״К себе на границу״.
Катя сказала:
— Разве можно забыть?.. — и голос ее дрогнул... Они остановились возле арки Главного штаба. Катя повернулась к нему, и он увидел, как блестят ее глаза. Моросил мелкий дожди к, и катино лицо было мокрое.
Катя смотрела ему в глаза, и ее лицо было мокро, и он обнял ее и поцеловал в губы, и губы были мокрые и холодные от дождя.
Потом он писал Кате длинные письма, и Катя отвечала ему на каждое письмо. Да, она любит его, его одного она любит и ждет, и пусть он напишет подробнее о жизни на границе.
В учбате[9] их научили всему, что должен знать боец, и они жили в общежитии, и весь день был расписан, так что не оставалось свободной минуты.
Потом Катя получила от него несколько писем с заставы. Катя отвечала на каждое письмо.
Потом письма долго не приходили. Это было в сентябре тридцать девятого года. Катя волновалась и не знала, что с ним, но семнадцатого сентября в газетах напечатали о войне с Польшей, и Катя поняла, где он, а еще через несколько дней она получила от него письмо из Польши.
Прошло некоторое время и снова он перестал писать, и Катя мучилась и думала, что, наверно, он встретил кого-нибудь там, в Польше, какую-нибудь девушку и забыл о ней, забыл о Кате.
Он не встретил никого в Польше. Он не писал потому, что его вместе с другими бойцами перебросили на границу с Финляндией, на север, в дикие, пустынные леса. Они долго ехали туда, и они не знали куда их везут, и никто из них не писал домой, и он не писал своей Кате. Он не писал ей, но он все время помнил о ней, и у него, был товарищ, которому он рассказал о пей как то ночью, когда не спалось и мерно стучали колеса на стыках рельс и в вагоне было темно.
Катя ждала письма. Каждый день она думала: ״Нет! Наверное, все-таки, сегодня придет письмо...״
Писем не было. Писем не было очень долго, и началась война с Финляндией, а письма все не приходили. Катя кончила курсы медсестер и работала в госпитале и очень уставала, и п городе было темно, и были ужасные холода, и в снегу, в финских лесах, шла война. Неужели он забыл о ней?
С севера письма шли долго.
Война была в разгаре, когда, наконец, пришло письмо. ״Из действующей армии״ было написано на конверте. Он писал Кате, что он жив и не ранен, и помнит её, и любит. Он спрашивал: любит ли она его? Ждет ли она?
Да, да! Да, она любит только его. Береги себя и возвращайся скорее, милый...
Он писал Кате каждый день, ко письма отправлялись не так часто, и Катя получала сразу несколько писем и раскладывала их по числам и читала по порядку.
Потом кончилась война. Последнее письмо от него было помечено десятым числом, а война кончилась тринадцатого. Семь дней Катя ничего не получала, и через семь дней пришло сразу два письма и па конверте был незнакомый почерк, и Катя долго не решалась прочесть эти письма. Ей было страшно.
Письма были от его товарища. Товарищ писал, что Андрей ранен в последнем бою, ранен в голову, ранен тяжело, но жив. В день мира товарищ Андрея написал ей первое письмо. Второе письмо было от четырнадцатого. ״Его отправили в госпиталь, — писал товарищ.— Его отправили в Ленинград и пусть она разыщет его, хотя он ни за что не хочет, чтобы она увиделась с ним״.
Катя плохо поняла в чем дело. Почему он не хочет видеть ее?
Она бросилась разыскивать его. Она побывала в трех госпиталях, но не нашла, а на следующий день, когда она дежурила, ее вызвали к телефону, и незнакомый голос сказал ей, что говорит доктор Иванов, ״да, да, тот самый Иванов״. Он звонил к ней домой, и ему дали телефон в госпиталь. Он просит ее зайти к нему в клинику. Ведь, она знает Андрея Горбова?
Катя больше ничего не слышала.
Она отпросилась у своего начальства и побежала в клинику Иванова. Швейцар, похожий на хирурга, в белом халате и в белой шапочке, сказал ей, что доктор еще не приехал, он сейчас будет, пусть она подождет здесь. Катя не могла стоять на месте и вышла на улицу.
К подъезду подъехал высокий человек на мотоциклете. Он соскочил с мотоциклета и, шагая через две ступеньки, вбежал в дверь. Катя еще немного подождала и снова вошла и спросила у швейцара: ״Не приходил ли Иванов?״— и швейцар сказал: ״Как же! Вот они!“ — и показал на высокого человека в расстегнутом халате. Катя узнала его. Это и был Иванов. Катя думала, что известный хирург старый и обязательно в очках, а это был молодой и был похож на матроса.
Катя сказала:
— Вот и я пришла...
Иванов сначала не понял, а когда узнал, кто она такая, то нахмурился и велел дать ей халат.
Иванов отвел Катю в свой кабинет, и она едва шла от волнения.
— Дело в его нервах,— сказал Иванов. Он все время хмурился.— Выдержит он или нет — вот в чем дело. Он ни за что не хотел, чтобы вы знали, где он. Пусть она думает, что я убит,— так он сказал. Понимаете? Зачем я ей такой?— так он мне сказал. Понимаете? Да? Я оперировал его. Может быть, он поправится. Может быть — нет. Нужна еще одна операция. Понимаете? Я не смог скрыть от вас. Я решил, все таки, найти вас. Вы дадите мне честное слово, что будете молчать. Хорошо? И вы посмотрите на него и сами решите. Если он поправится, все отлично. А если нет, то вы сами решите. Идемте.
Андрей Горбов лежал один в маленькой палате. Окно палаты всегда было завешано темной шторой.
Андрей Горбов был слеп. Его ранило в голову и повредило какой-то нерв, и он ослеп.
Он не видел, как вошли Иванов и Катя.
Он узнал шаги Иванова и повернул голову к дверям. Катя остановилась в дверях. Она до крови укусила себе ладонь.
Он лежал, повернув к ней голову, и лицо у него было такое, будто ему очень больно.
— Доктор?— спросил он, и Катя не узнала его голоса.
— Да,— сказал Иванов.— Болят глаза?
— Нет,— сказал Андрей.— Нет, не болят.
— Это такая операция,— сказал Иванов,— что я буду до смерти гордиться вами.
Иванов смотрел на Катю и хмурился.
Катя молчала. Кровь текла из прикушенной ладони. Два дня Катя ухаживала за Андреем. Она меняла ему повязки и ночью дежурила у него. Она молчала. Ока ничего не говорила, чтобы он не угнал ее по голосу. Она слышала, как он рассказывал Иванову о ней, о Кате. Он несколько раз повторил: ״Пусть она думает, что меня убили. Зачем я ей нужен такой!״
Иванов рассердился. Он сказал:
— Еще два дня — и я сделаю вторую операцию, и вы снова увидите. Вы будете видеть, как раньше, и вам будет стыдно. Слышите? Вам будет стыдно потому, что вы не верили мне?
Андрей улыбался, и у него было такое лицо, что Катя не могла смотреть на него.
Андрей лежал в темноте. Было больно глазам и темно. Всегда темно. Он лежал в темноте и думал. Онвспомнил день за днем всю жизнь и каждое слово, которое когда-нибудь говорила ему Катя и какое у нее лицо. Он хорошо помнил какое у нее лицо, каждуючерточку он помнил. Он думал о Кате, и он знал, что ока придет. Как это будет? Как она найдет его? Обэтом он не думал. Он знал: Катя придет к нему. Он говорил доктору — пусть она решит, что меня убили, а думал о том, что она придет к нему. И она пришла. Когда она в первый раз меняла ему повязку, он узнал ее руки. Онхотел крикнуть, позвать ее, но какой-то комок сдавил его горло, и он испугался, что не выдержит и заплачет. Он стиснул зубы. Он ждал, что она скажет хоть слово, но Катя молчала. Катя молчала! Тогда он решил, что так нужно.
Катя провела с ним два дня и молчала. Значит так нужно. Значит она хочет, чтобы он не знал. И он скрыл. От всех скрыл, что узнал Катю. Он ни разу не выдал себя. Эго было трудно, но он научился многим нелегким вещам и он ни разу не выдал себя.
К концу второго дня Катя вошла в палату и увидела, что Андрей плачет. Он лежал, повернув голову к двери, и слезы текли у него по лицу.
Катя села на стул возле кровати и долго смотрела на него. Он перестал плакать, тяжело вздохнул и повернулся к стене. Катя решила, что он уснул. Ей было ужасно плохо.
Она тихонько позвала:
— Андрей...
Он не пошевелился, и она вышла из палаты.
Ей было ужасно плохо. Она думала, что со временем она привыкнет к его слепоте, но без глаз он был почти как чужой. Она любила его, конечно, она любила его, но она не могла привыкнуть к его слепоте. Ей было жаль его, но она ничего не могла сделать...
Поздно вечером Катя вошла в палату Андрея, когда Иванов был там. Андрей сидел на кровати и говорил:
— Что же еще, доктор? Я очень хочу видеть, но я, ведь, понимаю... Я сам поступил бы также? И потом, не так уж это важно... Что?..
Иванов сказал:
— Меняйте перевязку, сестра.
Андрей вздрогнул:
— Что? — сказал он. — Мало ли было у меня девчонок? Все они одинаковы. Что? Я не знаю, доктор, которая была лучше. Я часто думаю и вспоминаю их и сравниваю. Это же ребячество, доктор, придавать какое-то значение. Не все ли равно? Когда у меня были глаза, я не терял времени даром. Может быть, это вам не нравится, доктор?
Иванов хмурился и смотрел в упор на Катю.
У Кати дрожали руки, и она нечаянно дернула бинт.
— Осторожней! — сказал Иванов.
— Ничего, я потерплю,— сказал Андрей.
Кате было так трудно, что она не знала,
как у нее хватило сил выдержать, и она поняла, как сильно он любит ее, и ей показалось, что только это и важно и даже его слепота ничего не значит.
Прошло два дня и Иванов сделал Андрею вторую операцию. Операция длилась час десять минут.
Катя ждала у дверей операционной.
Иванов вышел из операционной бледный и усталый, как после тяжелой физической работы. Он ничего не сказал Кате и молча прошел мимо, будто не заметил ее. Она пошла за ним в его кабинет и помогла ему снять халат, и тогда он посмотрел на нее и спросил:
— Ну, как же вы решили?
Она сказала:
— Доктор, он поправится?
Иванов нахмурился и сказал, не глядя на Катю: