— Нет, Дэн, вообще-то я пришёл к тебе по важному делу… Но поговорим после.
— Мужчины, свежая и даже ещё горячая пицца ждёт вас! — позвали Елена и Дэна дамы.
Поедание пиццы, черничного пирога и пирожных эклер несколько затянулось, тем более что щедрый Дэн в добавок к шампанскому достал из кладовки бутылку коньяка и бутылку сухого вина.
— Елен, сколько сейчас времени? — всполошилась Маша, когда за окном уже давно сияли звёзды и устало светила перекошенная луна.
— Полпервого ночи, — ответил Дэн. — Неужели вы так поздно пойдёте по тёмным улицам, где за каждым поворотом сидит маньяк с ножом или самодельным арбалетом?
— Нет, нет, нет! — Елен замотал головой. — Это очень опасно, а я не имею права подвергать жизнь Маши риску!
— Тогда оставайтесь, — сказала Джейн.
— Решено: сегодня вы ночуете здесь! — решил Дэн.
Мужчины переставили стол к стене (при этом было разбито две тарелки), раздвинули диван, превратив его в длинную кровать, а Джейн застелила его простынёй, приготовила подушки и два тонких одеяла. Елен и Маша не впервые проводили ночь у Дэна таким образом, поэтому они знали, что делать. Елен первым упал на кровать, не успев даже раздеться, и, почувствовав под головой подушку, сразу же уснул. Маша легла рядом с ним, обхватив своего любимого руками за талию. Джейн попробовала перенести грязную посуду на кухню, разбила ещё одну тарелку и, когда Дэн шикнул на неё: «Перестань, дурочка!», — тоже улеглась. Дэн укрыл одним одеялом Елена и Машу, вторым — свою жену и тоже лёг спать.
В шесть часов утра Елена и Дэна оторвали от постели настойчивые звонки в дверь. Они вскочили (Дэн с удивлением отметил, что Елен всё-таки ночью разделся до трусов) и, мало чего понимая, рванулись открывать дверь. На площадке стоял маленький, лысый и какой-то обиженный старичок. Увидев двух грозно настроенных молодых людей в трусах, старичок страшно перепугался и, отступив на несколько шагов к лестнице, пропищал:
— Это вы нас заливаете?
— Что?! — прорычали Дэн и Елен.
Старичок побледнел, задрожал с ног до головы, закрыл глаза и пискляво пояснил:
— У нас вода с потолка капает…
Дэн всё понял.
— Соседи, — он ткнул пальцем в дверь рядом. В девять часов вечера отключили, как всегда, воду, а соседи опять забыли закрыть краны.
Маша и Джейн продолжали тихо спать, поэтому мужчины бесшумно прикрыли дверь и прошли на кухню. Елен присел на прохладный подоконник и задумчиво почесал живот.
— Странно, кто снял с меня рубашку и штаны? — сказал он.
— Не знаю, — Дэн осклабился. — Я всегда сам раздеваюсь, без чьей-либо помощи.
— Неважно, — Елен зевнул. — Может, приготовишь кофе? Как я уже тебе сказал, меня привело к тебе дело особой важности. Просьба.
— Говори, я весь внимание.
— На той неделе, в субботу я женюсь.
— О! — сказал Дэн. — О!
— Торжественная церемония назначена на 10 часов.
— Ага! — сказал Дэн. — А кто невеста?
— Вообще-то Маша, — Елен был оскорблён до глубины души, но горячая дымящаяся ароматная чашка кофе сгладила ситуацию.
— Что ж, Елен, очень рад за тебя. А ты уже поставил в известность общество закоренелых холостяков в лице Чумака, Строкова и малыша Шерстня?
— Ещё нет…
— Со мной они не разговаривали полгода, — ухмыльнулся Дэн. — Возможно, и им стоило бы набить мне морду, ведь я нагло попрал все договорённости… Но тебе они точно наклепают, будь спокоен.
— Спасибо за поддержку, Дэн. Так ты будешь шафером на нашей свадьбе?
— Да… да… — Дэн задумался.
— Ты согласен? — обрадовался Елен.
— Нет, нет! — почему-то Дэн испугался. — Когда я говорю «да», это не значит, что я выражаю согласие. К моему большому огорчению, я не могу.
— Почему?
— Ты же прекрасно знаешь, что по субботам я уезжаю за город, меня там всю неделю ждут куры, свиньи, орхидеи в оранжерее, наконец… Я просто не могу… Тем более, я уже женат.
— Ну и что?
— Шафером, кажется, не может быть уже женатый мужчина.
Елен хмыкнул. Он этого не знал. Возможно, что Дэн и врёт.
— Сходи к Строкову, — посоветовал Дэн. — Вот он с радостью согласится.
— Хорошо, — мрачно кивнул Елен.
— А ты твёрдо решил обзавестись семьёй? Может, ещё не поздно передумать?
— Орёл, — сказал Елен.
Строков нежился под холодным душем, подставляя под острые колющие струи то одну, то другую части своего тела. Зазвонил телефон. Выключив воду, Строков схватил полотенце и зашлёпал мокрыми ногами в коридор.
— Алло?
— Привет, Строков. Это я — Дэн.
— А, привет, Дэн. Как поживаешь?
— Та ничего себе. Слушай, Строков, что я тебе скажу.
Строков услышал, как Дэн на том конце провода покатывается от смеха.
— Так вот, Строков, сегодня, по всей видимости, к тебе зайдёт Елен. Угадай, что ему будет нужно?
— Бутылка водки, — буркнул Строков.
— Нет, не угадал. В субботу Елен женится. Ему нужен шафер.
— Понятно, — сказал Строков.
— Елен попросит тебя быть шафером.
— Я понял, — сказал Строков. — Спасибо за звонок, Дэн. Как поживает Джейн?
— Нормально. Сейчас она пытается выхватить у меня трубку.
— Ага, — сказал Строков. — Спасибо. Звони ещё. До свидания, Дэн.
Он повесил трубку, ухватился за перекладину под потолком и пару раз подтянулся, когда раздался новый звонок. На этот раз кто-то нажимал кнопку дверного звонка. И этот кто-то был господин Елен собственной персоной.
— Доброе утро, Строков, — угрюмо сказал Елен. — Можно войти?
— Конечно, входи. Только подожди, я оденусь.
— Я не спешу.
Елен прошёл в главную комнату и, пока хозяин натягивал трусы, майку и штаны, включил телевизор.
— И тогда господь сказал мне… — забесновался на экране проповедник с безумным взором и перекошенным ртом, но Елен не слушал его.
— Будешь что-нибудь пить? — заглянул Строков, одной рукой он застёгивал пуговицы сорочки, а второй причёсывал свои светлые волосы.
— Пиво у тебя есть?
— Одна бутылка пива, если хочешь, — с улыбкой предложил Строков.
— Давай.
Строков очень любил точность, поэтому чтобы справедливо разлить пиво по двум стаканам, он взял медицинскую мензурку с делениями, но пиво хорошо пенилось и не хотело делиться справедливо.
Наконец, Елен взял стакан, отпил и спросил:
— Строков, у тебя есть какие-нибудь планы на субботу?
— Э, — сказал Строков. — Нет. Я уезжаю.
— Куда? — проскрипел Елен, с остервенением посасывая пиво.
— В Дутер. Что-то случилось с моим братом, он попал в больницу, и требуется моё безотлагательное присутствие у его ложа.
— Понятно, — сказал Елен. Можно было не продолжать, разговор был закончен. Оставалось лишь пиво.
— И сказал он: да будет жена рабою своему мужу, и да будут её уста закрыты! — высказался проповедник, но больше он ничего произнести не успел, потому что хозяин выключил телевизор.
— Вот-вот, — сказал Строков.
— Привет, Чумак! Можно войти? — отбарабанил Елен, когда сонно хлопающий глазами Чумак отворил ему дверь своей квартиры.
— Что, уже утро? — Чумак зевнул, икнул, почесался и щербато улыбнулся. — Извини, Елен, но я не один…
— Я женюсь в субботу, — с нажимом сказал Елен. — В 10 часов. Моя невеста — Маша. Мне нужен шафер. А кто у тебя?
— Не скажу. Так что тебе надо? Ты меня приглашаешь на свадьбу? А как же договорённость?
— Мне очень жаль, но обстоятельства сложились подобным образом…
— Маша беременна? — засиял вдруг Чумак. — Поздравляю, Елен!
— Нет, вовсе нет, — сказал Елен.
— Тогда зачем, Елен? Зачем?!
— Обстоятельства, — упрямо повторил Елен. — Ты будешь нашим шафером?
— Нет, — сказал Чумак и резко закрыл дверь. Елен чувствовал себя по-дурацки, ему никогда не нравились такие выходки со стороны Чумака. Что ж, остался последний вариант… Елен поковырял пальцем дверь Чумака, повздыхал, потом развернулся и пошёл к Шерстню.
Спустя несколько минут на лестничной площадке появилась плотная фигура Строкова. Он позвонил, а когда Чумак со злостью распахнул дверь, намереваясь обругать утренних незваных гостей, сказал:
— Привет, дружище. Быстро одевайся.
— Строков, я хочу спать! — завопил Чумак.
— В морге выспишься. Одевайся. Елен женится, ему необходим шафер, и сейчас он идёт к Шерстню.
— Жди меня тут, — сказал Чумак уже спокойнее. — Через 90 секунд я буду в твоём распоряжении. Побриться, конечно же, не успею…
— А это и не обязательно, — улыбнулся Строков.
Чумак и Строков следили за Еленом, который, как верно предположил Строков, действительно топал к Шерстню.
— Как ты думаешь, малыш Шерстень согласится быть шафером? — спросил Чумак Строкова.
— Скорее всего, нет.
— Почему?
— Не знаю. Елен женится на Маше. А мне кажется, что между Шерстнем и Машей было нечто большее, чем просто дружеские отношения.
— Почему ты так решил? — недоумевал Чумак.
— Они гуляли втроём по проспекту: Маша, Елен и Шерстень. Маша шла посредине, одной рукой держась за Елена, другой — за Шерстня.
— Ну, и что? Когда вместе идут два мужчины и женщина, то женщина в обязательном порядке должна быть посредине. Пусть даже если это будут не два мужчины, а мужчина и мальчик Шерстень.
— Ой ли? — усмехнулся Строков. — Как только я увидел эту троицу, то сразу понял, что между Машей и Шерстнем что-то есть. Представь себе такую ситуацию: мальчик Шерстень сидит дома и перечитывает учебники, но тут в его комнату врывается Маша, срывает с себя платье и кидается в его объятия. Как ты думаешь, что было дальше? — Строков сглотнул слюну и захихикал.
— В той ситуации, которую ты описал, я знаю, что будет дальше. Но откуда ты знаешь, происходило ли это в действительности?
— Я не знаю, — вздохнул Строков. — Никто не знает.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что когда женщина идёт между двумя мужчинами, это кое-что значит?