– Ну рассказывай, ну выкладывай. Начальство обидело?
– Нет, – отвечает Давыдов.
– Наградой обойдён? В отпуск, наверное, просишься?
– Нет, – отвечает Давыдов.
Поразился Багратион. Ждёт, что же скажет ему подполковник.
– Вот какую имею мысль, – произнёс Давыдов.
И стал говорить о французской армии. Мол, растянулась армия на сотни и сотни вёрст. От самого Немана через всю Россию тащатся к ней обозы, идут подкрепления, порох, ядра везут.
– Верно, – бросает князь Пётр.
– Всё время туда и сюда мчатся курьеры с бумагами. Длинный французский путь.
– Так, так… – слушает Багратион. – Нового не открываешь.
– А новое в том, – вдруг заявил Давыдов, – что надо, ваше сиятельство, оставить у Бонапарта в тылу конные наши отряды. Пусть они обозы и мелкие части щупают. Будет немалый урон врагу. Прошу казаков и гусар – докажу, как возможное.
Пока Давыдов всё это говорил, лицо Багратиона светлело, светлело и даже вовсе расплылось в улыбке.
– Молодец! Дай поцелую. – Поцеловал. – Жди.
Багратион тут же пошёл к Кутузову. Начал с того, с чего и Давыдов. Мол, французская армия растянулась на сотни и сотни вёрст…
И передал всё слово в слово о просьбе Дениса Давыдова.
Выслушал Кутузов Багратиона:
– Фантазии разные…
Кутузов только что принял армию, готовился к бою и берёг каждый отряд солдат.
– Ваша светлость, – обиделся Багратион, а был он на редкость вспыльчивым, – фантазии в том, что часто мы собственной выгоды не разумеем! – И потом уже тише: – В этом деле есть полный резон. Тут выйдут большие последствия.
– Ну ладно, голубчик, ладно. Я же ведь так. Человек-то надёжный твой подполковник? Говоришь, из гусар? Им бы пыль по глазам начальству.
– Надёжный, ваша светлость. Пять лет у меня в адъютантах был.
Подумал Кутузов:
– Ладно, может, и вправду дело будет сие значительным.
Распорядился Кутузов выделить Давыдову 50 гусаров и 80 казаков.
Так возник первый партизанский отряд. Русская армия отошла дальше, а Денис Давыдов ушёл в леса.
Немало причинили партизаны вреда французам. Фельдмаршал вскоре оценил мудрое предложение Давыдова и теперь уже сам стал отправлять отряды солдат в тыл к неприятелю.
К солдатам всё чаще и чаще присоединялись крестьяне. Они и сами создавали свои отряды. Сотни и тысячи крестьянских отрядов разили теперь врага.
Как в половодье река сокрушает округу, так и тут – на войне народной – прорвался крестьянский гнев.
Спустя два месяца, когда русская армия уже перешла в наступление, Кутузов распорядился вызвать в ставку к себе Давыдова.
Он долго смотрел на гусара. Наконец произнёс:
– Тут я как-то при жизни князя Петра назвал твой манёвр фантазией. Прости старика. Только не думай, что я от слов своих отрекаюсь. То, что свершилось, доподлинно есть фантазия.
И так же, как тогда князь Багратион, подошёл и крепко расцеловал Дениса Давыдова.
Василиса Кожина
Баба есть баба. Впрочем, не всякая.
Василиса Кожина была женой деревенского старосты. По-бабьи она проворная. В избе чисто, дети накормлены, скотина в хлеву в довольствии.
Да не только этим Кожина славилась. Муж у неё хоть и староста, да то ли с ленцой, то ли просто не очень проворный мужик. Вот и сложилось так, что по всяким делам крестьяне ходили не к старосте, а к жёнке ленивого Кожина.
Оказалась старостиха первой в селе фигурой.
Баба она дородная, баба она степенная. И посмотреть на такую приятно, и услышать умный совет.
В общем, довольны крестьяне. Жаль, что женщин в старосты не избирают.
И вот накатилась война с французами.
Бегут к Василисе крестьяне:
– Как же нам быть?
– Бить нежданных, непрошеных, – отвечает им Кожина.
Смотрят мужики на неё недоверчиво. Не шутит ли баба?
– Что же мы – войско?
– А где ружья?
– Где сабли?
Короче, впервые совет Василисы был для крестьян ничто. Посмеялись, и только.
Тогда собрала Василиса баб помоложе. Создался женский отряд. Без ружей, без сабель. Вилы, простые рогатины – вот всё, чем богаты бабы.
Уходят крестьянки в соседний лес. Смеются крестьяне:
– Аники-воины!
– Бонапарту схвати́те в плен!
Впустую, конечно, ходили вначале по лесу бабы. Но вот наступил день, когда поймали они француза. Тянут трофей в село.
Глянули мужики, так и ахнули. Ходят вокруг француза, смотрят, не верят своим глазам:
– Гляди, настоящий!
– С усами!
– И сабля, смотри, была. И ружьё!
Висит оно теперь на плече у Кожиной. Сабля у рыжей молодки в руках.
Торжествуют сельские женщины:
– Ага!
– Не верили!
– Вот вам мужская работа!
– Ну, посмотрели? – спросила Кожина. – Теперь собирайтесь, очередь, значит, ваша.
– Подумаешь – раз повезло!
– Скопом штуку одну споймали.
– Ну меньше, ну больше одним – французская армия от этого, что ли, убавится?!
– Дурни! – ругнулась Кожина.
После первой удачи дело у женщин пошло успешнее. Второй, третий, четвёртый француз попался.
Ружьишками женщины обзавелись. Василиса Кожина ходит теперь в шинели. Сабля гусарская сбоку висит.
Отводят женщины пленных в уездный город Сычёвку. Слава о них гремит.
Задумались теперь мужики. Завидно им, глядя на женщин.
– Эх, зря мы тогда не поверили!
– И нам бы теперь почёт.
Пересилили они мужское своё упрямство. Стали являться к Кожиной, проситься в отряд.
– Ну что же, надо подумать, – отвечает с улыбкой им Кожина. – Тут как присудит наш бабий сход.
Сход порешил мужиков принять. Давно ведь женщины этого ждали. Не бабье дело вести войну.
Хоть и не бабье, да всё же мало кто из женщин оставил ружья. Огромный теперь отряд. Старшим по-прежнему Кожина. Мужики послушны во всём.
– Приказывай, матушка, слушаем.
– Бей до конца француза! Ныне это единый приказ.
Вот какая она, Василиса Кожина, русская женщина, храбрая женщина. Её не то что на место старосты, Кожину хоть в губернаторы назначай, хоть в военный совет сажай.
Новый поход
1812 год. Декабрь. Неман. Граница России. Тот же мост, что летом полгода тому назад.
Идут по мосту солдаты. Только не в эту – в обратную сторону. Не чеканят больше солдатский шаг. Не бьют барабаны. Не пыжатся дудки. Знамён не колышется строй. Горстка измученных, крупица оборванных – чудом ещё в живых, покидают французы российский берег. Жалкий остаток великой силы. Доказательство силы иной.
Вышли русские к Неману, остановились. Вот он, конец похода.
– Выходит, жива Россия!
– Жива, – произнёс седоусый капрал.
Смотрят солдаты – капрал знакомый.
– Ба, да не ты ли нам сказку тогда рассказывал?
– Я, – отвечает капрал.
– Значит, вырос телок в сохатого, – смеются солдаты. – Копытом злодея насмерть!
– Выходит, что так.
Легко на душе солдата – исполнен солдатский долг.
Стоят солдаты над обрывом реки, вспоминают былое время. Витебский бой, бои под Смоленском, жуткий день Бородинской сечи, пожар Москвы… Да, нелёгок стал путь к победе. Будут ли помнить дела потомки… Немало пролито русской крови. Многих не счесть в живых.
Взгрустнулось чуть-чуть солдатам. Поминают своих товарищей. И радостен день, и печален.
В это время сюда же, к реке, подъехал со свитой Кутузов.
– Ура-а! – закричали солдаты.
– Спасителю отечества слава!
– Фельдмаршалу слава!
– У-у-ура!
Поклонился Кутузов солдатам:
– Героям отечества слава! Солдату русскому слава!
Потом подъехал поближе к солдатам:
– Устали?
– Устали, – признались солдаты. – Да ведь оно же конец похода.
– Нет, – говорит Кутузов. – Вам новый ещё поход.
Смутились солдаты. К чему тут фельдмаршал клонит?
А сами:
– Рады стараться! – Так армейский устав велит.
Отъехал Кутузов на видное место. Обвёл он глазами войска. И голосом зычным (куда стариковская хрипь девалась!):
– Герои Витебска, герои Смоленска, соколы Тарутина и Ярославца, Бородинского поля орлы – незабвенные дети России! – Кутузов приподнялся в седле. – Живые, мёртвые – стройся! Героям новый поход – в века!
Рассказы о Великой Отечественной войне
22 июня 1941 года на рассвете войска фашистской Германии вероломно, без предупреждения напали на нашу Родину. Фашисты пытались лишить нас свободы, захватить наши земли и города.
Началась Великая Отечественная война нашего народа против фашистских поработителей.
У фашистов на главных направлениях было больше пушек, самолётов, танков, хорошо обученных солдат. Перед тем как напасть на Советский Союз, фашистская Германия захватила Австрию, Чехословакию, Польшу, Францию, ряд других государств Европы.
Промышленность этих стран стала работать на фашистов.
Враги рассчитывали расправиться с нами быстрым, стремительным ударом. Они даже придумали выражение «блицкриг», то есть молниеносная война. Но фашисты глубоко просчитались. Как один, поднялись советские люди на защиту своей Родины и свободы.
Подвиг у Дубосекова
В середине ноября 1941 года фашисты возобновили своё наступление на Москву. Один из главных танковых ударов врага пришёлся по дивизии генерала Панфилова.
Разъезд Дубосеково. 118-й километр от Москвы. Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама. Здесь на холме, на открытом поле, герои из дивизии генерала Панфилова преградили фашистам путь.
Их было 28. Возглавлял бойцов политрук Клочков. Врылись солдаты в землю. Прильнули к краям окопов.
Рванулись танки, гудят моторами. Сосчитали солдаты:
– Батюшки, двадцать штук!
Усмехнулся Клочков:
– Двадцать танков. Так это, выходит, меньше, чем по одному на человека.
– Меньше, – сказал рядовой Емцов.
– Конечно, меньше, – сказал Петренко.
Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама.