— Я думал, тебе нравится быть их королем, — произнес Жон.
— Нет, Джонатан! Ошибся ты. Просто, — Шейд сжал виски пальцами, — просто среда, она влияет на меня, понимаешь? Иногда я просыпаюсь и не могу понять — а существует ли Земля? Был ли я там когда‑либо? Может, что она мне приснилась, а так я всегда был турсом и лордом над турсами…
— Ассимиляция, — бесстрастно произнес Жон.
— Да, она самая, — с готовностью согласился Шейд.
Пока они собирались на охоту, Шейд заглянул в покои Жона и сказал чуть заплетавшимся языком:
— А с Изабель ты это… не мути. Дурость все это. Сексом с ней все равно не заняться, внутри они пустые, выскобленные… Да и размер…
Жон был поражен.
— Как тебе такое пришло в голову?
— Да мало ли что, — смутился Шейд. — Они, кстати, сейчас тоже на охоту едут. Только вот на другую, хах.
— Ты о чем?
— Да о Лодде, — невнятно произнес Шейд, и ушел прежде, чем Жон начал задавать вопросы.
Здешние животные напоминали земных. Только больше. Фауна ледникого периода, подумал Жон.
Спереди охотники загоняли гигантского медведя. Они кричали, вопили, и их крики плыли сквозь темный морозный лес. Жон, Шейд и епископ Октава ехали на земных гексаподах, а король Хрим — на рогатом турсенском жеребце. Жон сжимал игольник, думая, что давно уже не использовал земное оружие.
— Появился! — закричал Шейд, раскрасневший от мороза.
Загонщик подал ему игольник.
Шейд выстрелил, не целясь. Промахнулся. Азартно выругавшись, Шейд направил свой гексапод вперед. Отпустив поводья, он прицелился, выстрелил — и в этот раз попал, судя по раздавшемуся вдалеке глухому вскрику.
— Видал, папаша? — обернувшись, воскликнул Шейд. Его лицо сияло.
— Метко, — пророкотал король Хрим.
Медведь лежал, привалившись худым боком к дереву. В нем было целых шесть или семь тонн веса. Из оскаленной пасти сочилась кровавая пена. Шейд остановился у умирающего зверя и навел на него игольник.
— Эй! — встревожился Хрим.
Шейд обернулся.
К нему неторопливо подъехал давешний загонщик. Не останавливая коня, загонщик извлек из‑за пазухи огромный нож и нанизал на него Шейда, как бабочку. Вскрикнув, Шейд сполз с седла и повалился в снег, а загонщик все так же неторопливо направил коня в просвет между деревьями.
Жон выронил игольник.
Епископ Октава прицелился, но ему помешали — с ужасным криком «Стооой!» король Хрим хлестнул жеребца и помчался вслед за невозмутимым убийцей. Одним ударом король развалил его торс на две части, а вторым отделил голову от тела. Конь учуял кровь и встал на дыбы. Тело убийцы свалилось на землю. А Хрим уже возвращался — он был бледен и покрыт кровью. Спрыгнув с жеребца, король закричал:
— Как он?!
— Будет жить, — дрожащим голосом ответил Жон. — Наверное.
Его пальцы судорожно рыскали в аптечке, отыскивая загуститель и нитки. Медицина не была его коньком, но спасать раненых он умел. Если Шейд не умер мгновенно, его можно спасти.
А если умер — всегда есть модификация. Туда и мертвые тела идут.
Работайте, пальцы, работайте…
Шейд выжил.
— Будь я буддистом, сказал бы, что это закон кармы, — изрек Октава. — Но я не буддист, поэтому просто помолюсь за здоровье нашего предводителя.
Хальфсен сидел в клетке, подвешенной на столбе, и на чем свет стоит клял маленьких людей. Очнувшись, Шейд первым же приказом велел засадить посланника туда.
— А когда Лодд приедет, я этого Хальфсена казню. Прямо на его глазах, — задыхаясь от кровавой пены, шипел он. — Вот ублюдок…
— Так нельзя, — сказал Жон.
Шейд задохнулся от злобы.
— Ты мне еще указывать будешь? Ничтожество… культуролог, мать твою…
— Турсы ненавидят, когда нарушают данное слово, — произнес Жон. — Ты не можешь так просто казнить Хальфсена. Иначе весь Фьендмарк завтра же восстанет против тебя.
— Ххха!.. Ублюдки… — Шейд вцепился в одеяло. — Тебе меня хотя бы жалко?
Вопрос застал Жона врасплох.
— Тебя?
— Да, мать твою, меня! — завопил Шейд.
— Немного, — честно ответил Жон.
Шейд помолчал, бессмысленно глядя в потолок, затем его взгляд сфокусировался, и он выдохнул:
— Уйди. Не доводи до греха… Еще немного, и мы перестанем быть друзьями.
— Завтра приезжает Лодд, — напомнил Жон.
— Знаю. Как же больно… — Шейд прислушался к ощущениям внутри себя и медленно повторил. — Как больно… За что мне это?
На кухне турсы разговаривали о прибытии истинного короля. Когда Жон вошел, все разговоры прекратились. Жон попросил вина. Краснолицая повариха плеснула ему, Жон стал пить, глядя через окно на слабый снегопад.
Он думал.
Над ним выросла тень.
— Это ты? — почему‑то он совсем не удивился.
— Да, — сказала Изабель, подсаживаясь рядом. От нее пахло машинами и смертью. — Ну.
— Что — ну?
— Расскажи мне, как ранили Шейда, — ее неподвижное красивое лицо оказалось совсем рядом. Это смущало.
Жон отстранился и сказал:
— Его ударили ножом.
— Жаль, что меня не было рядом, — сокрушалась Изабель. — Я бы защитила его.
— А где ты была?
Она оглянулась, как ребенок, боящийся взрослых.
— Ты никому не расскажешь?
— Нет, — медленно покачал головой Жон.
— Я убивала короля Лодда, — выдохнула Изабель.
Так вот что значили те слова Шейда!
Как подло!
Жон попытался вскочить, но огромная механическая рука сомкнулась на его запястье, и он вскрикнул от боли.
— Но знаешь, — еле слышно прошептала Изабель, — я не нашла никакого короля Лодда.
— Что? — Жон замер.
— Я нашла его эскорт, задержанный на заставе. Там был турс, одетый как король, но он королем не был. Он сам мне так сказал, — недоумевала Изабель.
Жон вспомнил, как договаривался с королем в Ледяном очаге.
— Турс? С зеленоватой бородой и бородавкой под глазом? — спросил он.
— Да.
— Это и был король Лодд!
— Нет, — покачала головой Изабель. — Нет.
В последнюю ночь сон все никак не шел к Жону. Он ворочался и все думал о бремени белого человека. Он думал о Хальфсене.
Шейд с перебинтованным туловищем сидел на трибуне и смотрел вниз. Он все ждал, когда прибудет король Лодд. Настроение у него было прескверное.
— Да говорю, Лодд — это я, — Хальфсен еще раз потряс клетку изнутри.
— Хрим не узнал тебя, — раздраженно ответил Шейд.
— А он меня хоть раз видел? Я всегда сражался в большом шлеме. Это правда, — сказал Хальфсен. — Выпусти меня, дай сразиться.
Возможно, подумал Жон, король Лодд никогда и не существовал. Король Лодд — это символ. Турс, который прогонит маленьких людей из Фьендмарка.
— Тогда к чему этот балаган? — желчно спросил Шейд.
Сигне поднесла ему поднос с лекарствами, но он оттолкнул ее.
— Где вино?
— Нельзя, мой лорд, — сказала великанша, морща свое луннобразное лицо.
— Ты идиотка?! — Шейд почти визжал.
Обливаясь жирными блестящими слезами, Сигне ушла прочь. Шейд метнул поднос ей вслед и тяжело задышал. Жон смотрел на него с сочувствием.
— К чему балаган, спрашиваешь? — переспросил Хальфсен. — Вы, маленькие люди, уж очень странные. Я хотел пару дней побыть среди вас, узнать вас поближе. А заодно и подготовиться.
— К чему подготовиться, Лодд? — подал голос король Хрим.
Он не выглядел удивленным.
— Ты жил среди людей, Хрим, но не пытался понять их, — сказал Хальфен, раскачивая клетку. — А я изучал их. Я стал почти как человек. Я понял, что эти маленькие злодеи беспредельно подлы, и чтобы прогнать их, надо использовать их же оружие. Так что я стал обманщиком, Хрим. Я послал воинов разрушить у вас стену, а потом отправил тех же самых воинов, — он хихикнул, — сюда как строителей. Я попал в замок и узнал, что готовить вы сами не умеете и смирно едите из рук турсов. Я договорился, чтобы вам подлили черную смерть в вино и еду. Я проиграл свой первый бой намеренно — чтобы дать вам шанс опомниться. А вот теперь, когда состоится второй бой… Шейд, предводитель маленьких людей — я знаю точно: если я одержу победу, ты сдержишь свое слово и уведешь людей отсюда. Потому что иначе я прикажу перебить вас, как бешеных собак.
Хальфсен смолк и уставился на Шейда своими черными глазами.
Поразительно, подумал Жон.
— Это… — начал он.
— Это ассимиляция, — пересохшими губами прошептал Шейд. — А они учатся от нас чему‑то, ублюдки… Эй, Лодд!
— Да? — спросил Хальфсен.
— Ты ведь соврал насчет черной смерти?
— Конечно, — улыбнулся король великанов. — Ведь так мог погибнуть мой друг Жон, которому я пообещал жизнь. А я все еще держу свое слово, — он рассмеялся.
Жона передернуло.
А Шейд?
Шейд сдался.
Он опустил плечи и сказал:
— Вот урод. Урод. Ублюдок.
Жон и Изабель сидели на замковой стене и смотрели, как вытекает из ворот колонна десатников.
— Мы проиграли, — сказал Жон. — А может, и выиграли. Наверное, теперь‑то турсены точно обратятся к культуре. Перестанут быть примитивными. А земляне вскоре сюда вернутся и найдут собратьев по разуму.
— Ты рад? — спросила Изабель.
— Нам надо забрать с собой короля Хрима и Сигне, — не слушая ее, произнес Жон. — А то их убьют. Лодд точно убьет.
— Ты не рад? — недоумевала Изабель.
— Хочу петь, — сказал он.
Жон выпрямился и попытался спеть, но в горле его запершило, и он смог выдавить только сдавленный хрип. Сдавшись, он сел.
— Я спою тебе, — предложила Изабель.
И спела.
Неуклюжую, детскую песенку. Считалочку.
Она пела, а Жон только смотрел вперед, на расстилавшиеся внизу снежные поля и леса, и думал, что ужасно, до боли любит ее.
— Всё тщетно, — сказал он и начал раскуривать одну из шейдовых сигарет.
Безропотные животные
В тот день Бель исполнилось четырнадцать лет. Она сидела у себя в комнате, чинно читая книгу, и ожидала сестру. Возможно, Аэлис даже поздравила бы ее — в своей обычной манере: скупо и бесстрастно. Но вместо сестры пришел Уилкс, сестрин муж. Хлопнув резной дверью, он грузно ввалился в комнату и оперся на небольшой комодик.