— Вот ты входишь в троллейбус и видишь, в другом конце стоит девушка, которая тебе нравится, и между вами толпа — что ты будешь делать?..
— А что я должен делать?.. — спросил Дима.
— Врешь… — говорю. — Будешь проталкиваться…
— Не буду, — говорит Дима. — Захочет — заметит…
А я ему:
— А если ей нужен партнер в жизни, который проталкивается?..
— Тогда она мне не нужна, — подумав, ответил Дима.
…Раннее летнее утро — следующее после бурной ночи. Небо светлое и розовое.
Дома-новостройки спят.
К гаражу Дроновых подъезжает машина. Затихает мотор.
Дронов вылезает и идет открывать гараж.
Перед дверью гаража он внезапно останавливается, потом наклоняется к замку и что-то долго разглядывает. Потом оборачивается к жене:
— Иди сюда.
Она сначала высовывается из окна, потом вылезает и идет к нему.
— Ну что?
— Погляди, — говорит он.
Она протирает сонные глаза и смотрит.
На двери большой висячий замок, которого не было, когда они уезжали, а петли перехвачены бечевкой, узел которой залеплен пластилиновой печатью с гербом.
— Опечатано… боже мой… — наконец говорит она.
— У тебя есть мелочь? — спрашивает Дронов.
Она роется в сумочке.
— Дай двадцать копеек… нет… пятак, — говорит он.
Она протягивает монету. Он внимательно ее разглядывает.
— Ну, точно… — говорит он и показывает на печать.
Она вглядывается, потом ахает.
— Как ты догадался?
— Буквы на печати идут в обратную сторону. Пятаком запечатали.
— Что все это значит?
— А замок узнаешь? — опрашивает он.
— Нет!.. Да… Это наш замок.
— Дедов замок, — уточняет он. — Он опечатал наш гараж.
— Славик… это его гараж, — уточняет она. — Ты забыл?
— Спать… спать… — говорит он. — Спать…
И начал запирать машину.
Из-за угла вышел дворник с метлой. Поглядел на них и стал мести асфальт — вжик… вжик…
— Что-то надо с этим делать, — говорит Валентина мужу. — Так дальше нельзя.
— Как идиоты метались по всей Москве, — говорит он. — Надо было или ждать дома или в отделении, Они давно все спят.
Они уходят. Дворник смотрят им вслед. Потом идет к ближайшему подъезду.
Он отворяет дверь. Там стоят, обнявшись, Дима и Люда. Они целуются.
— Э-эй… — говорит дворник. — Они ушли… Дима, эй.
Они отрываются друг от друга и непонимающе смотрят на дворника.
— А? — спрашивает Дима.
— Ушли твои родители, — говорит дворник. — Ушли спать.
Дима и Люда выбираются на рассветный двор.
Дима обнимает ее за плечи, и они идут к гаражу.
Дима осторожно снимает пластилиновую печать и висячий замок, потом отпирает ключом дверь и входит внутрь.
Люда распахивает дверь, и Дима из темноты гаража выводит лошадь.
— Просохла… бедненькая… — говорит Люда. — Есть хочет…
— Подержи ее, — говорит Дима.
Люда берет повод и гладит лошадиную морду. Дима запирает гараж и навешивает замок и печать.
— Поведем ее кормить, — говорит Дима.
— Куда?
— В лесной массив. А ты есть хочешь?
— Нет… А ты?
— И я нет…
Они берутся за повод и все втроем идут туда, где солнце встает из-за подмосковного леса.
…Солнце освещает кухню Дроновых. Завтрак стынет на столе.
Валентина и Дронов смотрят на Геннадия Васильевича, который чиркает спичкой, а спичка не загорается.
— Перестань курить, — говорит Валентина.
— Перейдем к делу, — говорит Дронов.
— Пожалуйста, — отвечает Геннадий Васильевич.
— Где будет жить лошадь?
— У меня в гараже.
— А машина где?
— Не знаю, не знаю… — говорит Геннадий Васильевич. — У дома постоит… Не знаю… Гараж мой… У меня документы. Хочу — подарю, хочу — продам, хочу — с маслом съем… Мое дело…
— Он с ума сошел! — вскрикивает Валентина. — Машина стоит тысячи, а лошадь пятнадцать рублей.
— Лошадь пятнадцать рублей?! — с гневом откликается Геннадий Васильевич. — Пятнадцать рублей стоит ее шкура на бойне!.. А лошади цены нет! Ах, вы!.. Она всю жизнь воду возила, а вы ее на рубли?
— Успокойтесь… — говорит Дронов. — Мы ничего не хотели сказать.
— Что хотели, то и сказали… Ладно, с вами все ясно… Хватит… Я вчера провел счастливый день… Позовите Диму скорей… — сказал Геннадий Васильевич, тяжело задышал и взялся рукой за сердце.
Лесная чаща. Дальние голоса.
— Для лошади много надо — еда, запчасти.
— Какие еще запчасти?
— Ясли, поводья… Этот, как его…
— Хомут? Хомут нужно… Да-а, хорошая вещь, и недорого…
— Лошадь не вещь, — говорит девочка. — Она живая… Именительный падеж — кто? Родительный — кого?.. Она живая.
— Еще нужна стоянка и это… место для выгула.
— Может, ее в живой уголок? — спрашивает девочка.
— Правильно, хотя великовато… А машины эти что?.. Аккумуляторы, акселераторы, карбюраторы — одна вонь.
— А от лошади не вонь?.. А от лошади не вонь?
— От лошади запах!
Разговоры, разговоры…
…Длинные тени домов. Коля и Сережа входят в тень и идут к подъезду, у которого стоит машина «Скорой помощи» и двое зевак.
— Гляди… — говорит Сережа.
— Вижу, — отвечает Коля.
— Ну-ка, Луноход, давай живей,
— Я живо… Я живо…
Наконец они входят в подъезд, как раз когда по лестнице санитары несут на носилках Геннадия Васильевича.
Впереди носилок идет врач, позади — Валентина.
— Луноход, ты лошадь купил? — спрашивает зевака.
— Мы в складчину, — отвечает Коля.
Геннадий Васильевич открыл глаза.
— Коля, Сережа… — радостно говорит он. — Меня увозят…
— Держись, Гена, держись, — говорит Коля Луноход.
— Ничего, — радостно говорит Геннадий Васильевич. — Они у меня еще попрыгают… Они еще не знают, что их ждет.
— Папа… опомнись… — жалобно говорит Валентина.
— Коля, Сережа… если я помру — вы мои наследники, — сказал Геннадий Васильевич. — И Дима… Я на вас завещание напишу… Вы мои наследники.
Геннадия Васильевича задвигают в «Скорую помощь».
— Луноход, а рысак твой где? — спрашивает второй зевака.
— Пасется, — ответил Коля.
…Верблюды промчались справа налево.
…Олени промчались слева направо.
Лавина машин мчится прямо на вас.
Стоп. Красный свет.
Коля Луноход один шествует по «зебре».
— Вот он… — говорит Дронов. — Знаменитый Коля Луноход.
Они с Валентиной сидят в машине.
— Из-за него все… — говорит Валентина. — Аферист.
— Откладывать больше нельзя — сегодня за них возьмемся.
Машины срываются с места.
Синий дым.
…Пасмурное небо смотрит в окна больничной палаты. Дальний гул машин.
У койки Геннадия Васильевича сидят Дронов и Валентина. Оранжевые апельсины сияют на тумбочке.
— Папа… что с тобой? Что тебя заботит?.. Скажи — мы все сделаем… — говорит Валентина.
— Сено… — отвечает Геннадий Васильевич.
— Сено?
— Для лошади, — отвечает Геннадий Васильевич.
Дроновы быстро переглядываются.
— Тут по телевизору выступал женский хор, — говорит Геннадий Васильевич. — Солистка пела, как старый пришел к ней в гости, и жил у нее три недели, и заболел… Она приняла меры, отвела его на море… и он захлебнулся. Шуточная песня… очень веселая… Все подпевали…
— Папа… машина ржавеет… Ты вспомни, сколько сил на нее убили.
— Семьдесят лошадиных сил, девяносто лошадиных сил, — ответил Геннадий Васильевич. — А мне нужна всего одна.
— Что ты с нами сделал? — сказала Валентина. — Ты подумал? Эта история с лошадью… Над нами на работе смеются.
— Уже смеются? — с интересом спросил Геннадий Васильевич.
— Старую клячу пожалел, а семью не пожалел…
— А кто пожалеет старую клячу? — спросил Геннадий Васильевич.
Помолчали.
— Я и вас теперь жалею… Но поздно спохватился, — сказал Геннадий Васильевич. — И не в жалости дело… Жалость — это сигнал, что надо бороться за живое против мертвечины…
— Все учишь, учишь…
— Это понятно, — сказал Дронов. — Старые люди завидуют молодым… Мы делаем то, чего им самим хотелось… когда-то.
— За наследство испугались, — сказал Геннадий Васильевич.
— Ну-у, это еще можно оспаривать, — неопределенно сказал Дронов. — Эти старички, знаете, Коля Луноход, Сережа… Это несерьезно.
— Еще одно слово… — сказал Геннадий Васильевич.
Все молчат.
— У Коли Лунохода огромная биография, — сказал Геннадий Васильевич. — Он участник всех войн и строек нашего века… у него куча родни по всей стране… Теперь живет с внуком-геологом — тот летом в поле, а осенью возвращается…
— Поправляйтесь… — сказал Дронов. — А этот Сережа?
— Плотник… В войну был сапером… строил переправы… по которым шли мои танки, — сказал Геннадий Васильевич. — Вопросы есть? Двое детей погибли в бомбежку. Жене шестьдесят один год… как и мне…
— А Люда? — спросила Валентина. — Кем она им приходится?
— Другом… Как и мне… Боитесь, что женюсь?
— Боимся, что Дима женится, — сказал Дронов.
— Она за него не пойдет, — сказал Геннадий Васильевич. — Вряд ли мы ей понравимся.
— А мы тебе… не друзья? — спросила Валентина.
— Ой… — сморщился Геннадий Васильевич. — Про это не надо…
— Ладно… Не будем… Поправляйся.
— У меня просьба, — сказал Геннадий Васильевич.
— Какая?
— Зайдите к Сереже.
— Зачем?
— Непременно… — быстро сказал Дронов. — Дайте адрес.
— Вот адрес… фамилии не знаю… Спросите Сережу.
— Что ему передать?
— Спросите насчет сена на зиму. Доставать надо сейчас.
— Пойдем, Славик, — сказала Валентина, поднимаясь.
— До свидания… — сказал Дронов.
— До свидания.
Они уходят. Тишина.
…Пасмурный день. Сыро. Машина Дроновых подъезжает к дому Сережи.
— По-моему, корпус этот, — говорит Дронов, оглядывая этажи. — Да, этот… Первый этаж… Пошли.
— Иди сам… — сказала Валентина.
Муж смотрит на нее и скрывается в подъезде. Валентина зябко передергивает плечами и садится в машину.