Я улыбнулся и кивнул. Нет другого выхода. – Дежурную фразу, как он выразился, я был вынужден написать. Звучала она так: «Это врачебное заключение я дал без оплаты, без гонорара…», и дальше в подобных случаях заключение шло либо инвалиду АОИ, либо инвалиду Второй мировой войны, либо коллеге. Дело в том, что врачебное заключение стоило минимум две тысячи американских долларов. С суммы гонорара следовало уплатить налог. Так вот, чтобы налоговые бандиты не взяли меня за горло, чтобы не заставили уплатить налог с гонорара, которого не получал, я должен был обезопасить себя такой фразой.
На эту фразу я снова обратил внимание матери бывшего солдата-танкиста, когда она примчалась ко мне, всё-таки пытаясь уплатить. В дополнение я отчитал её, сказав, что это позор, когда врач берёт гонорар у своих коллег или у членов семьи коллег.
- Да, - ответила медсестра, – но ведь в Израиле это не принято. Мне кажется, что даже профессора после суда не особенно одобрили ваше поведение.
Забавно, что много лет спустя почти такое же я услышал из уст замечательного человека, профессора Арье Эльдада:
- По-моему, к сожалению, мы с тобой единственные в Израиле профессора, если можно так выразиться о двоих, которые не берут гонорара у своих пациентов.
Ну, что же, печально.
Но я отвлёкся от заключения, или вернее – отзыва, который попросили у меня приятели. Мне показалось, рассказанное убедило их в том, что даже профессиональное заключение врача по поводу далёкой от научной, простой популярной публикации врача в ненаучном журнале, не привнесёт ничего, кроме никому не нужных обид.
Более подробно разворачивать тему мне не хотелось. Если бы речь шла только о шарлатанстве в медицине, то вообще не было бы никакой дискуссии. И меня вполне обоснованно можно было упрекнуть в увиливании. Но автор, возможно, неумышленно, не изучив соответствующей литературы, причислил к шарлатанству некоторые методы врачевания, статистически достоверно доказавшие успешность. Иногда эти методы действительно по-шарлатански не включёны в традиционную медицину.
Но это уже другой вопрос.
И ещё голограммы
(А куда от них денешься, если даже после книги «Голограммы» и подборки «Новые голограммы», опубликованных в «Заметках», они продолжают возникать?)
ДВА САПОГА ПАРА
Не скрываю. В отличие от тебя, брал у своих пациентов деньги. Тонзилэктомии, особенно в летние месяцы, делали меня действительно богатым человеком. Говорили, что произнесенная мною фраза стала чуть ли не анекдотом. Как-то одна из мам спросила меня, когда лучше всего удалять гланды у ребёнка, зимой, или летом? Я ответил ей, что лучше всего, когда есть деньги. Возможно, кто-то капнул на меня в горздравотдел. А заведовала горздравотделом невероятная стерва. Говорили, что без взятки врача на работу она ни разу не определяла. Так вот, эта дама вызвала меня к себе на ковёр. Пришёл. Она сразу обрушилась на меня:
- До меня дошли слухи, что вы берёте у пациентов деньги за операции.
- Доктор, - ответил ей я, - слухам не обязательно надо верить. Вот до меня дошли слухи, что вы берёте взятки. Я должен верить этим слухам?
Взаимопонимание способствовало тому, что мы расстались мирно.
ПОНИМАНИЕ
До выезда в Израиль оставались считанные дни. Свободное время исчислялось редкими секундами. Но он всё же пришёл в институт, в котором работал научным сотрудником «до ухода в подполье», до увольнения, а затем работы электриком на водонапорной башне. В лаборатории попрощался с бывшими сослуживцами. Торопился страшно. Ещё один бывший товарищ по работе, которого не было в лаборатории, стоял в коридоре и разговаривал с незнакомым мужчиной. Остановился. Как не попрощаться с таким человеком? За годы совместной работы между ними почему-то не возникло дружбы, хотя было удивительное, просто необъяснимое взаимопонимание! Многократно им стоило только обменяться взглядами, не проронив ни слова, и всё становилось ясным. Он ждал, пока незнакомец освободит место. Но разговор продолжался. А время уже давно на исходе. Не выдержав, попросил прощения и обратился к бывшему сослуживцу:
- Хочу попрощаться с вами.
Тот внимательно посмотрел на него:
- Мы не сработались?
- Не сработались.
- Счастья вам, дорогой, и удачи.
Они крепко пожали друг другу руки и разошлись.
СПРАВЕДЛИВОСТЬ
Он подъехал к перекрёстку в тот самый момент, когда лейтенант милиции остановил военный грузовик, проехавший на красный свет. Стодвадцатикилограммовый двухметроворостый полковник в гражданской форме выбрался из своей «Волги» и с интересом наблюдал за тем, как автоинспектор распекает солдатика, водителя грузовика. В конце концов, запас гневного красноречия у лейтенанта исчерпался. Грузовик двинулся в путь. Полковник втиснулся в свой автомобиль.
Тут к нему подошёл автоинспектор.
- Так, гражданин, с вас три рубля.
- Это за что же?
- Как это за что же? Не стану же я брать деньги у солдата!
Автомобиль долго раскачивался от хохота полковника.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
В Киев приехал Лев Давидович Ландау. Объявили его лекцию в университете. Я представил себе, сколько народу набьется в зал, и пришёл за полчаса до начала, чтобы занять место в Большой аудитории физического факультета. Предположение моё оказалось реальным. И всё же мне удалось втиснуться на ступеньку прохода почти в самом верху амфитеатра, заполненного сотнями желающих услышать Ландау, предусмотрительных не менее меня.
Точно в оповещённое время внизу за низенькой балюстрадой появились Ландау и заведующий кафедрой теоретической физики университета академик Соломон Исаакович Пекарь, заговоривший неспешным обстоятельным баритоном:
- Уважаемые товарищи! Лекцию о современных проблемах теоретической физики прочитает Герой социалистического труда, действительный член Академии Наук СССР, член Лондонского королевского общества, член Академии Наук Дании, член Академии Наук Нидерландов, член Национальной Академии Наук США, академик Американской Академии Искусств и Наук, член Французского физического общества, член Лондонского физического общества…
Ландау с иронической полуулыбкой, слегка переступавший с ноги на ногу при каждом перечислении, наконец, не выдержал и прервал представление Соломона Исаакиевича:
- Лёля, назовите мою фамилию.
Аудитория отреагировала соответствующим образом. По-видимому, строители Университета святого Владимира предполагали вероятность такой реакции.
УЖИН
С женой, её подругой Ирмой и мужем Ирмы Аркадием он ужинал в ресторане «Динамо». Аркадий физик. Лет через десять после этого вечера стал профессором. Но уже тогда при всей своей массивности и росте на полголовы выше своего товарища всячески избегал конфликтных ситуаций. Он, покорный советский еврей, не одобрял приятеля за крайне низкий порог чувствительности антисемитизма. К своей неугодности он притерпелся. А тут ещё обстановка такая.
За соседним столиком шестеро мужчин хорошо навеселе. А на их столике водка в графинчике уже едва покрывает дно. Пил её в основном тот самый с низким порогом чувствительности антисемитизма. Возможно, поэтому очередной взрыв хохота за его спиной был воспринят им на том самом пороге.
Он вскочил, чтобы выяснить отношения. Почти в тот же момент из-за соседнего стола вскочил майор, сидевший спиной к нему. Для продолжения выяснения отношений с майором правая рука его уже согнулась в локте. И вдруг он замер. И майор замер. И они крепко обнялись, похлопывая друг друга по спинам.
Майор отстранился. Внимательно посмотрел на его грудь и спросил:
- А где твоя Золотая Звезда?
-У меня её не было и нет.
- Ну, как же? Тебя ведь за Вильно представили к званию Героя?
- Понятия об этом не имею.
Майор потащил его к своему столу. Он повернулся и успел сказать жене, что это тот самый бывший младший лейтенант артиллерист, с которым вместе они воевали в Вильнюсе. Майор, захлёбываясь от возбуждения, представил его своим собутыльникам:
- Ребята, вы помните мой рассказ о боях в Вильно, когда у меня осталось одно шестидесятисемимиллиметровое орудие, а к нему всего два снаряда, да и то осколочно-фугасных? Я умирал от страха, представляя себе, что случится, если на меня пойдёт немецкий танк. Вся надежда была только на этого парня, командира танка. Но он же все эти пять дней не стоял рядом со мной, а петлял по городу. А я всё равно надеялся.
А когда за сдвинутыми столами они выпивали уже вдесятером, майор восторженно произнёс такой панегирик, такие восхваляющие его подробности, каких ни до этого, ни после он никогда не слышал.
Наконец-то его жена узнала, какой уникальный муж ей достался.
РАЗУМНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Очень уважаемый врач, бывший командир стрелкового батальона, уезжал из Москвы в Израиль. Одну комнату своей квартиры отдал соседке. Вторую решил оставить бывшему командиру взвода в своём батальоне, приехавшему из глубинки попрощаться с другом. Операцию следовало узаконить. Добро, начальник отделения милиции, майор, более чем хорошо относился к своему врачу.
Вдвоём они вошли к майору милиции. Доктор изложил просьбу.
-Так, - сказал майор милиции, - а прописка у вас есть?
- Нет, ответил бывший командир взвода.
- Но вы уже работаете в Москве?
- Нет, - ответил бывший командир взвода.
- Понятно. Без прописки вы не устроитесь на работу, а прописать вас, при всей моей благодарности доктору, я не могу. Если я это сделаю, мне вкатают такое!
- Так ведь вам вкатают это не бесплатно, - сказал будущий жилец в одной из комнат своего бывшего командира батальона.
ХУЛИГАН
Жена, обычно сдержанная, а в вопросах аксессуаров, украшений даже излишне скромная и замкнутая, не имеющая представления о косметике, на сей раз, придя с работы, возбуждённо, с несвойственной ей экспрессией, рассказала:
- Знаешь, в витрине ювелирного магазина на Крещатике жемчужное ожерелье неописуемой красоты. Но и цена неописуемая. Сорок тысяч сорок рублей.