся и секунду его маленькие медвежьи глазки пристально смотрели прямо в ту сторону, где лежал пограничник со своей собакой.
Пограничник низко пригнулся, маскируясь в снегу, и его собака тоже распласталась за снежным прикрытием.
Человек не заметил ничего и пошел дальше. Он пробирался в кустах, и ветки кустов трещали, и снег осыпался с них.
Тогда пограничник пополз за сугробами. Его собака ползла рядом с ним. Иногда пограничник оборачивался и тихо шептал в ухо собаке:
— Ползти, Шарик!.. Ползти.
Шарик полз. Он полз очень старательно и казалось, что он подражает движениям человека. Шарик, передвигая согнутыми лапами, не подымаясь с земли, извивался и быстро полз. Он не отставал от своего хозяина.
Шарик дрожал от нетерпения. Его зубы оскалились, и шерсть на спине встала дыбом. Он переступал передними лапами, в любую минуту готовый броситься вперед.
Пограничник молча погрозил Шарику пальцем. Шарик не издал ни звука. Он посматривал то на хозяина, то вперед, туда, где между ветвями деревьев мелькала спина человека и черной собаки. Шарик понимал, что нужно ждать команду.
Пограничник снова пополз, и Шарик полз рядом. Снова, сокращая по прямой петлю, которую делал по лесу человек с собакой, пограничник и Шарик оказались совсем близко от врага.
Теперь настало время действовать.
Когда человек с собакой прошел мимо, пограничник отцепил карабин на ошейнике Шарика и крикнул боевую команду собачьей атаки:
— Фас!
Как тугая пружина, разогнулось тело Шарика, он стремительно пронесся и с размаху прыгнул на спину человека с черной собакой. Все смешалось в облаке снега. Последнее, что видел пограничник, была черная собака, огромными прыжками убегавшая в сторону густых зарослей кустарников.
Но Шарику помощь была не нужна. Когда Иванов добежал и рассеялся снег, взрытый упавшим человеком, стало видно, что Шарик сидел на спине врага и зубами держал его за шиворот. Человек лежал неподвижно, вытянув руки вперед.
Пограничник нагнулся, ловким движением сунул руку в карман тужурки задержанного и вытащил маузер.
— Ого! — сказал пограничник, значительно взвешивая пистолет на руке.
— Шарик, довольно! Ко мне, Шарик! Шарик!
Явно неохотно Шарик оставил человека и подошел к хозяину. Человек медленно встал. Все лицо его было в снегу. Он побелел от снега.
Пограничник направил на задержанного наган и маузер. Пограничник был гораздо ниже ростом, чем задержанный. Вся фигура пограничника казалась маленькой и хрупкой рядом с массивным великаном—задержанным.
— Руки! Руки все-таки поднимите,— спокойно сказал пограничник, дулом нагана показывая на руки задержанного.
Глядя исподлобья, задержанный медленно поднял руки. Так он казался еще больше. Пограничник смотрел на него снизу вверх.
— Спиной! Спиной попрошу повернуться, — сказал пограничник. Он был спокоен и дело