- Женя! - Федя приложил руку к сердцу. - Я старше тебя, у меня опыт... Я уже про эту бабу все понял. Я тебе все про твою жизнь могу рассказать; ты с работы вернешься, устал как черт, так она тебя домой не пустит. Приведешь товарища, сядешь поговорить, так она нос воротит! Детей от тебя будет прятать, будто ты Гитлер... А еще я тебе скажу: она на тебя в прокуратуру на принудлечение подаст. Не ходи, Женя! Мой тебе совет - не ходи!
- Она не такая, - возразил Никитин. - Она нам обрадуется. Мы сейчас придем и скажем: "Здравствуйте, нам без вас одиноко". Она скажет: "А мне без вас". Мы скажем: "А мы вам духи принесли. Подарок из Франции".
- Фига мы ей принесем, - отредактировал Федя. - Духи-то в пинжаке остались. Ты же их в пинжак засунул. На сей раз Федя звонил в квартиру Гусаковых, и на сей раз ему отворила Изабелла - в вельветовых брючках. Изабелла серьезно отличалась от бабушки в платочке, она текла в совершенно другом возрастном коридоре и совершенно другого хотела от жизни. Но Федя не заметил никакой разницы.
- Опять я, - сказал он. - Там в пинжаке Женька духи забыл. Принеси, пожалуйста.
- Какие духи? Какой Женька? - Изабелла с недоумением глядела на Федю.
- Ну, который гриппом заболел. Я ж тебе говорил. Давай неси, пожалуйста. А то нас там баба ждет.
- Ничего не понимаю, - созналась Изабелла. - Я вас первый раз вижу.
- Может, скажешь, что я тебе пинжак не давал?
- Не давали.
- Ясно, - мрачно сказал Федя, повернулся и побежал вниз по лестнице.
Изабелла пожала плечом, закрыла дверь и прошла в комнату.
Гусаков сидел за столом и печатал на иностранной машинке.
- Кто там? - спросил он, не отрываясь от дела.
- То ли пьяный, то ли ненормальный.
В дверь снова позвонили.
- Опять, - сказала Изабелла. - Иди сам открывай. Я его боюсь.
Гусаков снял очки, положил их на стол и неторопливо пошел навстречу незваному гостю.
Отворил дверь.
В дверях стоял Никитин, всклокоченный и без пиджака.
Галстук был круто сдвинут набок, рубашка вылезла из штанов. Из-за его плеча выглядывал плюгавый мужичок, были видны только его кепка и один глаз.
- Женя? - удивился Гусаков.
- А говорила: нет дома, - уличил Федя Изабеллу. - Все время врет.
- У меня к вам серьезный разговор. Разрешите? - спросил Никитин.
- Ну... вообще-то я занят.
- Мы на секундочку, - пообещал Никитин. - Пошли, Федя!
Все вошли в комнату.
Диковинные ключи не произвели на Федю никакого впечатления.
- Ну, так слушаю вас, - сказал Гусаков, садясь в глубокое кожаное кресло.
- Товарищ академик, - начал Федя, - я вашей супруге отдал пинжак, вот он свидетель, - показал на Никитина. - А она говорит, что я ей ничего не отдавал.
- Не понял, - Гусаков нахмурился. - Какой пиджак?
- Ваш, ваш, Валерий Феликсович! - вмешался Никитин. - Замшевый. Тот, что вы мне дали. Там в кармане мы забыли духи, а нам сейчас без духов нельзя.
- Господи! Ну какой пиджак! Какие духи! - возмутилась Изабелла. - Что ты их слушаешь? Неужели ты не видишь, что они оба пьяны в зюзю.
- Видал? - в свою очередь, возмутился Федя. - Значит, я, по-твоему, пинжак этот себе взял? А куда я его дел?
Съел? В карман положил?
Федя вывернул карман. Оттуда вылетел полтинник, который Федя выручил за стакан.
Федя нагнулся, стал искать деньги.
- Подними ногу! - велел он Гусакову.
- Зачем?
- Жень! Скажи ему, чтоб поднял! Он на деньги наступил.
- Вот ваши деньги! - Изабелла подобрала с пола монету и брезгливо швырнула Феде.
- Тоже зажать хотели, - заподозрил Федя, пряча полтинник обратно в карман.
- А ну-ка давай убирайся отсюда! - велел Гусаков Феде. - Не то я сейчас милицию вызову!
- Вызывай! Давай разберемся! - самолюбиво согласился Федя. Обернулся к Никитину. - Видал? Дело шьют!
- Валерий Феликсович! Изабелла Петровна! - строго сказал Никитин. Вы меня извините, конечно, но вы оскорбляете достоинство человека. Достоинство моего друга. И я протестую!
- Женя! Иди домой и проспись! А завтра поговорим, - посоветовал Гусаков.
- Валерий Феликсович! Когда мне спать и где мне спать - это мое личное дело. И если ты мой начальник, то это не дает тебе право вмешиваться в мою личную жизнь.
Понятно, Валя?
- Так я сейчас вышвырну вас обоих! - Гусаков встал.
- А вот они! - беспечно заметил Федя и ткнул пальцем в раскрытую дверь. - Ну-ка иди сюда, - он поманил Изабеллу.
Изабелла, растерявшись, пошла за Федей, Гусаков за женой, Никитин за Гусаковым. Все вошли в спальню.
На трюмо среди косметики стояла изумрудная коробочка "Клема".
- Наша? - спросил Федя.
- Наша, - опознал Никитин.
- А говорила "не брала", бесстыжие твои глаза! - упрекнул Федя, открывая коробочку. Флакон был начат. - О! Отпила уже. Ну ничего. Водой дольем. Пошли!
Федя конфисковал духи и пошел из дома Гусаковых. В дверях он обернулся и сказал Изабелле с беззлобной укоризной:
- Старуха уже, а врешь как сивый мерин.
- До свидания, - великодушно попрощался Никитин.
Они вышли и закрыли за собой дверь.
Гусаковы стояли некоторое время в растерянности и просто не знали, как себя вести.
- Так... - проговорил Гусаков. - Что ты на это скажешь?
- Все нормально, - спокойно проговорила Изабелла.
- Что именно ты считаешь нормальным? - не понял Гусаков.
- Никогда не надо делать добрые дела. Еще ни одно доброе дело не осталось безнаказанным.
Друзья вышли из подъезда и решительно зашагали к дому напротив.
- Жлоб он и есть, - подтвердил Федя свои предположения.
- Ничего, завтра я с ним поговорю, - пообещал Никитин и вдруг на ровном месте всем телом грохнулся в лужу. И в это же самое время испуганно завизжала маленькая косматая собачонка. Дело в том, что Никитин запутался в поводке, невидимом в глубоких сумерках.
- Смотреть надо, - строго сказал хозяин, обидевшись за собаку. - Пойдем, Джек!
Джек затрусил за хозяином, потом оглянулся.
- Мяу, - сказал Никитин Джеку.
Джек ничего не понял и с удивлением посмотрел на своего хозяина.
Хозяин недоуменно пожал плечами.
Никитин поднялся и провел рукой по рубашке, пытаясь стереть грязь.
- Упал... - растерянно сказал он. - А как же я теперь пойду?
- Замыть надо, - посоветовал Федя. Пойдем к Витьку! Он тут рядом в котельной работает.
Наташа стояла и смотрела в окно напротив. Окно было темным. Наташе казалось, будто в ней самой тоже выключили свет.
Сосед напротив не пришел, как она полагала, потому что отвлекся на более высокую идею и забыл про такое незначительное событие, как Наташа.
Сосед напротив, как ей казалось, был молодой Циолковский или молодой Ломоносов, только без парика с косичкой и тощий. Он, наверное, изобрел ракету или готовил открытие, которое со временем должно было перевернуть все человеческие возможности. Но это со временем.
А сейчас он был молод, жил в однокомнатной квартире, пил по утрам молоко из пакета, а по вечерам сидел, подпершись, и смотрел на звезды.
Все знакомые молодые люди, которых она встречала, и знакомые ее знакомых были направлены на какие-то разовые радости. Они пили водку, незамысловато веселились и, казалось, не думали о том, что будет завтра и послезавтра. Их жизнь не была освещена перспективой дела, перспективой любви. День прошел - и ладно.
Наташа этого не понимала. Она постоянно к чему-то готовилась: то к вступительным экзаменам, то к выпускным. Сейчас она готовилась к конкурсу, и от этого зависела вся ее будущая жизнь. Во всяком случае, половина ее будущей жизни. А другая половина зависела не от нее, и это было очень тревожно.
Наташа подошла к телефону. Набрала "100". Равнодушный женский голос проговорил: "Двенадцать часов.
Ровно". Этот голос был совершенно равнодушен ко второй половине Наташиной жизни.
Она вздохнула, подошла к дивану и сняла с него поролоновые подушки. И в этот момент раздался долгий, торжествующий звонок в дверь.
Наташа вздрогнула. Торопливо поставила подушки на место и побежала в прихожую.
Отворила дверь.
Перед ней стояли трое: Никитин, Федя и Витек, друг Феди из котельной.
- Ребята! А вот это есть Наташа, громко представил Никитин.
- Очень приятно. Витек, - друг Феди степенно протянул руку.
Надо отметить, что Витьку было лет под шестьдесят.
- Федя, - познакомился Федя.
- Пошли, ребята! - пригласил Никитин и первым пошел в квартиру. - Наташа! А где тут у нас кухня?
Наташа стояла в прихожей и с недоумением оглядывала пришельцев.
Никитин сам набрел на кухню, подошел к раковине, открутил кран. Потом подставил под кран "Клема", налил туда воды. Закрыл крышку. Отнес Наташе.
- Это вам! - галантно преподнес Никитин. - Подарок из Франции.
Наташа растерянно взяла подношение.
- Проходите, - пригласил ее Федя.
Наташа прошла в свою комнату.
Мужчины уселись за стол. Федя поставил бутылку и кильки. Витек вытащил нож и стал открывать консервы.
- Наташенька, рюмочки, пожалуйста! - семейным голосом попросил Никитин.
Наташа стала доставать из серванта хрусталь.
- Маленькие, - недовольно заметил Федя. - Чашки давай.
Наташа поставила на стол рюмки и чашки.
- Садись! - велел ей Никитин.
Наташа присела на краешек стула.
- Ты любишь кильки? - спросил Никитин.
Наташа неуверенно кивнула.
- Видишь? - Никитин обернулся к Феде. - А ты говорил "икра... брильянты...". Друзья, - он поднял чашку.
- Я хочу выпить за Наташу! Этот человек никогда не будет прятать от меня моих детей и воротить нос от моих друзей!
Мужчины дружно выпили.
- Разлилось! - с удовольствием отметил Федя. - Наташ, сыграй что-нибудь!
- Вот эту... - предложил Витек и сам запел: - "Все друзья смеются надо мною, разлучить хотят меня с тобою, ради счастья своего, возле дома твоего целый день, родная, ошиваюсь..."