– Все, старый, улетело твое письмо по адресу!
Прокоп невольно поднял глаза к потолку. Венька криво усмехнулся, покачал головой и задумчиво сказал:
– Ну ты все-таки кадр, старый… Надо про тебя Апачу рассказать. Апач таких коллекционирует.
– Каких таких?
– Тупых таких!!! У него в коллекции как раз только такого экземпляра не хватает!
Прокоп снова надулся.
– Да ты чего, старый? - хихикнул гремлин. - Ты чего, обиделсо?
– Венька, прекрати, а? - жалобно попросил Прокоп.
– А то еще можно Мицголу тебя сдать - пусть забанит нах… - задумчиво обдумывал варианты гнусненький гремлин. - Любит он, сцука, это дело - меня вот забанил зачем-то…
Старый господар только вздохнул. Разговаривая с Венькой (да и большинством других гремлинов), он не понимал добрую половину.
– Да, в баньку бы сейчас неплохо… - почесал в затылке он.
В туалете зашумело, забурлило, а потом стукнула дверь, и на пороге появился Каналюга.
– Венька, у тебя слив не работает, - булькающим голосом сообщил он.
– Слив защитан, - рассеянно отмахнулся гремлин, одной рукой двигая мышкой, другой зажигая новый косяк, а ногами барабаня по клавишам. У гремлинов, собственно, ног и нет - они четвероруки, как мартышки.
– Не сдох пока, старый пень? - посмотрел на Прокопа Каналюга. - Живучая ты коряга…
Прокоп набычился, исподлобья глядя на этого водяного. Каналюга жил в самарской канализации уже почти полвека, что изрядно отразилось на его внешности - он стал тощим, как скелетина, зеленым, покрытым плесенью и ужасно вонючим. Кроме основного имени у него было еще и запасное - Туалетный Человечек. Ласковое такое прозвище. Каналюга и в самом деле любил в самый неожиданный момент выныривать из унитазов и пугать людей.
Особенно маленьких детей, за что пользовался недоброй славой.
– Я тебе сколько раз говорил окурки в унитаз не бросать? - пробулькал водяной, капая на пол буроватой жижей. - Загадили мне всю канализацию! А я там живу!
– Водяной должен жить в реке! - не выдержал Прокоп. - Или хоть бы в озере! На худой конец - в болоте… хотя это уже болотник будет.
– Прокоп, где ты у нас в городе последний раз незанятое озеро видел? - фыркнул Каналюга. - В Волгу меня не пускают… А маленькие водоемчики все нарасхват… И чем тебе моя канализация не нравится? Там хоть почитать всегда есть что…
– А запах?
– Чуть что, так сразу запах… - заворчал Каналюга, выжимая мокрые волосенки. Впрочем, их и было-то всего один пучок - на затылке. Остальная макушка - грязно-зеленая плешь. - Ничем я и не пахну, чего пристал?… У тебя, кстати, я слышал, дом сносят?
– Да…
– И правильно! Давно пора - у тебя там даже канализации нет!!! - возмущенно всплеснул руками водяник. - Это же анахронизм - посреди города антиквариат стоит! Снести! Я Михею еще в том году говорил - снести!
Своим знакомством с самарским городяником унитазный водяной очень гордился и всем подряд тыкал в нос - меня сам Михей уважает! Я в мэрии как у себя дома!
– А мне-то куда?! - возопил Прокоп.
– Найдут какую-нибудь халупу… - пожал плечами Каналюга. - Вам, домовым, хорошо - домов в городе полно, а вас мало… Вон - из десяти зданий девять пустые стоят, без домовых!
– Непорядок, - грустно согласился старый господар. - При царе такого не было!
– И канализации при царе тоже не было, - возразил водяной. - А что это за жизнь - без канализации?
– Е, старый, а тебе уже ответ пришел! - завопил Венька. - Четай!
– Буковки какие-то меленькие… - проворчал Прокоп, безуспешно пытаясь разобрать что-нибудь на небольшом экранчике.
– А я тебе сейчас шрифты увеличу, - с готовностью ударил по клавише гремлин. - Четай, старый!
– С по-лу-че-ни-ем се-го над-ле-жит при-быть… быть… по ад-ре-су… су… - с трудом начал читать Прокоп. Он с огромным трудом разбирал этот новомодный язык - до сих пор не отвык от ижиц и ятей. - Чего это мне тут? Идти куда-то?
– Да не, это ехать, - заглянул ему через плечо Каналюга. - Отсюда не близко.
– У-ли-ца Таш-кен-тска-я… - по слогам прочитал Прокоп. - Ой, да это ж далеко…
– А ты как я! - ехидно посоветовал Каналюга, захлопывая за собой дверь.
В туалете послышался плеск, бурление, воркотание, шум воды, а потом все стихло. Канализационный водяной уплыл по трубе в свои дурнопахнущие владения.
Спустя час на ночном шоссе появились две крохотные фигурки - широкоплечий седобородый домовой-господар с рюкзачком за плечами и скрюченный приплясывающий гремлин. Венька вызвался проводить Прокопа до места назначения.
Домовой поминутно вздыхал и покряхтывал, время от времени грустно оборачиваясь к старому дому. Венька, наоборот, радовался жизни и каждые две-три минуты жизнерадостно попукивал.
– Ловим такси, старый! - возопил он, увидев свет фар. - Эй, машина, а ну, стой! Стой, машина!
Но машина на его призывы не обратила внимания. Водитель даже не увидел размахивающего руками гремлина - переехал, недоуменно поморщился и поехал дальше. Мужику показалось, что под колеса попал камень.
Измятый и обозленный гремлин подскочил, как резиновый болванчик, и заорал вслед:
– Ужоснах!!! Где модератор?!!
– Охти мне! - испуганно подбежал Прокоп, хватая гремлина за плечи. - Венька, ты живой?!
– Убери руки, ахтунг! - начал отбиваться гремлин.
Конечно, с ним ничего не случилось. Гремлины, да и большинство подобной нечисти - существа другого типа, нежели обычные животные, и обычное физическое воздействие против них малоэффективно. Гремлину на голову можно скинуть десятитонную глыбу - выползет, отряхнется и пойдет дальше. В буквальном смысле этого слова они даже не живые.
Есть, конечно, и очень эффективные способы убить гремлина… но сами гремлины разговоров на эту тему стараются не поднимать. В конце концов, они ведь и так живут очень недолго…
– Борян! Борян! - завопил Прокоп, махая руками туманному силуэту, несущемуся по шоссе.
Рядом притормозил мотоцикл. Очень маленький - с детский трехколесный велосипедик. А с него соскочил уродливый мужичок, фигурой похожий на репку. Черная кожаная косуха, такая же бандана с черепами, бородища, темные очки… и ростом с кролика.
Дорожник Борян - дух Московского шоссе.
Само собой, его мотоцикл был не мотоциклом. Скорее уж часть тела самого Боряна. Фары у него отсутствовали - дорожники, как и большинство духов места, отлично видят в темноте.
– Прокоп, тебе чего? - пробасил дорожник.
– Да мне б на Ташкентскую…
Борян шмыгнул носом, высморкался в собственную бандану, невозмутимо водрузил ее обратно на макушку, а потом гордо объявил:
– Не вопрос, камрад, сейчас сделаем.
Работа заняла считанные минуты. Дорожник некоторое время пристально следил за дорогой, принюхивался к каждому автомобилю, несколько штук равнодушно пропустил, а потом резко повернул ладонь, словно поворачивал ключ в замке. Очередной автомобиль издал шумный выхлоп и остановился.
– Вот этот на Ташкентскую идет, давайте с ним, - сообщил Борян, забираясь обратно на мотоцикл. - Я ему движок приглушил на минуточку - забирайтесь, сейчас снова поедет.
Венька, даже не поблагодарив, уже нырял в выхлопную трубу. Гремлин истончился до состояния червя и мгновенно оказался в недрах старенькой «Нивы». Прокоп же по старой привычке отвесил дорожнику земной поклон и только после этого просочился в щель багажника.
Водитель не очень понял, что случилось. Да и не задумывался особо - мужик возвращался с дня рождения, был слегка подшофе и волновало его в данный момент только одно - как бы не встретиться с гаишниками.
– Венька, я чего-то в этой книжке не пойму ничего… - смущенно почесал в затылке Прокоп. - Это про компьютеры, что ль, чего-то?
– Ниасилил? - сочувственно хмыкнул гремлин. - Эх, старый, не продвинутый ты… Выпей йаду и не мучайсо!
– Венька, хватит уже надо мной издеваться! - вспылил старый домовой. - Я тебе сейчас уши-то пооборву, пооборву! Не стыдно тебе?! Четыре года стервецу, а мозгов… на три всего! Я тебя на полторы тыщи лет старше, а ты!… и-и-и, бессовестник!
– Зочем ви тгавите? - насмешливо посмотрел на него гремлин. - Конечно, старый, ты у нас по возрасту первонах! И что?
Прокоп промолчал. В конце концов, гремлин есть гремлин - что с него возьмешь? Эти мелкие пакостники до конца жизни остаются детьми.
По указанному адресу их уже ждали. Возле дощатого забора молча и торжественно выстроилась приветственная делегация - два десятка домовых разного звания. Впереди всех с небольшой папкой - Михей. Сегодня городяник выглядел еще более важным, чем обычно. Прокоп нерешительно просеменил вперед, не понимая, что все это означает.
– Дорогие товарищи! - начал Михей. - Сегодня мы собрались здесь, чтобы попрощаться с нашим, не побоюсь этого слова, патриархом - домовым-господаром Прокопом!…
– Как?… - ахнул старик, хватаясь за сердце. - Меня - на свалку?! Да за что же?… Да как же?…
– И поприветствовать нового члена нашего общества - высотника Прокопа! - торжественно закончил городяник.
Прокоп резко замолчал. На него нахлынула целая смесь диких чувств - но преобладал восторг.
– Меня… меня… и высотником?! - всхлипнул домовой.
– Старый, попеарь меня! - прошипел Венька, пихая Прокопа в бок.
– Примите наши общие поздравления, товарищ высотник! - провозгласил Михей. - Также вас желает поздравить лично столичник!
Он торжественно раскрыл папку и над ней появилось мерцающее невнятное изображение. Столичник безошибочно распознал в толпе домовых Прокопа и произнес:
– Буду краток. Поздравляю.
Сказав это, самый главный домовой России отключился. Работы у столичника столько, что не продохнуть - днем и ночью крутится, словно белка в колесе. Некогда пространно поздравлять каждого свежеиспеченного высотника - их с каждым годом все больше.
– Двадцать два этажа! - гордо объявил Михей, шествуя впереди почетной делегации. - Строители его еще не сдали, но все уже здесь. Все на месте. Все работает.