Полковник махнул рукой, и пограничники разошлись вдоль опушки леса.
Потом длинной изогнутой цепью рота стала подыматься по склону холма.
Андрей по прежнему шел немного впереди.
Лыжные палки он засунул сзади за ремень, и руки были свободны, палки у всех были заткнуты за ремни.
В сером, неясном свете Андрей увидел мохнатые крестики молоденьких сосен на вершине холма и груду засыпанных снегом валунов. Здесь несколько дней тому назад он лежал вместе с Яковлевым и Алыевым. Отсюда они смотрели вниз, на долину.
Широко расставив ноги, Андрей опустился на колени и лег в снег. Все бойцы, полковник и капитан сделали то же самое. Андрей пополз в снегу. За ними рота ползком двигалась к вершине холма.
Пушки стреляли все чаще. Слышны были глухие удары разрывов. Потом простучала пулеметная очередь, треснул винтовочный залп, снова затарахтел пулемет.
На вершине холма полковник подполз к Андрею. Андрей видел напряженное лицо полковника. Зубы полковника были стиснуты, глаза внимательно прищурены. Одетой в мохнатую варежку рукой полковник сдвинул на затылок капюшон маскхалата.
— Где укрепления? — шопотом спросил полковник.
Андрей показал рукой на темные деревья по ту сторону долины. Как раз в этот момент оттуда вырвалась короткая огненная полоса, рявкнула пушка, и сразу же слева, с краю долины, раздался приглушенный крик, и, захлебываясь, застрекотали пулеметы.
— Пошли в атаку...— сказал полковник.
Крик разрастался, становился громче и сильнее. Уже ни пулеметы, ни винтовочные выстрелы не могли заглушить его. Только разрывы снарядов прерывали ровный, раскатистый крик. Теперь было ясно слышно, что кричали ура.
— Первая рота,..— сказал полковник.
Ура стало еще громче, и вдруг сразу стихло, и несколько секунд ничего не было слышно, кроме выстрелов, а потом снова грянуло ура, и Андрей увидел, как маленькие фигурки лыжников, в коротких серых куртках, выскакивали поодиночке из леса и в беспорядке отбегали вкось по долине к тому месту, где были укрепления. Лыжники в серых куртках начали окапываться в снегу перед укреплениями, когда один за другим девять разрывов тяжелых снарядов взрыли снег и землю, повалили сосны, заволокли дымом это место.
— Время первому батальону,— громко сказал полковник.
— Вот они! — крикнул капитан Петров.
Андрей увидел, как в глубине долины побежали серые лыжники и за ними широкой цепью устремились из леса лыжники в белых халатах.
Пушки из неприятельских укреплений били вдоль долины. Андрей видел, как среди лыжников в белых халатах поднялось три столба земли.
״Там Асан״ - отчетливо подумал׳ Андрей.
Лыжники в серых куртках большой толпой выбежали из леса и, отстреливаясь, стали отходить направо, к подножию холма.
Тогда полковник встал па ноги.
— Товарищи! — крикнул он.
Андрей вскочил и, снимая винтовку, шагнул к склону. Он не слышал, что еще кричал полковник. Он шагнул к склону, лыжи скользнули вниз, и Андрей понесся, понесся все скорей и скорей; подножие холма быстро приближалось, казалось, будто лыжники в серых куртках растут, становятся все больше и больше. Андрей пригнулся, держа винтовку наперевес. Он не слышал звуков выстрелов. Пули коротко взвизгивали в воздухе. Или, может быть, это ветер шумит в ушах? Андрей смотрел вперед, только вперед. Он видел тусклый блик на кончике своего штыка, белую землю, которая мчалась навстречу, и солдат в серых куртках.
Враги уже совсем близко. Они встают. Солдаты в серых куртках встают и отбегают, отбегают назад.
Андрей услышал, как рядом кто-то громко крикнул ура.
Андрей обернулся.. По всему склону холма вниз неслись пограничники.
Полковник крикнул ура, и бойцы подхватили. Андрей тоже закричал и пригнулся еще ниже. Теперь он видел совсем близко от себя вражеского офицера в серой куртке, с серым меховым воротником. Офицер бежал на лыжах от Андрея, но Андрей быстро настигал его, и офицер часто оглядывался. Андрей крепче сжал винтовку. Офицер остановился, приседая, совсем повернулся к Андрею и быстро поднял револьвер. Андрей налетел на офицера. Что-то громко треснуло, и вонючий огонь ожог щеку Андрея. Андрей, не глядя, ударил штыком.
Справа от Андрея высокий солдат в лыжной шапке опустился на колено и вскинул винтовку. Андрей видел, как солдат целится, и вдруг этот солдат, один этот человек в лыжной шапке с кокардой, приковал все внимание Андрея. Какую-то сотую долю секунды Андрей смотрел на него и вдруг почувствовал, что происходит что-то страшное, и в следующую сотню секунды он уже ясно понял, в чем дело: вражеский солдат целился в полковника, а полковник не видел этого и что-то кричал, повернув голову и высоко подняв руку.
Андрей и солдат выстрелили одновременно. Андрей видел, как солдат дернулся всем телом и повалился лицом в снег. И еще Андрей видел, как полковник выпрямился, хватаясь 'за правый бок.
Полковник смотрел на мертвого солдата, и лицо у него было какое-то удивленное, а рот дергался от боли.
Густые облака морозного пара смешались с дымом выстрелов. В узкой долине пограничники дрались врукопашную, и штыки были опаснее пуль. Было около тридцати градусов мороза, но люди не чувствовали холода. Людям было очень жарко.
Андрей левой рукой обнял полковника за плечи. Полковник шатался.
— Вперед... — негромко сказал он. — Вперед, товарищи...
— Вы ранены! — крикнул Андрей.
Треск выстрелов заглушил его слова.
— Вы можете идти, товарищ полковник?
— Вперед! — шопотом повторил полковник и опустил голову.
Андрею удалось вынести полковника из свалки и оттащить направо, к холму, но четверо вражеских солдат заметили, что командир русских ранен, и устремились к Андрею. ־ Андрей положил полковника на снег. Полковник тяжело дышал. Кровь выступила у него на губах.
Четверо вражеских солдат шли без лыж, по колена проваливаясь в снег. Они стреляли часто и не целясь.
Андрей поднял винтовку. Он устал, руки дрожали. Стиснув зубы, он затаил дыхание. Он целился в грудь солдата, крайнего слева, и выстрелил. Солдат упал. Андрей перезарядил винтовку. Пули взрывали снег вокруг. Андрей опустился на колено и своим телом заслонил полковника. Он целился во второго солдата, но не успел еще дожать спуск, как солдат выронил винтовку и медленно опустился на снег.
Андрей не сразу понял, в чем дело.
Откуда-то сбоку грянули выстрелы.
Только,когда подбежал Иван Яковлев, Андрей сообразил, что подоспела первая рота.
— Я видел...— быстро говорил Иван, разрывая обертку индивидуального пакета. — Я видел, как упал товарищ... наш полковник... Я скорее бежал... Со всех сил, товарищ, бежал... Наши за мной,.. На противника кинулись... Я сюда бежал... Тебе, товарищ, помогать спешил, наш полковник спасать очень-очень спешил...
Андрей почувствовал, что сильно болит левая рука. Он снял рукавицу. Рука была залита кровью.
— Все враги бежали отсюда, в этот край долины... — возясь с перевязкой, говорил Иван. — Наши пушки бьют долину, наши бойцы наступают в долину, не могут враги терпеть атаку, и все побежали... Ваша рота одна удержала врагов, не дала уходить, не пустила, пока не ударили с фланга, пока с фронта не ударили бойцы дивизии... Молодцы, товарищ, ваша рота!...
— Идем скорее, — сказал Андрей. Его тошнило от боли.
— Теперь кровь не будет идти. — Иван застегнул полушубок на груди полковника и встал на ноги. — Я знаю, как лесом напрямик к дороге пройти. На дороге машину остановим, наш полковник скоро в госпиталь отвезем... Что с тобой, товарищ?
Андрей скрипнул зубами. Красные пятна перестали вертеться перед глазами.
— Идем, — глухо сказал Андрей.
Они подняли полковника и понесли его.
Полковник был очень тяжелый.
..........................................................................
— До свиданья, полковник, — комдив осторожно пожал руку полковника. Комдив смешно выглядел в белом больничном халате, одетом поверх гимнастерки с ремнями.
— До свиданья, товарищ комдив.
Комдив смотрел в окно. Окна дома финского кулака, где помещался госпиталь, выходили на замерзшее озеро. Солнце садилось. Снег был розовый и блестел. На снегу стоял санитарный самолет. Мотор работав, и ветер от винта раздувал полы шинели стартера и красный флаг в его руках.
— Кампания решается на перешейке,—сказал комдив.—Но и мы в наших лесах, мы будем наступать и теснить, теснить их без пощады.
Полковник молчал. Он думал о том, справится ли начальник штаба с командованием полка.
ОН БУДЕТ ВИДЕТЬ
Он кончил школу, когда его год призывался в армию. Он хотел стать авиаконструктором или архитектором — он еще точно не решил кем быть, —но его забрали в армию, в пограничные войска.
Ему не очень хотелось служить в армии, но он никому не говорил об этом в школе; на прощальном вечере он сказал, что уж если служить, то только в пограничных войсках, потому что пограничники всегда, даже в мирное время, вроде как на фронте: и настоящая опасность и схватки с вооруженными шпионами в темные ночи на границе־
Семку Гальперина, его друга, взяли во флот, и Семка сказал, что он зря расхвастался про пограничников, и что во флоте тоже здорово и все такое, но он стоял на своем и нарочно снисходительно сказал Семке, что, конечно, флот дело неплохое, и Семка немножко обиделся. Девочки слушали молча. Они с Семкой чувствовали себя настоящими мужчинами, грубыми и сильными.
Ему было немножко жаль расставаться со школой, и себя он немножко жалел, но и об этом он никому не сказал. Даже Кате он не сказал об этом, когда они шли ночью по пустым улицам после прощального вечера. Он чувствовал себя настоящим мужчиной. Он держал Катю под руку и говорил ей о том, как он любит ее, но боится, что она забудет о нем, когда он уедет к себе на границу. Он так и сказал: