— Я думаю, он будет видеть.
После операции Андрей две недели лежал с повязками на глазах, и через две недели Иванов сам снял ему повязки, и первое, что увидел Андрей, была Катя.
ЗАП0ЛИТРУКА КОРЕНЧУК
В домике, где расположился штаб полка, собрались коммунисты.
День кончался.
В небе гудели моторы. Наши самолеты возвращались с запада.
Морозные узоры на окнах домика Штаба розовели в лучах заходящего солнца.
Коммунисты рассаживались в тесной комнате, сидели ка койках, на табуретках, на самодельных скамьях. Здесь работал штаб, и здесь же жили командир полка и комиссар и начальник штаба.
Печка из оцинкованного железа была жарко натоплена. На бревенчатых стенах висели полушубки, ватные фуфайки и металлические каски. В углу стояли лыжи.
Партийное собрание началось.
Коммунисты пришли с оружием. С мороза оружие покрылось инеем, и во время собрания коммунисты вытирали оружие.
За перегородкой непрерывно раздавались голоса, звонил телефон. Штаб работал.
Партийное собрание разбирало заявление о приеме в партию.
Встал замполитрука Коренчук.
Его заявление о переводе изкандидатов в члены партии разбиралось первым. Он рассказал о своей жизни. У него вообще негромкий голос, а на партийном собрании он волновался и говорил совсем тихо. Он говорил недолго. Собственно рассказывать ему почти нечего. В несколько фраз укладываются все несложные события его жизни.Родился он в 1917 году в семье крестьянина-бедняка, потом учился в фабзауче, выучился на электрика иработал на заводе неподалеку от Москвы, потом был призван в Красную армию,служил в пограничных войсках и был назначен замполитрука. В 4-м полку замполитрука Коренчук с начала формирования полка. Вот и все.
Коренчук кончил и сел на место.
Тогда начали выступать коммунисты, и то, чего не сказал Коренчук, сказали его товарищи по полку. Командиры и бойцы - коммунисты говорили о Коренчуке много, и каждому хотелось сказать еще больше и еще лучше, и говорили они о Коренчуке с удивительной теплотой, почти с нежностью. Так говорит о брате брат, о близком друге — близкий друг.
Коренчук был в разведке с лейтенантом Ракоса. Военная специальность Коренчука — сапер и как сапер Коренчук был в разведке. Шли на лыжах. Коренчук уже три года прослужил в Карелии и хорошо ходил на лыжах. Возле моста разведчики вышли на дорогу. Шоферы остановились, потому что на снегу были видны какие-то углубления, и шоферы боялись ехать дальше. Дорога могла быть минирована.
Коренчук пошел вперед.
— Осторожнее, — закричали шоферы,— осторожнее: там мина.
Коренчук ничего не ответил. Коренчук только улыбнулся,
— Он же сапер, — объяснили шоферам пограничники, спутники Коренчука,
Коренчук осмотрел дорогу. Углубления были расположены в два ряда — по три в ряд, всего шесть углублений. Первый ряд оказался сделан для маскировки, но вторые три углубления были следами настоящих мин. Коренчук осторожно раскопал снег и извлек мины. Дорога была свободна.
Броневики хотели двигаться дальше, когда финны открыли огонь.
По просеке в лесу били пулеметы, и впереди на дороге, и с боков дороги из леса стреляли пулеметы.
— По одному перебежкой в лес, — скомандовал лейтенант Ракоса.
Пограничники отошли в лес, направо от дороги. Это было единственное направление, по которому противник не вел огня.
Задачей разведки было обнаружить противника, и разведка выполнила задачу. Теперь нужно пройти назад, к командному пункту.
Лыжи остались на дороге, в том месте, где ложились пули врага, и пограничникам пришлось идти по лесу без лыж.
Снег в лесу рыхлый и глубокий.
Кореачук шел впереди. Он шел по грудь в снегу и прокладывал путь остальным. Пограничники двигались гуськом. Идти было трудно. Шли медленно.
Солнце зашло, серели сумерки, и в лесу было почти темно.
Пограничники шли молча.
Впереди раздались голоса. Коренчук прислушался. Впереди говорили по фински. В лесной тишине ясно слышны были голоса. Коренчук вынул гранату и пошел. Пограничники шли за ним. Так дошли они до края леса, и Коренчук увидал окопы финнов.
Какова численность врага, установить было трудно, да Коренчук и не думал об этом. Он обернулся. Пограничники шли за ним.
Тогда Коренчук замахнулся гранатой и во весь голос крикнул:
— Рота! Гранаты к бою! В атаку!
Коренчук крикнул и, бросив гранату, бросился в окопы. Пограничники не отставали от него.
Что происходило в первые несколько минут, трудно было понять. Пограничники ворвались в окопы и схватились с врагом врукопашную. В тесном окопе нельзя было размахнуться, и пограничники били прикладами к штыками.
Финны растерялись.
Нападение было так внезапно и решительно, что в панике финны не знали, где свои и где чужие. Финский офицер ударил по плечу пограничника и по-фински что-то скомандовал. Офицер так и не узнал своей ошибки... штык пограничника сразил его.
Финны спасались бегством, они выскакивали из окопа и бежали в лес. В окопе оставались раненые и убитые. В окопе оставалось брошенное оружие.
Только отбежав далеко от окопа в лес, финны поняли, что произошло. Они открыли огонь и вернулись к окопу, но пограничники уже отходили.
Финны много писали в своих газетах, финны очень много кричали о том, что-де против десяти русских устоит один финский солдат.
Разведка вернулась на командный пункт без потерь.
Замполитрука Коренчук сразу же получил другое боевое задание.
Полк несколько дней не выходил из боя, и пограничники сражались без отдыха несколько дней, и Коренчук был одним из лучших бойцов.
* * *
Партийное собрание единогласно решило перевести замполитрука Коренчука из кандидатов в члены партии.
После собрания я попросил Коренчука рассказать поподробнее о бое с финнами в окопе.
Коренчук пожал плечами и нахмурился.
— Что ж рассказывать, — сказал он, — все было очень просто... Вот люди у меня во взводе замечательные! О, это героический народ! Грахов, Николаев, да в общем все бойцы. Все едино шли в атаку, все едино бились...
Мы вышли на крыльцо.
Коренчук улыбнулся.
— А хорошие здесь места в Карелии,— сказал он негромко,— только холодно...
Ели окружали домик штаба.
Ели были белы от снега.
Солнца уже не было видно, ко небо еще светилось па востоке. На западе глухо слышались удары пушек.
ОЧЕНЬ КОРОТКИЙ РАССКАЗ
Наверху снег был еще совсем хороший и отличное скольжение, и он целый день взбирался на вершины холмов, съезжал до плато и снова взбирался до вершины. От блеска снега его глаза слезились, а когда он закрывал глаза, оранжевый свет проникал сквозь веки.
Весь день ни одного облака не появлялось на небе, и солнце грело совсем по-весеннему, и снег так сильно отражал свет, что казалось, будто от снега исходит тепло.
Он в хорошем темпе взбирался наверх и честно работал, упираясь палками и широко расставляя согнутые в коленях ноги, ему становилось жарко, и пот стекал по его лицу. На вершинах он отдыхал — немножко, несколько секунд — и потом устремлялся вниз, и скольжение было отличное, и на больших скоростях он поворачивал то влево, то вправо, клонясь всем телом и взмахивая палками. От скорости воздух становился упругим. Ветер резал глаза.
Несколько раз он падал и весь зарывался в снег.
Лежа на снегу, было хорошо смотреть на бледносинее и пустое небо. Всякий раз, как он падал, он некоторое время лежал на спине и смотрел на небо. Потом ему становилось холодно, он вскакивал и отряхивался от снега, как собака.
Он никогда не скучает, если он совсем один.
Он мог бы всю жизнь ходить так на лыжах и, падая, лежать на снегу, пока не станет холодно, и смотреть на небо.
Если он ударялся, он сердито говорил сам с собой, а когда хорошо получался поворот, он негромко вскрикивал.
Часов около пяти он пошел вниз.
По ущелью он съехал прямо в долину. Ущелье все было в тени, и лыжи гремели по замерзшему насту, и к концу спуска скорость стала такой, что он едва устоял на ногах.
Вокруг бревенчатого дома туристской базы росли кривые березы и молоденькие сосны. Крестики верхушек сосен были яркозеленые. Весной хвоя всегда кажется гораздо ярче, чем обычно.
Он отстегнул пряжки и снял лыжи. К дому он подошел, неся лыжи на плече.
Андрей сидел на ступеньках крыльца. Было похоже, будто он ждет чего-то.
— Ты опять опоздал к обеду,—сказал Андрей.
Андрей был чисто выбрит. На нем была
белая рубашка.
— Почему ты так расфрантился?
— Просто так. Надоело ходить грязным.
— Наверху отличное скольжение.
- Да?
Он прислонил лыжи к стене, рукавицами сбил снег с ботинок и вошел в дом. После яркого света в коричневом полумраке коридора он ничего не мог разглядеть. Он шел медленно, вытянув руки вперед. Он всегда боялся ходить в темноте.
За его спиной раскрылась дверь и в коридоре стало светло. Он обернулся и остановился, прислонясь плечом к стене.
В сияющем четырехугольнике двери стоял Андрей. Андрей придерживал дверь рукой, пропуская вперед женщину в синем свитере и в распахнутой меховой шубе.
Он кончал обедать, когда в столовую пришли пятеро, которые приехали сегодня утром, Четверо мужчин и женщина.
Он был наверху, на плато, когда они приехали, но повар уже рассказал ему о них.
Женщина подошла к его столу.
— Здравствуйте,— сказала она, - Вот уж не думала вас встретить.
— Здравствуйте.
Он поднялся и стоял, опустив голову. Он не знал, о чем говорить с ней. Он видел ее там, в дверях, и он знал, что она здесь, и вот уже полчаса он старался привыкнуть к тому, что она здесь, но это было слишком неожиданно. Он совсем не знал, как говорить с ней.