[24], чтобы завести мотор, станет крутить ручку. Впрочем, читатель подобной породы уже встретил в книге столько нереального, что, споткнувшись на этой технической детали, сможет присовокупить ее к длинному списку предшествующих несообразностей, и если это так, то лучше ему заняться чтением другой литературы — с этой ему не по пути. Объяснение простое и связано оно с пониманием реальности в повествованиях определенного рода. В романе «62» многие вещи при обычной оптике могут показаться абсурдными, явно или косвенно невозможными, но в любом рассказе, заслуживающем называться фантастическим, подобный абсурд отвечает правилам, не менее приемлемым, чем правила обыденной реальности, когда легкомысленное нарушение правила — не выезжать с разряженным аккумулятором, привело бы его к порче. Читатель, тонко чувствующий рамки и нормы подлинной фантастической литературы, знает, что существует логика sui generis[25], не допускающая никакого легкомыслия (прекрасная строгость для homo ludens[26]), — в этой реальности небывалого лифты могут перемещаться горизонтально, станции метро оказываются перетасованными, а морские лагуны под самым Парижем вздымаются от сильных морских приливов, чего, разумеется, никак не может быть, если внять принципам, изложенным выше. Читатель, чья логика чутко реагирует на подобное, догадается, без необходимости объяснять ему это в тексте, что хозяин гаража знал дату возвращения Хуана и подготовил его машину к этому дню или что Хуан, как мы это делаем в наших широтах, позвонил ему из Вены с просьбой зарядить аккумулятор. Фантастическое никогда не абсурдно, потому что его внутренние связи подчинены той же строгой логике, что и повседневное, а любое нарушение его структуры неизбежно повлечет за собой банальность или вычурность. Автомобиль, у которого сел аккумулятор, может въехать в пространство магическое, отнюдь не фантастическое — как бы там ни было, автомобиль Хуана никак не походил на карету Золушки.
Поездка
Подобное, к примеру, может иметь место в провинции Ла-Риоха, скорее всего, поздним вечером, хотя началось это раньше во дворе поместья, когда муж говорит, что маршрут довольно сложный, но зато он там отдохнет, он и едет туда ради отдыха — посоветовали, вот он и едет провести спокойно пятнадцать дней в Мерседес. Жена решает сопроводить его в ближайший городок, где ему надлежит запастись билетом, — ему присоветовали купить билет непосредственно на станции и заодно удостовериться, не изменилось ли расписание. В поместьях с их неспешной жизнью считают, что расписание, как и многое другое в городках, то и дело меняется — зачастую именно так и бывает. Лучше всего вывести автомобиль из гаража и отправиться в городок, чтобы загодя купить билет и потом вернуться и уж тогда погрузить багаж. Хотя время еще есть, и можно поехать прямо к ближайшему поезду в не столь уж далекий Чавес.
В начале шестого чета приезжает в городок и оставляет автомобиль на пыльной площади среди одноколок и телег, нагруженных тюками и бидонами. По дороге они почти не говорили, муж спросил что-то о рубашках, и жена ответила, что вещи собраны, осталось положить в портфель бумаги и книжку.
— Хуарес знал прежнее расписание, — сказал муж. — Он объяснил, как добраться до Мерседес, сказал, что лучше купить билеты в нашем городке и заодно уточнить пересадки.
— Ты говорил, — сказала жена.
— От нашего поместья до Чавеса на машине будет километров шестьдесят. А поезд на Пеулко вроде бы останавливается в Чавесе в девять с минутами.
— Машину там оставишь у начальника станции, — сказала жена то ли вопросительно, то ли утвердительно.
— Конечно. Поезд прибывает в Пеулко за полночь, но, кажется, в отеле всегда есть номера с туалетом. Жаль, не будет достаточно времени для отдыха, второй поезд отправляется где-то в пять утра, мы сейчас уточним. До Мерседес довольно далеко.
— Да, не близко.
Людей на станции немного, несколько местных жителей, покупающих в киоске сигареты или ждущих на платформе поезд. Билетная касса в самом конце перрона, почти у сортировочной горки. Это помещение с грязной стойкой кассира, стены увешаны плакатами и картами, в глубине два стола и стальной сейф. Кассир в рубашке без пиджака, девушка за одним из столов возится с телеграфным аппаратом. Почти стемнело, электричество не включили, из окна в глубину помещения с улицы сочился скудный свет.
— Надо поскорее вернуться в поместье, — говорит муж. — Еще багаж грузить, и я не знаю, хватит ли бензина.
— Бери билет и поехали, — говорит семенящая сзади жена.
— Конечно. Только дай подумать. Значит, сперва я доеду до Пеулко. То есть, я хочу сказать, надо взять билет откуда сказал Хуарес, только не припомню откуда.
— Не припомнишь, — говорит жена в своей манере задавать вопрос, который никогда окончательно вопросом не становится.
— Вечно морока с этими названиями, — говорит он с раздраженной усмешкой. — Вылетают из головы, как только хочешь их произнести. А другой билет от Пеулко до Мерседес.
— Почему два билета? — спрашивает жена.
— Мне Хуарес объяснил, это две разные компании, поэтому нужны два билета, продают сразу оба. Сама знаешь этих англичан.
— Теперь уж нет англичан, — говорит жена.
В помещение кассы вошел смуглый парень и что-то спрашивает.
Жена подходит к стойке, облокачивается на выступ, она блондинка, у нее красивое усталое лицо, словно тонущее в корзине, сплетенной из золотых волос, робко освещающих его контуры. Кассир смотрит на нее, но она молчит, глядя на мужа. Никто ни с кем не здоровается, в этом нет особой надобности, так как здесь довольно темно.
— На карте будет виднее, — говорит муж, направляясь к левой стене. — Значит, так. Мы находимся…
Жена подходит и следит за мужниным пальцем, который порхает у карты не зная, куда ткнуться.
— Вот наша провинция, — говорит муж, — мы находимся здесь. Нет, чуть ниже к югу. Ехать туда, в этом направлении, видишь? А мы, похоже, вот тут.
Он отступает на шаг, чтобы оглядеть всю карту, молчание длится не одну минуту.
— Это ведь наша провинция, верно?
— Вроде бы, — отвечает жена. — И ты говоришь, что мы находимся вот здесь.
— Здесь, где же еще. Вот дорога. Хуарес сказал, до той станции шестьдесят километров, а поезд должен выйти отсюда. Ничего другого не вижу.
— Тогда покупай билеты, — торопит жена.
Муж еще раз оглядывает карту и направляется к кассиру. Жена следует за ним, снова облокачивается на выступ стойки, словно приготовившись к долгому ожиданию. Парень закончил разговор с кассиром и отправился знакомиться с расписанием. На столе у телеграфистки загорается синяя лампочка. Муж достал бумажник, роется в нем и вынимает несколько ассигнаций.
— Мне надо в…
Он поворачивается к жене, разглядывающей какой-то рисунок на стойке, что-то вроде руки с кулаком, скверно нарисованной красными чернилами.
— В какой город я должен ехать? Не вспомню. Не другой, а первый? Куда я поеду на автомобиле?
Жена поднимает глаза в сторону карты. Муж делает нетерпеливый жест — карта, чтобы справиться по ней, слишком далеко. Кассир оперся руками о стойку и молча ждет. У него зеленоватые очки, из расстегнутого ворота рубашки выбивается пучок медных волос.
— Вроде бы ты имел в виду Альенде, — говорит жена.
— Да нет, какой еще Альенде!
— Меня не было, когда Хуарес объяснял, как ехать.
— Хуарес говорил о расписании и пересадках, а название я тебе сказал в машине.
— Такой станции Альенде нет, — говорит кассир.
— Разумеется, нет, — соглашается муж. — А еду я в…
Жена продолжает разглядывать красный рисунок руки с кулаком, которая теперь вовсе и не рука с кулаком, она в этом почти уверена.
— Значит так, дайте билет в первом классе… Я ведь должен ехать на автомобиле на север от поместья на станцию… Не помнишь на какую?
— У вас есть время, — говорит кассир. — Подумайте спокойно.
— Нет у меня времени, — говорит муж. — Я должен добраться на машине до… А билет мне как раз надо купить оттуда до другой станции, где можно сделать пересадку на Альенде. Неужели тебе трудно вспомнить?
Он подходит к жене и, спрашивая, разглядывает ее с раздражённым недоумением. В какой-то момент он порывается снова подойти к карте и отыскать точку, куда собирается ехать на машине, но передумывает и замирает, нависнув над женой, которая водит пальцем по стойке.
— У вас есть время, — повторяет кассир.
— Ну, что? — нетерпеливо спрашивает он. — Ну, как?
— Вроде бы это Морагуа, — говорит жена так, словно спрашивает.
Он смотрит на карту, но замечает, что кассир отрицательно качает головой.
— Нет, нет, — говорит муж. — Не может быть, чтобы мы не вспомнили, ведь как раз, когда мы сюда ехали…
— Это бывает, — говорит кассир. — Лучше всего расслабиться и поговорить о чем-нибудь другом, а название, бац, само свалится, как птичка. Я сегодня это же посоветовал одному сеньору, он и вспомнил, что едет в Рамальо.
— В Рамальо, — повторяет муж. — Нет, мне не в Рамальо. Лучше всего просмотреть список станций…
— Это там, — указывает кассир на расписание, висящее на стене. — Правда, их где-то около трехсот. Много полустанков и товарных станций, и у всех свои названия, так что…
Муж подходит к расписанию и упирает палец в начало первой колонки. Кассир ждет, он достает из-за уха сигарету и, прежде чем закурить, облизывает кончик, глядя на жену пассажира, которая все еще облокачивается на выступ стойки. В полумраке может показаться, что она улыбается, но так ли это — сказать трудно.
— Что у нас со светом, Хуанита? — спрашивает кассир у телеграфистки. Та протягивает руку к выключателю, и под грязно-желтым потолком загорается лампочка. Муж дошел до середины второй колонки, его палец замирает, скользит вверх по колонке, снова вниз и отлипает от указателя. Теперь видно, что жена действительно улыбается, кассир при включенном свете удостоверился в этом и тоже заулыбался, сам не зная почему, а муж, резко повернувшись, снова направился к стойке. Смуглый парень присел на лавку у выхода, есть еще одна пара глаз, изучающих то одно, то другое лицо.